Два пламени

      Искра проснулась, когда солнце уже перевалило за полдень. Голова всё ещё гудела, сознание было затуманено.       Сквозь не сошедшую ещё до конца пелену долгожданного сна Искра осмотрела свои руки. Недовольно вздохнула. В таком виде она появиться перед своим нанимателем не могла.       Не хотелось ловить на себе удивлённые и сочувствующие взгляды, не хотелось отвечать на неуместные вопросы, продиктованные вежливостью. Не хотелось давать им знание о её слабости.       Наниматель есть наниматель, знать о жизни наëмника ему ни к чему.       Раздражённо цокнув языком, Искра запустила правую руку в набедренный мешок, пытаясь нашарить в бездонном хаосе нужные ей вещи.       Вытащив несколько метров чистых широких бинтов, наëмница усталым взглядом окинула левую руку. Её-то она ещё забинтует спокойно, а вот правая… С правой придётся повозиться.       Искра фыркнула, принявшись наматывать повязки тонким слоем. Привычные действия легко давались даже сквозь пелену усталости.       Закончив бинтовать левую руку, Искра поднесла ладонь к глазам, пристально разглядывая старый уродливый шрам, что кривой линией рассекал ладонь, начинаясь между безымянным и средним пальцем и шёл до самого локтя.       Его тоже придётся прятать по новой. В таком виде никуда пойти нельзя. Усмехнувшись нахлынувшим воспоминаниям, наëмница снова запустила руку в набедренную сумку, доставая из неё тонкую перчатку с обрезанными пальцами.       Натянув её на руку, она вытащила из вороха бинтов кожаный наруч, принявшись шнуровать его поверх перевязки. Напряжённо выдохнув, окинула раздражённым взглядом работу и, удовлетворённо кивнув, обречённо посмотрела на правую руку.       Подтянув поближе бинты, Искра ухватила правой рукой край ленты, стиснув его между пальцами. Зажав в зубах середину бинта, она принялась слегка неловкими движениями наматывать повязку слой за слоем.       Выходило неряшливо и грубо, хотя, казалось бы, уже не первый раз, не первый месяц, не первый год… Но по-прежнему неудобно. По-прежнему раздражающе.              Искра вздохнула, злым взглядом окидывая результат своих трудов. Могло быть и хуже. Натянув рубаху с рукавами подлиннее, она затянула шнурки на краях, чтобы скрыть перевязки.       По привычке обвешалась горой самых разнообразных не сочетающихся друг с другом украшений.       Устало фыркнув, встала, отряхиваясь, и, напоследок убедившись, что действительно все следы ночного безумия были заменены, аккуратно выбралась из своего закутка, направившись быстрыми размашистыми шагами к палатке лорда Финголфина.       Она проспала оговоренное вчера время встречи, и теперь ей оставалось лишь гадать, какие последствия для неё это будет нести.       Ловить на себе подозрительно-недовольные взгляды нолдор было неприятно.

***

      Финголфин недовольно вздохнул, выйдя из палатки племянника. Разговор их вышел неловким.       Нелепо смешным.       Видеть Майтимо таким изнурëнным было непривычно и тяжело. Аракано привык видеть племянника сильным, гордым, несгибаемым и упрямым.       С его извечно суровым взглядом, прямой осанкой, гордо расправленными плечами. В сейчас перед ним на постели лежал бессильный исхудавший эльф с бесконечно усталым лицом.       В тот день, когда Финдекано пришёл с израненным, измученным Нельо на спине, Нолофинве лишь мельком увидел его.       Сегодня же он смог в деталях рассмотреть, насколько безжалостно поглумился над гордым сыном Нолдор Моргот.       Злость закипала в венах при одной только мысли о том, какое унижение пришлось перенести его племяннику. Желание прямо сейчас схватить свой меч и помчаться к стенам Ангбанда, чтобы вызвать Тёмного Валар на бой, было безмерно велико.       Останавливали лишь воспоминания о том, какая судьба постигла его брата.       Воспоминания, что по-прежнему были свежи и кровоточили, причиняя душе нестерпимую боль.       Финголфин сжал в напряжённых пальцах плотную ткань плаща, стиснув до скрежета зубы. Майтимо даже выслушивать подробности плана Искры не стал. Лишь сказал устало, что доверяет своему дяде.       Дяде.       От этих столь простых слов Нолофинве стало так тепло на душе. Феанаро никогда не признавал его родным братом.       Всегда холодно отмахивался от своего полу-брата. А его старший сын называл Финголфина… Дядей.       После всех тех разногласий, ссор и склок, что пережили их Дома. После того, как он, Нолофинве, в роковой миг провозгласил себя королём нолдор, не желая отрекаться от трона даже после отречения от воли Валар. Тогда Финголфином движила алчность.       Желание доказать брату, что он достоин быть королём.       Финголфин многое хотел сказать брату. Хотел извиниться за то, что сотворил тогда. Ведь за его алчность его народ заплатил слишком высокую цену.       Но он не успел.       Когда он привёл свой народ в Средиземье, Феанор был уже мёртв. Майтимо был пленён Морготом. Макалауре был готов к перемирию, но Атаринкэ, этот властный гордец, копия отца, яростно воспротивился переговорам.       Лишь сейчас, когда Финдекано спас их старшего брата, сыны Феанора были спокойны и не ввязывались в драки.       Нолофинве оставалось лишь только надеяться, что Майтимо вскоре восстановится и поговорит с братьями. А может, и сама Искра с ними побеседует.       В её даре убеждать других в собственной правоте он убедился на своём же примере.       Подобное восхищало. Однако в тоже время настораживало.       Пугало.       С каждым днём он всё больше задавался вопросом о том, каким было еë прошлое.       Не он один терзался этими мыслями. Каждый, кто хоть немного общался с Искрой, пытался в этих бесполезных догадках найти ответ на встревоживший его вопрос.       В этой деве странным было всё. И ее крепкая фигура, лишённая малейшего намёка на изящество, и её одежда, мешковатая и простая.              И дорогие украшения, которыми она обвешивалась с ног до головы. Каждое из них по отдельности было прекрасно, но когда они сваливались в кучу, выглядело это нелепо.       Однако в этой нелепости была столь непоколебимая сила, что даже Финголфин в разговоре с ней тщательно обдумывал каждый свой жест, каждое сказанное слово.       Её образ, полный странных, причудливых противоречий, отражал, казалось, самую суть её характера.       Однако прошлое её вызывало вопросов куда больше.       В каждом её движении, в каждом взмахе рыжих ресниц и взгляде изумрудных глаз сквозила холодная строгость.       Жёсткость и бескомпромиссность.       Каждое её слово было подобно взмаху самого лучшего меча: резкое, сильное, давящее.       Она не стеснялась говорить прямо, избегая лишних неискренних слов. В ней не чувствовалось ни страха ни благоговения, ни даже малейшего уважения к самому Нолофинве или Финдекано.       Она смотрела на них словно бы свысока. Однако в этом не чувствовалось того высокомерия, что исходило от Манвэ Сулимо. Было в ней что-то такое простое и близкое, что заставляло верить ей.       Доверять.       Однако некоторые сомнения по-прежнему не покидали его разум. Сегодня утром ему донесли, что несколько эльфов, готовясь к отбою, видели, как она в спешке неслась к самой пустой части лагеря, прижав руку к лицу словно пыталась скрыть кровотечение.       А сегодня она не пришла к назначенному вчера ею же самой часу. Подозрения в том, что дева далеко не столь сильна и крепка, как хочет казаться, словно кошки, скребли по стенкам разума.       — Доброго дня, благородный лорд.       Голос, едва заметно менее звонкий и сильный, чем обычно, вырвал его из плена собственных раздумий.       — Прошу простить мне моё опоздание. Вчерашний наш с вами разговор столь сильно меня воодушевил, что я всю ночь провела в раздумьях о том, как ещё я могу вам помочь, так что уснула я лишь под утро.       Финголфин изумлённо вскинул брови. Столь вежливые слова звучали из уст девы слишком непривычно и чуждо.       — Впредь будьте бдительнее, — помассировав переносицу пальцами, вздохнул эльф, — Вряд ли в следующее ваше опоздание я буду вас ждать. Я уже поговорил с Майтимо и он дал своё согласие. Пока мой племянник восстанавливает свои силы, он позволил мне принимать решения.       — Вот как, — протянула Искра, то ли улыбнувшись, то ли огорчившись, — Когда я смогу приступить к исполнению нашего с вами плана? — лицо её в миг стало серьёзным и сосредоточенным.       — Завтра. К этому времени я сумею отыскать для вас тех, кто готов перенять знания непосредственно от вас. Надеюсь, вы понимаете, что задача эта не из лёгких.       Взгляд его суровых тёмных глаз встретился с внимательным взглядом изумрудных глаз девы. Она была ненамного ниже его.       — Прекрасно понимаю, — равнодушно, без привычной насмешливой улыбки кивнула Искра, — В таком случае, я приду к вам завтра в тоже время, что сегодня?       — Пожалуй, так будет лучше всего, — согласно склонил голову на бок Финголфин.       — В таком случае, позвольте откланяться, благородный лорд.       Впервые за весь их недолгий разговор она криво улыбнулась. Только сейчас Нолофинве отметил про себя болезненную бледность её обычно смуглой кожи и тёмные, словно сама ночь, тени под глазами.       Чувство, что она лишь старается казаться сильной, отчаянно скрывая малейшие проблески слабости от других, вновь затрезвонило в его голове.       Когда Искра скрылась за одной из общих палаток, Нолофинве, устало выдохнув, направился к своей палатке, думая о том, где бы ему отыскать Финдекано и Макалауре.       Обратиться за помощью в поиске эльдар, готовых учиться у рыжей наëмницы после той её недельной «забавы», всё ещё болезенным шрамом нывшей в сердцах многих глупцов, что опрометчиво последовали её словам, он мог только к ним.       В ближайшее время, Финголфин это чуял, работы у него будет много. Безмерно много.       И балрог вас всех раздери, как же он оказался прав.       Пение горна, возвещающего о наступлении утра, слилось воедино с тихой мелодией лившейся из-под ловких пальцев второго сына Феанаро.       Вчера дядя потратил не один час на то, чтобы уговорить хоть кого-то из подданных пойти к Искре, но те лишь негодующе бормотали себе под нос и почтительно отказывали лорду, ссылаясь кто на занятость, кто на бестолковость, кто на ранения.       Их недовольство было вызвано нежеланием следовать советам подозрительной чужеземки.        Недоверие их было вполне оправданно. Всего лишь пару дней назад многие из них были по наивности своей покрыты ожогами с ног до головы.       Из простых подданных не нашлось смельчаков, готовых столь быстро забыть давешние неприятности и снова довериться непредсказуемой иноземке.       Отчаявшись, Нолофинве обратился к собственным детям и племянникам в надежде на то, что хотя бы они согласятся обучиться всему необходимому у причудливой иномирской девы.       К его облегчению те откликнулись. Особенным энтузиазмом отличился Артаресто. Не пожелал остаться в стороне и Тьелкормо, оправдываясь интересом к столь причудливому созданию.       Помимо них на просьбу временного Верховного короля нолдор согласились так же Артанис, желавшая получить новые знания, Финдекано и Куруфинве-младший.       И каждый в оправдание своему желанию сказал, что лишь испытывает интерес к тому, какими знаниями, неведомыми самим перворождëнным, может обладать иноземка.       В назначенный час все благородные эльфы собрались в платке, предназначенной для переговоров. Искра же явилась лишь спустя несколько минут, распахнув штору ногой.       — Доброго утра благородным господам! — она привычно завела руки за спину, окидывая насмешливым взглядом собравшихся, — Сердечно благодарю вас за то, что откликнулись на моё предложение.       Она полупочтительно склонилась, встав во главе длинного стола, на котором заблаговременно были разложены все планы, чертежи и книги.       — Вы опоздали, хотя сами же и назначили встречу на сей час, — недовольно фыркнул Тьелкормо, сощурив свои чёрные глаза.                    — Ах, прошу прощения! — голос Искры в мгновение ока из насмешливого стал нарочито искриться чувством вины и осознанием собственной ничтожности, — Я так вымоталась, составляя планы, что снова не услышала утреннего горна!       Ответом ей был лишь тихий саркастичный смех Куруфинве-младшего.       — Позвольте мне всё же рассказать вам о своих планах.       Смех мгновенно уступил серьёзности.       — В вашей войне вам не выиграть, если вы не готовы к переменам. Я прошла многие войны и поклялась вашему лорду-заместителю, что не причиню вреда. Прошу вас, доверьтесь мне и моему опыту. Я смогу дать вам знания о том, как осаждать крепости и как держаться в осаде. Как выиграть, если враг превосходит вас числом. Научу вас, как исцелить тяжело раненого и как справиться с последствиями. Однако, благородные лорды, самое главное, без чего эту войну вам не выиграть.       — Искра поднялась со своего стула, приняв величественную позу. Взгляд её метал молнии. От былой смешливости и небрежности не осталось и следа.        — Вам придётся отринуть вашу гордость. Забыть о старых обидах и не допускать новых. Вам надо запомнить — сейчас ваш главный враг находится извне. Сеять вражду внутри — сродни предательству. Дезертирству. Любые попытки развязать ссору между представителями Домов, как вы себя называете, должны пресекаться на корню и строго наказываться. Вы на войне, благородные лорды. Здесь нет места гордости и личным обидам. По крайней мере до тех пор, пока вы стоите против одного врага.       В палатке повисла мрачная и величественная тишина. Никто не проронил и слова, раздумывая каждый о чём-то своём.       Пламенная речь столь легкомысленной ранее девы не могла не вызвать уважения в сердцах нолдор. Не могла не заставить слушать каждое её слово.       Эта женщина приковала всё внимание к себе заставляя гордых эльфов, затаив дыхание, внимать её словам.       Работы предстояло много.       Следующие две недели Искра не смыкала глаз ни на миг, каждую минуту дня посвящая обучению добровольцев. Каждому она определила свою сферу, и с каждым работала по отдельности, давая для изучения и освоения то время, что тратила на общение с прочими эльфами.       Артанис она определила для изучения медицины. Несмотря на то, что Искра хотела сразу начать с хирургии, вскрытие трупа их товарища эльфы могли счесть осквернением, а дезертиров среди них не было (что стало для наëмницы небывалым открытием, ведь она привыкла, что на любой войне было место предательству). Потому пришлось довольствоваться пока что малым.       Благо, благодаря своим неимоверно крепким телам, нолдор в большинстве случаев в хирургическом вмешательстве не нуждались, в чем она убедилась на примере Майтимо, и о чем ей любезно рассказала Нервен.       Эльфийка вызвала у Искры какое-то подсознательное уважение, в прочем, не заходящее дальше отсутсвия постоянной насмешки в голосе.       Эта нолдо была мудра и явно знала больше, чем показывала. Однако, у нее не было недобрых намерений, потому и копать глубже Искра наëмницы не желала.       Артаресто Искра обучала искусству обороняться, попутно рассказывая о том, как строить крепости. Рассказала и о земляных валах со рвами, и о кольях, и о более сложных конструкциях.       Тот оказался на редкость внимательным и послушным слушателем, в отличие от своих старших родственников, схватывал всё на лету и с радостью делился своими мыслями, догадками и открытиями.       Славный малый.       Было в нём что-то по-детски чистое и открытое, что ещё не до конца было похоронено под тяжестью бремени нолдор.       Туркафинве, как сразу заметила Искра, страстно любил сражения и охоту, а потому решила возложить на него ответсвенность за разведку.       Несмотря на его гордый и вспыльчивый нрав, он был крайне талантлив и умен, моментально запоминая всё то, о чем ему говорила странница, задавал вопросы.       Не скрывая своего интереса, стремился узнать от наемницы как можно больше.       Куруфирнве-младший, дружный с Тьелкормо, отличался на редкость скверным характером.       В разговорах с Искрой он постоянно спорил, переходил на почти что крики, вскакивал, порой доходило дело до швыряния первых попавшихся под руку вещей. Однако при этом он был самым талантливым.       Его познания в области ремёсел поражали даже Искру. Она не могла не признать его дара, но видела, сколь много проблем может принести ему его нрав. В прочем, она надеялась на то, что жизнь ещё научит его терпению и смирению.       Её же задачей было научить его, как строить осадные и оборонительные механизмы рассказать о строительстве крепостей, планирование потайных ходов, о ювелирном деле.       Ей надо было научить его видеть систему и замечать, что необходимо в данный момент. От Атаринкэ же она узнала о гномах, творениях Вала Аулэ, что добывали металлы искуснее прочих.       Проще всего было с Финдекано, с которым она уже не раз и не два общалась. Нолдо обладал на редкость добрым и спокойным нравом, хотя в нужный момент умел проявить твёрдость и не забывал о своей власти.       Он не держал зла на Дом своего дяди и не причинял зла другим. Он был на редкость сговорчивым и в общении не позволял себе ни грубости, ни вспыльчивости, подобно своим кузенам, ни подозрительности кузины.       Финдекано охотно изучал искусство ведения боя, с большим интересом слушая рассказы Искры о различных стратегиях, обманах и манёврах.       Боевые построения, распределение войнов по оружию, снаряжение и многое другое — всё это запоминал Финдекано быстро и легко, вникая в детали и находя не применимые к нолдор тактики.       Дело шло, хоть и не без препятствий, но, на удивление, быстро. Куда быстрее, чем ожидала Искра. Куда быстрее.       Так, час за часом, день за днём, прошел месяц бессонных ночей, беспрестанных разговоров с эльфами, ставшими её «учениками» и ответов о проделанной работе самому лорду Нолофинве.       Нельяфинве к тому моменту уже почти восстановился и часть обязанностей снова взвалил на собственные плечи.       У Искры не было за этот месяц ни минуты покоя.       Разум её медленно, но неизбежно разрушался, надоедливо ноющей трелью отзываясь в голове на столь безрассудное поведение наëмницы.

***

      Майтимо был поздним вечером на поле для тренировок совершенно один. Рассеянно нанося беспорядочные удары затупившимся мечом по соломенному чучелу, он не мог вырваться из плена собственных мыслей.       Три недели назад он, наконец, встал с постели и хотя бы частично смог вернуться к своим обязанностям. Обязанностям, которых он не хотел.       Соблазн так и оставить корону Верховного короля Нолдор дяде сладкой змеёй обвивал ноги, руки, шею, нашëптывая на ухо заманчивые мысли.       Но Майтимо понимал, что если поступит так, то не только он сам, но и весь род Феанаро останется почти без власти в Средиземье.       Если он пойдёт сейчас на поводу собственных желаний, то его братья останутся…       Обездоленными.       А вместе с феанорингами и все те, кто последовал за ними, а не за Нолофинве.       Майтимо не мог себе этого позволить. Он старший сын. Он старший брат. Он король. Он не может предать отца, не может оставить братьев. Не может подвести всех тех, кто последовал за ним.       Но Майтимо не хотел власти… Никогда не хотел. Ему не был интересен трон. С превеликой радостью бы он передал корону дяде или Атаринкэ.       Но он не мог их подвести. Майтимо был сильным воином. Он знал, как вести войска. Он умел управлять. А в годы войны такие люди на вес золота, как правильно отметила Искра.       Раздраженный и злой, Майтимо продолжал наносить несчастному чучелу неуклюжие удары один за другим, пока меч не вылетел из его левой руки.       — Тренируешься? — раздался словно бы откуда-то издалека искрящийся смехом задорный голос, вырывая нолдо из плена собственных мыслей.       Вздрогнув, Майтимо резко повернулся в сторону говорящего. Взгляд его на мгновение расфокусировался, не сразу заметив яркую фигуру девушки.       Рассеянно посмотрев на неё, эльф прикрыл глаза, устало проведя рукой по лицу.       — Это ты… — незаметное даже для самого эльфа облегчение сквозило в его голосе. Словно с появлением этой странной чужеземки тревоги… Ушли. — Я, я, не беспокойся так.       Тепло улыбнувшись, заговорила девушка, привычно заведя руки за спину. Каждое её движение сопровождалось уже привычным перезвоном несочетающихся между собой разнообразных украшений.       — Я не навещала тебя всего месяц, а ты уже из бессильно лежащего в постели немощного стал снова благородным лордом, что не только решает вопросы своего народа, но и усердно тренируется! Моё почтение, ваше благородие.       Майтимо не мог разобрать, что же слышалось ему в её словах: насмешка, издёвка, или же искреннее уважение?       В прочем, пытаться понять эту странную девушку Майтимо перестал ещё с первых встреч. Разуму в ней не поддавалось ничто.       — Ты пытаешься овладеть фехтованием левой рукой?       Искра продолжила говорить, сощурившись наблюдая, как эльф поднял с земли мокрый от вечерней росы меч. Ей словно было и не важно, ответит он ей, или нет. Казалось, сама тишина её пугала.       — И как успехи?       Майтимо решил не тратить свои нервы на разговор с ней и, не говоря ни слова, снова принялся наносить соломенному чучелу хаотичные неловкие удары.       Проводив его смеющимся взглядом, Искра с улыбкой стала наблюдать за тем, как Майтимо раз за разом терял меч и снова, и снова, и снова в приступе бессильной злобы, словно и не пытаясь сделать правильно, размахивал мечом даже более неловко, чем маленький ребёнок, стащивший меч у взрослого.       Мягко рассмеявшись, когда эльф вновь потерял оружие, девушка подошла к склонившемуся к земле нолдо и присела возле него на корточки.       — Позволь мне помочь тебе, — она заглянула в его глаза, ни капли не смутившись злобному, полному раздражения взгляду, которым ответил ей Нельо.       Они долго просидели, глядя друг другу в глаза, словно пытаясь прочесть, какие же мысли кроются в чужой голове.       — Давай же, — она поднялась, отряхивая свои колени, — Тебе надо научиться фехтовать второй рукой. А я могу облегчить этот путь, — странная, непонятная улыбка расцвела на губах девушки.       — Ты-то почем знаешь, что с этим делать, — огрызнулся нолдо, распираемый противоречивыми чувствами.       С одной стороны, он хотел как можно скорее вернуться в форму, чтобы не быть обузой в боях. С другой же ему претила одна только мысль о том, чтобы обучаться тому, в чем он был столь хорош, у какой-то чужеземки.       Однако при этом эльф не мог не поразиться в душе тому, как легко и развязно он вёл себя в обществе этой девушки. Ни с братьями (за исключением Кано и Финьо), ни с отцом, ни с кем бы то ни было ещё, он не позволял себе вести себя так…       Несдержанно.       Он вздохнул, прикрыв глаза, как бы давая понять, что согласен.       — Встань в привычную стойку и занеси меч для удара, — довольно улыбнулась Искра, подойдя эльфу, — А теперь замри. Очень хорошо, — пробормотала она, аккуратно прощупывая мышцы левой руки нолдо, — Ты слишком напряжён. Слишком много думаешь о том, что меч держит не в привычной правой руке, — она мягко приподняла локоть.       Смутившись, нолдо оттолкнул девушку, но та не сдвинулась с места.       — Не переживай так, — она улыбалась странно тепло. Во взгляде её Майтимо словно на мгновение увидел… Заботу?       Она говорила твёрдо, каждая её подсказка звучала уверенно. Она говорила, ни секунды не тратя на раздумья, словно знала, что делать, наизусть. Словно не в первый раз сталкивалась с необходимостью учиться чему-то заново.       — Откуда ты столько знаешь о фехтовании? — вопрос сам сорвался с его языка в момент краткого перерыва.       — Я прошла через многие войны. Чего только не повидала, — легко пожав плечами, ответила Искра.       — И тебе часто приходилось помогать войнам переучиваться… На другую руку? — второй вопрос прозвучал уже куда менее уверенно. Майтимо не знал, насколько он уместен, учитывая, со сколь явной неохотой ответила она не первый.       — Не сказать, чтобы шибко часто, — Искра снова по привычке завела руки за спину, опустив взгляд на собственные босые ступни, — Однако опыт был… — она как-то странно усмехнулась, словно вспомнила что-то крайне неприятное, — Незабываемым.       — Такие навыки невозможно обрести, не изучая фехтование на практике, — Майтимо оставался непреклонен в своём желании узнать о странной наëмнице хоть что-то.       На эти его слова девушка ничего не ответила, лишь хмыкнула себе под нос, продолжения разглядывать собственные босые ноги.       — Ты мечник? — вопрос, подобно молнии разрезал повислую ненадолго тишину. Майтимо не стал играть в прятки и таиться. Понимал, что это не изменит ничего. Лишь потратило бы время.       Искра подняла на него взгляд своих изумрудных глаз, улыбнувшись. В этой её улыбке едва заметно про блеснула грусть.       — Была когда-то.