Naughty Babe

Тача Вонгтиравит был помолвлен с Пхаяком Чатдеча Чэном исключительно из-за выгоды. Именно она послужила причиной, по которой главы двух семей заключили брачный контракт. Предок семьи Чэн был крупным китайским торговцем, привозившим всяческие товары в Таиланд. Он пользовался своими возможностями вести дела с иностранцами, чтобы поставлять из заграницы заинтересованным дворянам автомобили в ранние годы правления Рамы V в Сиаме. Спустя пару поколений Чэны официально основали компанию по импорту автомобилей. С тех пор и до наших дней «The Chen's Car Dilership» доминирует на рынке импортных автомобилей в Таиланде. Китайские семьи всегда были большими, пока однажды это не привело к борьбе за компанию, в которой чуть не потонуло дело жизни предков. Так глава Чэнов и пришёл к политике одного ребёнка в поколении. И вот теперь единственный сын магната, Пхаяк, был помолвлен с Тачей Вонгтиравитом. Разговоры о брачном контракте начались ещё в те годы, когда Тача был совсем молод. Юноша, получивший образование в академии мирового класса, отличался красотой и обладал хорошими манерами, он нравился всем вокруг. Даже то, как говорил юный господин, оставляло неизгладимое впечатление, особенно, когда он нежным голосом называл себя «Нонг’Дио».

***

Кон Дио был…весьма ценным сыном президента национальной компании по импорту автомобилей. Он был не единственным ребёнком. Обучался в Англии не только из-за самой возможности уехать благодаря обеспеченным родителям, но и из-за того, что он просто не мог поладить с другой, новой семьёй отца. Мачеха не была похожа на тех жестоких ведьм из фильмов, вовсе нет. Но она будто специально относилась к Кон Дио равнодушно, а братья, даже будучи ровесниками мальчика, игнорировали его каждый раз, когда Кон Дио подходил к ним. Так, когда-то светлый и уютный дом, пропитанный тёплой и любящей атмосферой, стал чужим для него. Именно тогда семилетний ребёнок впервые столкнулся с жестокостью мира взрослых. Оставшись без внимания, милый мальчик стал непослушным: — Это моё! Однажды Кон Дио предложил свою игрушку сводному брату, но тот ушёл, не сказав и слова. И вдруг мальчик видит его вместе с той самой игрушкой. Почему же?! Если ему так хотелось поиграть, стоило согласиться раньше, а не лить теперь слёзы. Отец упрекнул Кон Дио за то, что тот заставил брата плакать. Мачеха же не стала его ругать, вместо этого она строго глядела на Кон Дио, успокаивая на руках сына. Сердце мальчика болело. Он думал, что отец всегда будет на его стороне, что он его любит. Но, казалось, в этом доме Кон Дио не любил никто. В детстве Кон Дио ненавидел оставаться дома. Он смутно помнил, что всегда был в восторге, когда отец приводил его в огромный особняк у реки Чаупхрая. В такие моменты отец никогда не ругал сына, но угощал его вкусной едой без присутствия мачехи и сводных братьев рядом. Семья, живущая в особняке, держала на цепи большую кошку, которая только и делала что спала в кабинете. Иногда мальчик слышал звук волочившейся по полу цепи. Кон Дио никогда не видел эту кошку вблизи. Обычно он сидел в одной из комнат в ожидании отца, смотря мультики и жуя угощения. Кон Дио едва ли мог вспомнить то время. Годы, окутанные дымом, расплывались, стоило только подумать о них. Но он точно был там тогда. Мальчик привычно ждал отца, когда тот исчез в комнате с кошкой и хозяином дома. Ожидание казалось мучительным. Семилетний мальчик смотрел в окно, выходящее на красивый сад и реку Чаупхрая. Его большие круглые глаза бегали взад-вперед между видом на сад и дверью кабинета. Его маленькие губы были сжаты вместе, он решил встать с дивана…отец не стал бы ругать его за то, что он быстро осмотрится, не так ли? Тача любил свежий ветерок у реки. Он видел гигантскую лодку, скользящую по воде. Семилетний мальчик опирался на белый забор, чтобы насладиться пейзажем огромного водоема, когда его внимание привлёк звук цепи. Вид кошки всегда яркий в смутных воспоминаниях. Большая коричнево-желтая кошка, которую он часто мельком видел в кабинете владельца особняка, стояла всего в нескольких метрах от него на лужайке. Конец цепи ни к чему не был прикреплен. — Нонг’Мяу. Широко улыбаясь, Кон Дио перестал смотреть на реку и подошел к кошке. Его учитель в школе однажды сказал, что кошки любят, когда их гладят под подбородком. Он хотел это проверить, но кошка оказалась невероятно огромной, больше самого Кон Дио. — Давай играть. У тебя есть имя, Нонг’Мяу? Меня зовут Кон Дио. Когда кошка сделала шаг вперёд, мальчик улыбнулся ещё сильнее. И когда она стояла совсем рядом, Кон Дио понял, что не должен звать «Нонгом» такую высокую кошку. Наконец его маленькая ручка коснулась короткой мягкой шерсти. — Хороший Мяу. Мяу-Мяу. — Нонг’Дио! Маленькая ручка остановилась от крика отца. Большая кошка напрыгнула на мальчика и уронила его на траву. Её широкие лапы удерживали его хрупкое тельце, не давая пошевелиться, пока открывался рот, показывая острые клыки и длинный язык. Звук взрыва, и на лицо семилетнего мальчика брызнула кровь. Большие глаза расширились от ужаса, а его тело сокрушил небывалый вес. Когда Тача Вонгтиравит очнулся, его память была утрачена, а вскоре его отправили в Англию.

***

В тишине комнаты раздался вскрик, а за ним — тяжёлое дыхание. Кон Дио проснулся среди ночи от кошмара, преследовавшего его с малых лет. Каждый раз одно и то же. Спокойная прогулка по красивому саду у реки заканчивалась когтями пумы. Бывало, он просыпался до прыжка хищника, а иногда в ушах звенел выстрел, и перед глазами плясали брызги крови. Совсем редко сон продолжался до тех пор, пока на самом краю сознания не появлялась тёмная фигура, державшая пистолет. Каждая попытка рассмотреть лицо незнакомца лучше завершалась пробуждением. Один и тот же сон, без каких-либо изменений. Кошмарная временная петля. Отец Тачи как-то сказал, что это просто детская травма. Когда они гостили у друга отца, мальчик увидел пуму да перепугался до потери сознания. Но вот во сне он никогда не испытывал страха перед животным, только интерес. Конечно, он…был удивлён её неожиданным прыжком. Поэтому и продолжал задаваться вопросом, тогда мальчика напугал сам прыжок или, быть может, выстрел. После пробуждения от кошмара Кон Дио чувствовал, насколько мокрой была его спина. Он провёл рукой по влажным волосам и встал с кровати. Как только вокруг зажёгся свет, юноша вздохнул. Отражение в зеркале было доказательством того, насколько он был напряжён. На лице читался испуг, а всё тело буквально пропиталось потом, будто он встретился со смертью. Худая фигура вышла из спальни, включая свет по всей территории апартаментов в центре города. Юноша ненадолго остановился, вслушиваясь в тишину квартиры, прежде чем нажать на кнопку и открыть занавески. После полуночи в районе Сукхумит было не так много машин. Пускай его имя и значило «одинокий», он терпеть не мог одиночество. Юноша подтянул колени у груди, прислонившись к стеклу. Так он делал всегда после кошмаров. Тишину прервал включившийся телевизор. Какое-то шоу, игравшее сейчас лишь для того, чтобы в роскошной квартире присутствовал звук. Кон Дио нравилось, что здесь не было лишних людей. Но он искренне ненавидел чувство пугающего одиночества, которым пропитались стены. Он хотел бы вернуться в Англию…хотел бы вернуться к Кыа Кирати. Лучший друг всегда спасал его от преследовавшего кошмара. Яркий и активный Кыа всегда вёл за собой друга, зазывая куда угодно. Их комната была наполнена бесконечным звучанием музыки и громкой болтовнёй. Но им пришлось повзрослеть и отбросить всё. Чем дольше Кон Дио смотрел на дорогое кольцо с бриллиантом, тем глубже вздыхал. Во время помолвки ему было всего восемнадцать. Новости в миг разлетелись по всему городу. В тот день юноша был одет в белое, за его волосы отвечал парикмахер, а за лицо — визажист, ради которых пришлось встать с рассветом. Он знал, что его ждала помолвка с Пхаяком сразу после возвращения в Таиланд, хотя прежде он и парой слов не перекинулся с женихом. Большой зал пятизвёздочного отеля в центре Бангкока был украшен свежими белыми цветами и гирляндами. Знатные гости уже занимали ряды резных белых стульев перед сценой. Вспышки фотографов преследовали каждый шаг юноши. Из всех людей Тача знал только своего отца, мачеху и сводных братьев и сестёр. Не считая человека на сцене. Мужчина в белом, сидевший на коленях перед низким столом…его жених с безразличным выражением на строгом лице, прямо как на фотографии, которую отец отправил в Англию. Пхаяк Чатдеча Чэн. Всё совсем не так, как представлял Тача. Свирепые глаза с нахмуренными бровями зорко наблюдали за ним. Кон Дио никогда прежде не встречался с кем-то подобным, поэтому Пхаяк казался ему безумно страшным, он боялся даже пересекаться взглядами. Так что Таче приходилось либо смотреть на свои руки, либо поднимать глаза только ради вспышек камер и улыбок родственников. Церемония прошла идеально только благодаря профессиональным организаторам. Кон Дио, на тот момент совсем молодому восемнадцатилетнему юноше, не нужно было говорить и слова…как и мужчине рядом. Впервые Кон Дио услышал низкий голос жениха, когда тот попросил его руку, чтобы надеть на тонкие дрожащие пальцы кольцо. Тогда Кон Дио быстро схватил другое, положив его в крепкую сильную руку, протянутую для него. Тёплая ладонь Пхаяка была шире, чем у него. Не было заинтересованных в интервью с юношей журналистов, поскольку помолвка была делом именно глав двух влиятельных семей. Всего лишь обязательства, вроде постоянного фотографирования, благодарностей, поздравлений, благословений от старших, и выражение уважения к жениху, в виде сложенных рук Тачи на груди Пхаяка Чатдечи Чэна. Кон Дио переживал и нервничал, стараясь сделать всё правильно. Его вдруг окатила волна удивления, когда он почувствовал мягкое прикосновение к своим волосам, стоило только коснуться ладонями чужой груди. Когда юноша слегка отстранился, он увидел, как большая рука опустилась рядом. Кон Дио не был уверен, что он чувствовал в тот момент, но точно не что-то плохое. Похоже… Пхаяк не был таким страшным, как показалось вначале. За церемонией шла пресс-конференция Пхаяка, занявшего должность президента «The Chen's Car Dilership» и официально открывшего новую трассу Формулы-1, крупнейшую в Юго-Восточной Азии. Кон Дио сидел на диване неподалёку, слушая сосредоточенный низкий голос жениха, представлявшего своё видение будущего компании и объясняющий проект разработки Формулы-1, чтобы та стала главной гоночной трассой Таиланда… Пхаяк казался недосягаемым, будто находился в другом мире, куда Кон Дио никак не мог попасть. Если бы не кольцо на среднем пальце, юноше бы показалось, что он спит. Восемнадцатилетнему подростку, который вот только-только окончил школу, тяжело было понять схемы стоимостью несколько миллиардов бат. Сердце билось от осознания, какие деньги крутились совсем рядом. За речью Пхаяка следовали аплодисменты. Кон Дио подошёл к жениху, чтобы снова сделать несколько фотографий, после чего церемония помолвки подошла к концу. Беспокойство и волнение Кон Дио из-за невозможности подобрать нужные слова, улетучилось сразу же, как только Пхаяк вывел своих телохранителей из отеля. Кон Дио остался в дорогущем люксе с частным бассейном и панорамным видом на Бангкок… СМИ опубликовали новости о помолвке мечты. Две влиятельные семьи объединили судьбы. Фотографии высокого холодного мужчины, аккуратно надевавшего кольцо на хрупкие пальцы молодого юноши, напоминали иллюстрации любовных романов. На деле же, Тача плакал, обняв колени, в окружении роскошных стен. В первый день их помолвки он остался в одиночестве.

***

Помолвку от свадьбы отделяли годы. Церемония бракосочетания Пхаяка Чатдеча Чэна и Тачи Вонгтиравита через месяц станет настоящим праздником, которого многие ждали с нетерпением. Их любовь напоминала всем настоящий романтический сериал. Две влиятельные и богатые семьи с идеальным имиджем. Женихи выглядели великолепной парой. С одной стороны — президент самого известного автосалона Таиланда и владелец крупнейшей в Юго-Восточной Азии гоночной трассы. С другой — сын главы компании по импорту автозапчастей. За деловыми выгодами люди видели настоящую любовь, начавшуюся, когда одному из женихов было всего восемнадцать. Более трёх тысяч специально отобранных гостей получили гламурные дизайнерские приглашения с припиской не дарить конверты с деньгами. Все силы тратились на подготовку к свадьбе. Окружающие завидовали будущему члену семьи Чэн. В особняк у реки Чаупхрая постоянно доставляли всё новые и новые подарки. И сама атмосфера пылала радостью…конечно же, нет. — Ваш чай, господин. — Благодарю. Милый голос сотрудника в зале ожидания первого класса вернул Кон Дио в реальность. Красивое лицо юноши исказилось беспокойством. Хиа’И должен был бодрствовать уже как десять часов. Тем не менее, Пхаяк не вернулся домой прошлой ночью, так что, скорее всего, понятия не имел, что Кон Дио исчез. Волноваться не о чем. Горничная знала об отсутствии господина. Он не мог взять с собой любимую собаку, так что попросил горничную следить за питомцем. Всё шло слишком хорошо. Юноша оставил телефон и все ценные вещи, подаренные ему Хиа’И, дома. Но он всё же сохранил на пальце кольцо, которое так и не смог найти смелости снять. Когда он стоял перед тумбочкой, собираясь оставить украшение на деревянной поверхности, то просто…заплакал, так что был вынужден взять его с собой. Хиа’И вряд ли бы злился из-за потери кольца. Для него оно, определенно точно, ничего не значило. Для Кон Дио колечко имело большую ценность, чем все деньги на счету его семьи. Юноша планировал путешествовать по разным странам с небольшим чемоданом, кошельком да паспортом. Кыа Кирати, оплативший билет, не смог приехать и попрощаться с другом, боясь, что Хиа’И сможет узнать обо всём…через Хиа’Лиана, конечно же. Всё, что пока знал Кон Дио, его новая жизнь начнётся в Швейцарии. Кыа забронировал для него номер в отеле на месяц, чтобы друг мог приспособиться к обстановке вокруг. После этого Кон Дио переедет в общежитие колледжа, куда уже отправил заявление на прохождение курсов. Студенческая виза позволит ему некоторое время спокойно находиться заграницей. А после он подумает о новом месте для учебы. Решение поехать в Швейцарию не было его прихотью. Кон Дио потребовалось более шести месяцев, чтобы найти колледж, решить вопрос с документами и получить визу. Всё шло подозрительно хорошо, и вот он теперь сидел и ждал посадки на самолёт. Он поступает правильно…Кон Дио множество раз сомневался и убеждал себя в том, что он точно не против оставить всё позади. Грустно, конечно…но что поделать, отныне они больше никогда не встретятся. Не мог он найти в себе силы смотреть на хмурое лицо человека, недовольного буквально всем. Однако печаль всё равно пришла с новой силой. И грустить вечно юноша никак не мог, стоило взять себя наконец в руки и перестать плакать. Помолвка с Хиа’И сопровождалась множеством страниц условий. Кон Дио подписывал контракт будучи подростком, и адвокату приходилось объяснять ему один пункт за другим. Между ними никогда не было ничего, кроме бизнеса. Ему было запрещено вмешиваться в дела компании, причинять компании вред, влиять на работу компании… Тача должен был просто находиться рядом, ничего не делая. В тот момент юноша впервые осознал, что Пхаяку не нужен был спутник по жизни, ему требовалась кукла, украшение, красивое лицо на фото.

***

Кон Дио забыл о контракте на целых семь лет только от одного вида улыбки Хиа’И. Когда он принёс ему собаку. Когда занимался организацией свадьбы. Юноше казалось, что виной всему была искренняя любовь к нему, что Хиа’И наконец-то начал открывать жениху своё сердце. Только вот… Кон Дио оставался милой куклой. Он узнал, что его Хиа начал отношения на стороне. Пускай брак и был решением старших, Тача был не против оставаться рядом с Пхаяком, но появление другого человека всё испортило. Он не собирался делить жениха с кем-то. Его обуяли грусть и злость до такой степени, что юноша просто не мог продолжать находиться рядом. До принятия окончательного решения он уверял себя в том, что Хиа’И никак не мог заключить брак с тем, кого не любил. Честно говоря, Кон Дио мечтал о пышной свадьбе, но реальность дала понять, что он единственный испытывает такой трепет перед этим событием. На самом деле, почти всеми организационными моментами занимался он…выбирал дизайн приглашений, дизайн костюмов, дизайн украшений. И всё он один. Один в день помолвки. Один в доме Хиа’И. Один заботился о церемонии… Пускай его имя и Кон Дио, вечное одиночество его не устраивает.

***

— Ваш рейс, господин. — Ох…спасибо. Он поблагодарил сотрудника аэропорта, попытавшись широко улыбнуться, схватил лямки рюкзака и с паспортом в руке направился по нужному пути. Всего пара минут, и он навсегда покинет Таиланд. Худые ноги сами вели его к паспортному контролю. Очередь первого класса казалась совсем короткой. Как вдруг дешёвый телефон старой модели завибрировал в кармане, заставив юношу остановиться. Кыа самолично купил ему этот телефон вместе с SIM-картой, чтобы единственный, кто знал этот номер, сам Кыа Кирати, мог звонить другу заграницу. — Ты успел соскучиться, пока я не успел даже сесть на самолёт, — усмехнулся юноша. «Дио… Т-ты в аэропорту?» — Встревоженный голос заставил Кон Дио напрячься. — Ну…да, а где же ещё? «Нет…я…я не знаю, стоит ли говорить в такой момент…но, мне кажется, ты должен знать», — чужая грусть стёрла улыбку юноши с лица. Кон Дио вытер пот со лба, отходя в сторону. — Что такое? «Хиа’И узнал, что ты улетаешь. Он приехал ко мне домой и устроил скандал, выглядел таким напуганным, что мне…мне пришлось всё рассказать, чтобы его успокоить… Дио, прости, пожалуйста, мне стало его так жалко», — слова лучшего друга потрясли юношу. Его сердце вдруг заболело. Но, в любом случае, Кон Дио был вынужден пойти на такой шаг. Останавливаться сейчас было слишком глупо. — Всё в порядке, — попытался успокоить юноша Кыа, — даже если он полетит за мной, ему будет трудно найти меня. К тому же, Хиа’И — занятой человек. Когда он освободиться от работы и забот об отмене свадьбы, я буду далеко. Скорее всего, его просто шокировало моё резкое исчезновение. «Нет, Дио, ты не понял, — Кыа вздохнул, — Хиа’И поехал в аэропорт прямо сейчас» — Ч-что? Н-но я уже почти… Кыа, я одной ногой в самолёте, — тонкий голос вдруг задрожал. Тонкие пальцы с силой сжали паспорт. Пускай он и понимал, что Хиа’И никак не успеет приехать вовремя, Кон Дио продолжал в панике оглядываться по сторонам. Он находился в контролируемой зоне, куда допускались только пассажиры… Да даже если мужчина войдёт в аэропорт, самолёт улетит, не успеет Хиа’И сделать и шага через двери. «Дио…он не доедет до тебя…его машина перевернулась» — прозвучал голос в трубке.