Мелодия мрака

      За несколько лет до того, как Печорин отметился в Пятигорске как змей — искуситель, что опорочил молодую барышню и убил её глупого самовлюблённого кавалера, Жорж умудрился угодить в несколько историй когда был значительно моложе. Эти истории перетекали одна в другую в течении всей его жизни, но одна из самых долгоиграющих началась когда ему было 23 года и закончилась за несколько месяцев до его приезда в Пятигорск.       Тогда молодому Жоржу даже не пришлось ухлёстывать за какой-нибудь юной или не очень барышней. Он просто дважды поставил одного чиновника в неловкое положение: в первый раз его буйный рысак едва не задавил незадачливого молодого человека, во второй раз случилась оказия с посудой… В общем чиновник считал себя крайне обиженным на всех богатых господ и в частности на Печорина, как на венец всех пороков русской аристократической молодёжи, к которой сам пострадавший не относился, ибо был беден. Но он не отчаивался и страстно жаждал выбиться в люди.       Печорин предлагал тому стреляться, но чиновник желал видеть как Жорж мучается, он хотел долгой и мучительной расправы.       Звали его Станислав Красинский. И как оказалось, спустя годы он не только не забыл свои неудачи в свете, но и затаил злобу, которая вылилась в стычку в одном из постоялых дворов близ границы Персии.       Что там забыл такой чиновник как Красинский, оставалось лишь гадать. Очевидно было то, что блестящей карьеры у него по каким-то причинам не случилось и он опустился на дно, с которого, впрочем, поднялся лишь с одной целью — уничтожить идейного врага, которому общество всё преподносило на блюдечке, в виду того, что он был богат, а именно уничтожить его, Жоржа, венец его страданий и унижений.       Странно, конечно, что он не взялся за того же князя Лиговского, мужа Веры, с которым он был лично знаком, потому как занимался одним делом князя и который к тому же был в разы богаче Печорина. Месть избирательна. Месть — блюдо, подаваемое холодным. И Красинский действительно подал его холодным, вернее будет даже сказать слегка опутанным паутиной и покрытое третьим слоем пыли.       Печорин, тогда еле стоявший на ногах после перенесённой лихорадки, вынужден был сражаться с обезумевшим Станиславом, что был словно Немейский лев, дикий, свирепый, с гривой густых волос. Он был прекрасен в первую их встречу в свете, но он был прекрасен и сейчас, опустившийся до самых низин, до удара в спину, с чёрными, без блеска глазами, с выгоревшей на солнце коже.       Они сражались как кошки, без оружия, валялись по полу в пыли, в глухой к крикам хижине посреди совершенно свободного от людей клочка людей. Красинский всё просчитал. Он знал, о том, что Печорин собирается возвращаться домой. Всё знал. Когда прислуга и кучер уехали в соседний город на ярмарку он вылез из самого тёмного угла, словно из ниоткуда.       Печорин вновь предложил стреляться, как много лет назад. Красинский как и тогда смертельно обиделся, но в этот раз бросился в драку. И он бы победил. Жорж был менее прыток, чем обычно, безоружен и ослаблен. Когда под руку Красинского попалась початая бутылка вина, Жорж было решил, что это конец. Доигрался. В фаталиста. В светского льва. В бездушного. И он даже смирился, ожидая удар. И Немейский лев бросился на него, взревев от злости. Им не нужны были слова. Они и так всё друг про друга знали. Они враги. Богатые и бедные. Извечная вражда за место под солнцем.       Снова жизнь выплюнула в него выбор убить или быть убитым. И в этом снова виноват лишь он. Любил ли его кто-то в этой жизни по настоящему? Вера лишь играла с ним, а сама имела ещё одного утешителя помимо него и её мужа. А любил ли он? Да, бывало. Но ответной искренней привязанности он не познал. Были ли у него друзья? Браницкий да Вернер. Чего он добился? Всего и умел, что убивать людей иногда даже не трогая их пальцем и играть в злоязыкого и опасного человека в свете.       И Печорин решил во что бы то ни стало, что нужно выдержать это испытание, данное ему самим собой. И попытаться всё исправить. Путь которым он шёл все эти годы стремительно вёл его в могилу. Раньше его мало заботил этот факт, но сейчас, когда Красинский замахивался над ним только что разбитой бутылкой, он понял, что хочет жить. Запоздало, но увернулся. Битый край того, что ранее называлось бутылкой лишь черканул по скуле под глазом. Собрав последние силы Печорин ударил Красинского в челюсть, заставив того прикусить язык и отступить на мгновенье. Жорж воспользовался ситуацией и вырвав бутылку из рук бывшего чиновника и замахнулся, как некогда Красинский. Но в отличие от последнего медлить не стал, и не успел тот сплюнуть кровь со рта, как Печорин уже бил острым краем разбитой бутылки в висок Красинскому. Брызнула кровь, орошив белую рубашку Жоржа. Удар был смертелен для Красинского. Тот упал на пол и попытался уползти обратно в свой черный угол. — Что ты здесь забыл вообще… — скорее сам себе пробормотал изнурённый Печорин отбрасывая своё нехитрое орудие в строну и упал в кресло напротив умирающего на полу Немейского льва.       Он ничего не ожидал услышать от уже умирающего Красинского. Но тот ответил стремительно слабеющим голосом: — Мать умерла от голода, мы были бедны, я лишь хотел справедливости и…       Чего ещё хотел Красинский Печорин уже не узнал. Голова соперника упала ему на грудь. Красинский был мёртв.       Некоторые пряди светлых волос слиплись от крови, что ещё запекалась на лице. Его руки и рубашка были в крови. Кровь запеклась над губой. В самом начале драки Красинский удачно разбил ему нос. Пол был измазан кровью. Печорин сидел на кресле схватившись за голову и зарывшись пальцами в волосы. Он всегда был насквозь пропитан кровью невинных людей. Но этот человек… его смерти он не хотел. Он больше не хотел больше оставлять за собой везде где бы он ни был кровавый след.       Шрамы затянулись. Лихорадка отступила. Осталась лишь слабость в теле и душе. Слабость снова вернуться на скользкий путь вседозволенного, подковёрных интриг и злых игр над чужим разумом.       Жорж сидел за роялем и погрузившись в тягостные воспоминания задумчиво наигрывал «Лунную Сонату». Это единственное, что он помнил наизусть и мог играть даже с закрытыми глазами. Его сестрица часто просила ей играть эту мелодию. И он играл только для неё, больше об этом его увлечении никто не знал.       Сейчас он сам того не зная играл для Ленского, что жил в комнатах над ним и сейчас был тот редкий момент, когда Володя оставался один в свой квартире, и заслышав в приоткрытое для проветривания окно чарующую мелодию, вмиг прилип к подоконнику прекрасно зная о том, кто является его соседом снизу.