Naughty Babe

Пхаяк Чатдеча Чэн на протяжении всего пути от больницы до дома прокручивал в голове дальнейший план действий. Он осознал смысл слов Килена Вана о том, насколько они с Кон Дио мало знали друг о друге. За прошедшие семь лет Пхаяк так и не сумел понять, каким человеком был юноша. По крайней мере, мужчина точно мог сказать: когда Кон Дио вступил с ним в конфронтацию, и когда Кон Дио отругал его, наставив на него палец… Эти случаи никак нельзя забыть. Пхаяк Чэн поклялся помнить их до самой смерти. Он бросил мимолетный взор на человека, сидевшего на заднем сиденье рядом. Руками Кон Дио обнимал свою потрепанную подушку. Его стакан с изображением длинноухой свиньи-собаки-кролика находился в подстаканнике под боком… Когда его большие круглые глаза встретились с чужим взглядом, Пхаяк резко отвернулся к окну. Чем больше мужчина продумывал свой план, тем больше напрягался… Его лучший друг не подозревал, что он уже давно старался сблизиться с Тачей. Правда, на пути всегда возникали проблемы… Он не мог даже спокойно смотреть в глаза Кон Дио. Сердце болезненно замирало, когда длинные ресницы юноши начинали быстро моргать, когда Тача ярко улыбался, называя его «Хиа», и когда он просто обращал на него внимание по возвращении Пхаяка домой с работы. Мужчина полностью терял связь с миром. Кон Дио всегда относился к людям дружелюбно… И видя дома после работы юношу, Пхаяк чувствовал разливающееся в груди тепло. Как мужчина мог бороться с Кон Дио, испытывая подобное? Пхаяк не мог заставить себя даже просто отчитать его, не хватало смелости спорить. Ему стоило быть более упрямым… но как же это было тяжело. Но в итоге Кон Дио сбежал из дома. Пхаяк уступал Кон Дио с самого детства и до сих пор… по-прежнему маленький, но гораздо коварнее. Пхаяк вздохнул, когда им, наконец, удалось добраться до выставочного зала. Хотя у мужчины возникли затруднения с ходьбой, он упорно не позволял телохранителям поддерживать его. Волоча ноги, Пхаяк направился к лифту, примыкающему к выставочному залу. — Иди медленно, Хиа, а то упадешь. — Я сам. — Давай помогу, — вздохнул Кон Дио, ощущая, как чужие мышцы напряглись, стоило тонкой руке обхватить мужскую талию. Юноша едва достигал уровня плеч Пхаяка. Стоит мужчине дернуться, Кон Дио наверняка упадёт. В конце концов, Пхаяк был достаточно крепок. И хотя теперь он не сомневался в силе самого Кон Дио, тем не менее ситуация складывалась не лучшим образом… Пхаяку только и оставалось, что обхватить руками чужие плечи и идти рядом с ним. Резиденция располагалась на третьем этаже выставочного зала. Пхаяк прожил там целых четырнадцать лет. И теперь это был собачий дом. — Малышка, я вернулся, — юноша стряхнул с себя большую руку, совсем позабыв, что мужчина всё ещё не может нормально, — я так скучал. Будучи в больнице, Пхаяк полагал, что он — номер один для Кон Дио. Теперь же он наблюдал за тем, как Кон Дио бросился к коротконогой пучеглазой лохматой собаке, которая только и делала, что лаяла в своем костюме Годзиллы. В последний раз на ней был надет костюм акулы. Неужто она считает, что такая одежда сделает её крутой? Мохнатая собака. «Гав!» Пучеглазый пес завилял хвостом и прыгнул на Кон Дио передними лапами. Юноша подхватил собаку на руки, обнял и поцеловал ее. Как такое возможно? Его строгий голос по отношению к Пхаяку стал таким милым и приятным в одно мгновение… Какого черта?! — Тебе было одиноко спать одной? — Ворковал Кон Дио. — Теперь я снова буду спать с тобой. И тебе больше никогда не будет одиноко. «Больше никогда?» — Пхаяк резко поднял голову и засеменил в другом направлении. Пусть он и пытался идти медленнее и притвориться просто отставшим, юноша этого не замечал. Это огорчило Пхаяка, но жаловаться он был не вправе. — Хиа? — Хм? Спросил он, прислонившись к стене, будто не мог нормально стоять, стараясь в точности следовать указаниям своего лучшего друга и всё-таки прибегнуть к флирту. Для этого ему нужно продемонстрировать все свои актерские навыки. — Если ты хочешь вернуться в кондоминиум, я позову твоих телохранителей, — Кон Дио продолжал гладить собаку, — или тебе нужно что-нибудь еще? Я все устрою. — В кондоминиум? — Пхаяк попытался изобразить недопонимание. — Да, ты живёшь там, — юноша резко затих, — точно, ты же забыл… В общем-то, мы не живём вместе. У тебя другой дом, а я живу здесь с Малышкой. Правда, я не знаю, где точно находится кондоминиум, так что тебе точно нужна помощь телохранителей. Только перед этим мне нужно проверить, чтобы ты принял таблетки. Не забывай про них, хорошо? Либо я попрошу телохранителей следить за этим. Как только они пришли домой, юноша оставил его без внимания, предпочтя свою пучеглазую собаку. А теперь выгоняет на улицу! — Нет. — Прости? — Растерянно захлопал глазами Кон Дио. — Я останусь здесь. — А куда же тогда пойти мне? — И видя слегка наклонённую голову, Пхаяк понял, что не сможет ни за какие деньги купить ощущение полыхающего в груди сердца от взгляда больших невинных глаз. Почему Кон Дио решил, что он прогонит его? Даже мохнатый пёс смотрел на мужчину осуждающе… — Оставайся со мной. Давай жить вместе. Зачем тебе все усложнять? — Покачал головой Пхаяк, — это наш с Дио дом. — Но ты никогда… — Я останусь здесь, — уверенно сказал мужчина, давая понять, что не изменит своего решения. — Ты можешь пользоваться главной спальней. Мы с Малышкой переберемся в гостевую. Он убегал в другую комнату с собакой! И почему же так сложно было общаться с Кон Дио? Либо вместе, либо никак. Неужели так трудно понять? У собаки тогда будет своя комната! Как Лиан вообще уговорил Ну’Кыа жить с ним? Мужчина вспомнил, как Лиан был счастлив от возможности прижиматься к своему партнеру, нахальный истукан. — Зачем спать в отдельной спальне? Что плохого в том, чтобы спать вместе? Мы скоро поженимся. — Но мы так и не поженились. — Быстро заморгал Кон Дио. — Кроме того, мы всё равно скоро расстанемся. Ты дал обещание. — Когда? — Искренне не понимал Пхаяк. Неужели тот другой И с амнезией пообещал расстаться с Кон Дио? Как он мог так просто всё решить и порвать со своим женихом, не помня совершенно ничего? «Ему бы следовало держать рот на замке во время того эпизода и не плести чушь. Сукин сын», — Пхаяк не понимал, почему тот идиот с амнезией не подумал о том, как все усложнится, когда память вернётся к нему? — «И это наследник Чэнов? Разве отец не учил его больше слушать, чем говорить? Выходи и получишь по заднице, ублюдок с амнезией!» — Ещё до того, как ты потерял память, мы заключили сделку. Ты сказал, что порвешь со мной, чтобы жениться на другой. «Это…звучит сомнительно…» — Пхаяк сузил свои острые глаза, глядя на упорно врущего ему юношу. Похоже, здесь не театр одного актёра, не только Пхаяк пользовался своей амнезией… Как жестоко. — Жениться на ком? — Откуда мне знать, сколько у тебя любовниц? — Раздражённо ответил Кон Дио. — Найди хотя бы одну, и мы поговорим, — кажется, Пхяк не был настолько глуп, чтобы действительно порвать с юношей во время приступа потери памяти. Скорее, так и было. Он не был тем, кто согласился бы на разрыв! — Ты не можешь говорить такие глупости. У тебя есть кто-то другой, и ты хочешь, чтобы я узнал, кто это? Как безответственно! — Нахмурился юноша. — Ну, ты её помнишь, в отличие от меня. Так что сможешь найти моих тайных любовниц, — мужчина усмехнулся, сложив руки на груди, — что касается обещания, у тебя есть доказательства? Может, свидетель? Я подписал договор своей кровью? И кто из нас безответственный? — Хиа! Тебе не надоело спорить снова и снова? — Кон Дио терял терпение, — я уже устал от этого! Ты только и делаешь, что твердишь, якобы ничего не помнишь. Раз так, тогда слушайся меня. «Что слушать?! Он такой хрупкий, но такой сообразительный!» — Я не верю в то, у чего нет доказательств. Мы можем позвонить адвокату, — мужчина пожал плечами, — Чэны никогда не заключают контрактов без адвокатов. Невозможно, чтобы наша сделка состоялась. Так что, забудь о ней. В конце концов, кольцо все еще на твоем пальце. Зачем оно тебе, если мы расстанемся? — Ну… ты никогда не просил меня вернуть его, — тихонько проговорил юноша. — Это фамильное кольцо семьи Чэн. Почему бы мне не захотеть его вернуть? Основа новая, а камень старинный, когда-то принадлежал моим китайским предкам, — гордо кивнул Пхаяк, — это награда от короля одной из монарших семей. Его можно продать за сотни миллионов батов. Однако я не настолько добр, чтобы позволить своему бывшему продать наследие моей семьи. Должен ли был мужчина радоваться тому, как эти большие, круглые глаза глуповато моргали, словно не веря в то, насколько камень бесценен? С таким-то возрастом его ждёт место в экспоната в музее! — Но… он такой маленький. — Ценным его делает история, а не размер. К тому же, разве он не достаточно большой? Давай вместе выберем бриллиант нужного тебе размера. — Лучше забери его обратно. Оно мне больше не нужно! — Кон Дио принялся снимать кольцо. — Снимешь его, и я тебя отшлепаю, — Пхаяк был готов плеваться огнём от ярости. — Если ты меня отшлепаешь, я отшлепаю тебя в ответ. — Тут же ответил юноша. — Нонг’Дио! — Тебе следует усвоить, что если ты кого-то отшлепаешь, то и тебя могут отшлепать! — Кон Дио подошёл ближе и схватил мужчину за воротник рубашки, — ты не самый страшный человек в мире! Я много раз потакал тебе. Почему ты такой злой? Ворчишь при каждом удобном случае. Просто ужасен! — Тача Вонгтиравит! — Да, господин Пхаяк Чатдеча Чэн. — Тача покрепче ухватился за рубашку. Хотя он и отважился взглянуть в бесстрастные глаза Хиа’И, это оказалось не так просто. Он даже в юности не общался так с Хиа’И, а сейчас тот был лидером компании Чэнов…строгим человеком с твёрдым и жёстким характером, чтобы не терять силу и держать своих людей в подчинении. Кон Дио видел, как Хиа’И отдает распоряжения и наказывает своих людей. Несмотря на амнезию, его устрашающая аура никуда не исчезла. Глаза, манера говорить, выражение лица — все было прежним… прежним Хиа’И. — Ты плохой! Стоило только Пхаяку сделать шаг вперёдт, как Кон Дио машинально отступи. Он начал жалеть, что разозлил Хиа’И. Ведь тот действительно был взбешен. Неужели он и вправду собирался его отшлепать? Кон Дио поджал тонкие губы, чтобы подавить страх, и поднял кулаки в попытке защитить себя. — Я не буду сдерживаться, — Кон Дио уставился своими большими круглыми глазами на высокую фигуру, готовясь в любой момент дать дёру. Хиа’И стремительно схватил юношу за плечо и сжал в своих объятиях, отчего Кон Дио ударился носом о чужую широкую грудь. Несмотря на то, как крепко Хиа’И обхватил Кон Дио, этого было недостаточно, чтобы победить его. Юноша повалил Хиа’И и толкнул его ногой. — Хиа! Желание Кон Дио атаковать Хиа’И исчезло вместе с чужим тихим вздохом, наполненным болью. Юноша обхватил раненого за талию, невольно ослабив бдительность. Не успел он опомниться, как Хиа’И прижал его к стене. — Ты обманул меня! — Ты волновался? От непривычного дразнящего взгляда лицо Тачи вспыхнуло. Они еще никогда не были так близки друг к другу, кроме той ночи, когда Хиа’И попытался его поцеловать, и той ночи, когда они… — Пусти, или я тебя оттолкну. — Если ты меня оттолкнешь, мне будет больно. — Ну, значит, будет, — возмутился Кон Дио. — Разве ты можешь причинить мне боль? Почему Нонг’Дио так жесток со мной? — Хиа’И снова назвал его Нонг’Дио… Он почти никогда не называл его так, только когда рядом был Папа. Когда Хиа’И очнулся в больнице во время приступа амнезии, он продолжал называть его Нонг’Дио. Догадывался ли мужчина, что это заставляло хрупкое юношеское сердце биться так сильно, что мысли терялись? Это могло показаться неважным, но Кон Дио, всегда надеявшегося на теплоту со стороны жениха… Простое обращение делало его таким счастливым и таким нервным, что ему оставалось только смущённо опускать глаза. — Пусти, — прошептал Кон Дио. — Почему ты хочешь меня выгнать? Я ведь хочу побыть с тобой, — Пхаяк попробовал говорить более спокойно. — Я… не выгонял тебя. Я просто… подумал, что тебе будет неудобно, — Кон Дио не понимал, почему мужчина вдргу стал таким милым, ведь до этого он был раздражающим болтуном. Похоже, в мозгу Хиа’И снова произошел сбой. Он опять стал кем-то другим! Неужели амнезия вызывает перепады настроения? Мужчина стал нежным, как пастельный цвет. — Мне будет неудобно, или… тебе? — Задумчиво протянул Пхаяк, — если мое присутствие тебя беспокоит… — Это здесь ни при чём… — ответил торопливо Кон Дио, поднимая глаза и стараясь не думать о том, как Хиа’И прижал его к стене. Чужой взгляд заставил юношу застыть, отчего слова застряли в горле. Кон Дио боялся причинить боль, если решит оттолкнуть жениха. Юноша попробовал отстраниться, но Хиа’И тут же наклонился к нему, да так, что их носы почти соприкоснулись. — Мы когда-нибудь раньше целовались? — Неожиданно выпалил Пхаяк. — Что? — Не думаю, что не смогу не поцеловать Нонг’Дио. — Погоди? Что? — Почему в его словах было двойное отрицание? Два отрицания подразумевают положительное утверждение. Значит… Хиа’И хочет его поцеловать! — Если я поцелую Нонг’Дио… ударит ли он меня? — Слова, заставившие сердце Тачи биться барабаном. Юношеское лицо покраснело и запылало от полушепота Хиа’И и отражения в хищных глазах… Обычно мужчина всегда отводил взгляд. Возможно, это был первый раз, когда они напрямую смотрели друг на друга. Хиа’И впервые убедился, что его жених рядом. — Я… ну… я… — Можно я тебя поцелую? И разве было бы неправильно ответить согласием? Расстроился бы Хиа’И, если бы юноша отверг его? Кон Дио изо всех сил старался собраться с мыслями и повторял про себя, что это не настоящий Хиа’И. Тот даже не мог его вспомнить. Они не должны были целоваться. Но, но… Юноша крепче сжал ткань чужой рубашки в руках, на его губы упало мягкое прикосновение, словно крылья севшей на него бабочки. Большие круглые глаза сосредоточились на чужих. Густые ресницы захлопали, когда широкая ладонь коснулась нежной щеки… Хиа’И медленно целовал его, ласково касаясь губ, а потом все прекратилось… Пусть и ненадолго, но их охватило чувство, словно кто-то бросил камень в веками неподвижную воду. Тача был все еще озадачен непривычной добротой. Его длинные ресницы ошарашенно хлопали, щеки раскраснелись от поцелуя, мягкого поцелуя, который совсем не нежно высосал из него всю энергию. Юноша не противился чужой сильной руке, обхватившей его, и не замечал мягкого взгляда того, кто был холоден к нему на протяжении семи лет. Пхаяк уткнулся носом в мягкие волосы жениха, которого он держал своей здоровой рукой. Его губы подрагивали от сладости, которую он испытывал от нескрываемого волнения юноши перед их поцелуем. Неужели он мог, наконец-то, радоваться, что в их отношениях промелькнула хоть какая-то надежда? Отныне нужно как-то найти способ остановить Кон Дио от побега. Юноша бы не позволил себя поцеловать, если бы ничего не испытывал, ему было бы всё равно. Теперь Пхаяк попытается завоевать его сердце. «Даже не вздумай лететь в Швейцарию! И как только страна, расположенная где-то в Европе, может так раздражать в Таиланде? Бесит!»