Naughty Babe

Тача Вонгтиравит прижимался к теплой груди… После сладкой близости стеснение все еще не прошло… Царапины на чужой коже ярко горели, как и следы поцелуев на теле Кон Дио. — Почему ты улыбаешься, а? — Заметил Пхаяк. — Я счастлив… — Хиа… о том, что ты собирался мне сказать… — большие круглые глаза уперлись в подбородок жениха. Для Хиа’И это должно было быть вопросом жизни и смерти, он боялся, что Кон Дио возненавидит его… Возможно, речь шла о чем-то непростительном или о чем-то, что заденет его чувства, но все же… Последние несколько лет были довольно утомительными, и Кон Дио нужно было избавиться от этого чувства. Сейчас, в настоящем, они были вместе. Он был не готов бросить нынешнее счастье, чтобы продолжать мучиться прошлым. Пхаяк сел у изголовья кровати, Кон Дио задвинул подушку за спину жениха и натянул одеяло на колени. От такого незначительного действия Пхаяк почувствовал себя ужасно неловко. На юноше была только огромная рубашка Пхаяка, прикрывавшая его бледную кожу… Он настоял на том, чтобы надеть ее после того, как они занимались любовью в гостиной. Нежные щеки Кон Дио вспыхнули с новой силой, стоило только…продолжить в спальне. Несмотря на смущение, в этот раз мужчина был на высоте! Потеряв равновесие, он уперся ладонью об стену. Кон Дио, не теряя надежды, обхватил его бедра, а мягкие покрасневшие губы вновь и вновь требовали внимания Пхаяка… Чтоб этот гипс! Не будь его, они бы не покидали постель всю ночь. — Хиа… — тихий голос отвлёк Пхаяка, мужчина моргнул, взял себя в руки и перевёл взгляд на юношеское лицо, сосредоточенно смотревшее на него. Большая рубашка, прикрывавшая бледные руки, открывала сантиметры тела Тачи. Он сел на колени мужчины и обвил его шею своими тонкими руками, не позволяя вырваться. — Расскажи мне всё. — Сначала застегни рубашку. — Ах… Да. Пхаяк прочистил горло, чтобы скрыть свою застенчивость, когда юноша прикрылся одеялом и положил голову на крепкое плечо. Его щеки и уши слегка покраснели. Пхаяк прижался носом к пушистой шевелюре и долго не решался отстраниться… — Все началось с того, что ты потерял память. Вонгти-… Твой отец обвинил нас с папой в том, что мы напугали тебя и чуть не убили нашей пумой. — Он начал рассказывать историю их прошлого, не вдаваясь в ненужные подробности, которые могли бы зря ранить жениха. — Отец взял вину на себя и согласился отвечать за все твои расходы, что впоследствии привело к соглашению между двумя семьями. Соглашение касалось ведения и состояния бизнеса. Арендная плата за землю для трассы Формулы-1 была в разы увеличена по сравнению с предыдущей ценой, что выглядело вопиющей несправедливостью. Тача внимательно слушал каждое слово, зная, что Пхаяку тяжело даются такие объяснения. Он почти никогда не разговаривал. Тача внимательно следил за его тоном, выражением лица и взглядом. Конфликт между Вонгтиравитами и Чэнами наверняка был весьма тонким делом… Должно быть, что-нибудь явно было скрыто. Иначе Хиа’И не чувствовал бы себя так неуютно. — Что ты имеешь в виду, говоря, что Папа взял на себя ответственность за все? — Пхаяк мгновенно нахмурился. Похоже, возникла проблема. Пусть они никогда не были близки до аварии, с помолвки прошло уже семь лет. Неудивительно, что юноша мог немного читать выражение лица Хиа’И. Сейчас он был встревожен. — Пожалуйста, скажи мне… Не бойся, что я возненавижу тебя. Такое невозможно. — Кон Дио переплел свои их пальцы, ободряюще сжав руку, заверяя Хиа’И, что никогда его не разлюбит. Юноша был удручен не меньше жениха. Обоим было больно от случившегося в прошлом. — Отец позаботился о медицинских расходах, оплате за обучение и… пособии на жизнь. — Пособие на жизнь? Ты имеешь мои расходы? — Да, — кивнул Пхаяк. — И сколько? — Миллионы. Это довольно много… Для заботы о семилетнем Таче не нужны были миллионы. Но если бы денег оказалось так много, Хиа’И не беспокоился бы до такой степени. — Это же в общей сложности? — Кон Дио знал, что несколько миллионов батов — ничто для Чэнов. — Ежемесячно. — От правды большие круглые глаза расширились. Миллионы в месяц! О чем только думал его отец! Это была огромная сумма денег. — Папа платит их ежемесячно с тех пор, как мне исполнилось семь лет? — Да. — А… А когда мы обручились? Вы продолжили делать выплаты? — Мы договорились о большем. Кон Дио всегда знал, что его отец использовал помолвку, чтобы получить поддержку от Чэнов, но он никогда не думал о том, что они получают денежное содержание вот уже столько лет. Хиа’И испытывал ужасные потери. Даже если бы юноша утратил всю память или попал в более серьезную ситуацию, Чэны не заслуживали бы возмещения убыдков всю оставшуюся жизнь. Речь шла даже не о содержании или расходах… Собственная семья продала его. Они знали, что Хиа’И любит его. Они знали, что у них есть преимущество, потому что товар под названием «Тача»… был единственным в своем роде. — Получается… Хиа… мой отец продал меня. Хиа… я не подхожу тебе. — Прежде чем юноша успел отстраниться, Пхаяк, поджав губы, крепко обнял стройную фигуру. Жених в его руках пытался оттолкнуть мужчину, всхлипывая так сильно, что… у Пхаяка защемило сердце… Вот почему он хотел держать его подальше от всего этого. Хотя сумма и была неразумной, она составляла менее двадцати процентов от месячного дохода Чэнов. — Нонг’Дио, тише… — Х-хиа, как ты мог допустить такое? Как ты мог позволить моему отцу сделать это? — Всхлипывал юноша. — П-прекрати. Я больше не позволю тебе так поступать. То, что мой отец сделал с тобой, ужасно. Я-я не болен. Я в порядке! Почему вы с папой должны платить? Миллионы в месяц? Обучение в Англии… было не таким уж дорогим. А какие выплаты могут быть после после помолвки… Он никогда не тратил на меня ни копейки. Почему он берет твои деньги? — Нонг’Дио, успокойся. Кон Дио мог быть низкорослым, но он был сильным. Пхаяк не мог удержать юношу одной рукой. В конце концов он оттолкнул его и бросился бежать… Пхаяк вскочил на ноги, думая, что Тача, потрясенный, уйдет или вернется в семейный дом. Он не ожидал, что юноша сядет рядом с кроватью, подтянув колени к груди. Худые плечи жалобно вздрагивали. — Нонг’Дио… — тихие рыдания снова и снова пронзали сердце Пхаяка. Мужчина опустился рядом с женихом, который в этот момент выглядел еще меньше обычного, и прислонился спиной к кровати. Пхаяк обнял Тачу за талию, хотя тот все еще плакал, не желая встречаться с ним взглядом. — Хиа… мой отец… он же любит меня? Маленькая искорка надежды на то, что отец любит его и не хочет, чтобы он возвращался к Вонгтиравитам из заботы, погасла. В детстве его оставили в Англии, и он долгие годы был одинок. Маленький мальчик думал, что его отослали, потому что он был плохим ребенком и не смог ужиться с новой семьей… Но на самом деле он никогда не занимал места в сердце отца. — Конечно, он любит тебя… Нонг’Дио такой хороший. Как он может не любить тебя? — Тогда почему… — Твой отец не единственный злодей в этой истории. Папа был тем, кто предложил отправить тебя в Англию. Вонгтиравиты не собирались… мой отец спрятал тебя от них. — Ч-что? — Юноша наконец поднял красные и влажные от слёз глаза. Пхаяк колебался, стоит ли продолжать. Но раз уж они дошли до этого момента, то могли отложить любые другие обсуждения на потом. Изначально наши семьи связывали исключительно деловые отношения. Чэны хотели что-то получить от Вонгтиравитов, а Вонгтиравиты — от Чэнов. Вот почему в детстве ты несколько раз посещал особняк… Отец каждый раз брал тебя за руку и вел туда. Папа — успешный бизнесмен, но… ужасный муж, и из-за этого моя мать ушла от него. Наверное, он чувствовал себя виноватым, поэтому встретив тебя, маленького Нонг’Дио… должно быть, хотел загладить свою вину. — Загладить вину? — Думаю, папа хотел стать хорошим отцом. Тогда… мне было уже четырнадцать лет. Слишком поздно было баловать меня, мне нужно было научиться управлять нашими делами… Вот почему он начал отдавать всю свою любовь тебе. — Тяжело вздохнул Пхаяк. — Что касается твоего образования… в Англии оно лучше, чем в Таиланде. Папа эгоист, но он любит тебя как своего сына. Отец презирал тот факт, что Вонгтиравиты ставят во главу угла свои блага, поэтому он отделил тебя от них. — Хочешь сказать, что мой биологический отец не любит меня, а Папа, который мне не родственник, любит меня больше? — Для главы семьи и предпринимателя любовь не может быть приоритетом. Выживание — вот главная цель. Мне не нравится эгоистичный метод Вонгтиравитов, но я их понимаю… Если бы они не были эгоистами, то давно бы провалились. — Пхаяк нисколько не был добрым человеком. Его объяснение было ещё весьма мягким. Поскольку слушателем был Нонг’Дио, он не хотел выражать свой гнев и причинять юноше еще большую боль. В конце концов, эти люди оставались его семьей. У них были некоторые узы, и он надеялся, что его семья не была такой жестокой. Пхаяк намеренно не стал рассказывать о своих мыслях об автомобильной аварии, пока не поймает виновника. — Я также был эгоистичен по отношению к тебе последние семь лет… пользуясь тобой. — Хиа… — Молодой Пхаяк Чатдеча Чэн однажды допустил мысль, чтобы отпустить Тачу Вонгтеравита. — Мужчина усадил Кон Дио на колени и крепко обхватил его талию. Большие круглые глаза заблестели, слезы снова потекли, но Тача в этот раз не пытался вырваться. Он плакал прямо на глазах у Пхаяка, а тот позволил Таче рыдать до тех пор, пока его плечо не стало мокрым от слез. — Мы не виделись с тех пор, как Нонг’Дио было семь лет. Когда мы снова встретились, это была не любовь. Это была некая граница, которую я не мог до конца осмыслить. Пожалуйста, не сердись. — Я не злюсь. Я понимаю… В то время… я тоже… боялся. Ты казался таким отстраненным и грубым… Я думал, что будет здорово, если мы не обручимся. Не говоря уже о контракте, который ты заставил меня подписать… Все-таки хорошо, что они уже были достаточно взрослыми. До этого Пхаяк не был уверен, что Кон Дио сможет принять происходящее, если они поднимут эту тему. — Всё лишь для того, чтобы Вонгтиравиты не использовал тебя для давления на меня. Они могли попытаться использовать твой статус жениха, чтобы вмешиваться в мои дела. Я не хотел ставить тебя в неудобное положение. В любом случае, я никогда не относился к контракту серьезно. Я не испытывал к тебе ненависти. Я не возмущался тем, что мы помолвлены. Да мне и не нужно было. Я был готов обручиться с тобой ровно, как всегда был готов на свадьбу с тобой. — Когда ты на день потерял память, ты сказал, что хочешь жениться на мне, когда мне исполнится восемнадцать. — Произнёс вдруг юноша, и губы Пхаяка скривились. Это был фрагмент подростковых воспоминаний. — Ты разочарован, что нынешний не так амбициозен? — Приподнял бровь мужчина. — Нет… Вовсе нет… Я бы не знал, что делать, если бы мы тогда поженились… Я был едва совершеннолетним. — Я был тогда ужасно вспыльчивым. Вонгтеравиты просили всё больше и больше после нашей помолвки. О них заботился отец, но после того, как я стал главой компании, вся ответственность перешла ко мне. Казалось, будто невидимая рука схватила меня за горло. Это раздражало… — Цокнул Пхаяк. — Я все время думал, почему я должен отдавать свои тяжело заработанные деньги кому-то другому и почему отец так долго терпит это всё. Мне было и хорошо, и плохо от того, что в моей жизни появился Нонг’Дио. — Я понимаю… — послышался тихий всхлип, — но… могу ли я грустить? Если бы… ты разрешил мне уйти… мы бы не были вместе. Я боюсь… что ты перестанешь меня любить. Его любимый Тача… Это правда, что Пхаяк когда-то колебался, но если бы у него появилась возможность вернуться назад, то все равно выбрал бы его. — Я люблю тебя… Я люблю тебя, Нонг’Дио. Не знаю, когда я начал любить тебя… но я больше не могу жить без тебя. — Может, он и не полюбил юношу в день их встречи, но доброта и ощущение, словно они наконец-то дома, каждый раз, когда были вместе… с кем еще Пхаяк мог найти такие чувства? — Я… я тоже не знаю, когда я начал любить тебя… — Тача снова обхватил его за шею. Губы Пхаяка изогнулись перед видом отражения в больших круглых глазах. Он наклонился и поцеловал мягкие губы… ожидая, когда они медленно приоткроются, чтобы принять его поцелуй. В мужской груди нарастало тепло. — Спасибо, что не оставил меня. Спасибо, что защищал меня все это время… Кроме тебя… у меня больше никого нет. — У меня тоже никого нет, кроме Нонг’Дио. — Ты сильнее меня, Хиа… Пожалуйста, перестань чувствовать себя виноватым. Я вовсе не сержусь на тебя. Я всегда буду с тобой, как сейчас… Перестань упрекать себя… — Доброта юноши заставила острые глаза Пхаяка покраснеть. — Я прошу у тебя прощения вместо моего отца, — маленькое прощение значило больше, чем любые слова, — но ты не должен больше поддерживать Вонгтиравитов… Если они разоряются, оставь их в покое. Мой отец должен научиться падать и вставать на ноги. — Я могу поддержать их… Все в порядке. — Пожалуйста, не делай этого, Хиа… Ты сделал более чем достаточно… Я-я больше не хочу инструментом в их руках. Я порву связи с Вонгтиравитами. Я делаю это не только ради тебя. Я делаю это и для себя. — Нонг’Дио. — Я хочу жить своей собственной жизнью. Я больше не хочу быть Тачей из семьи Вонгтиравит.