Два пламени

      — Так значит, Нельяфинве Майтимо? — сощурившись, протянула Искра. Ответом ей был неохотный кивок, — Так что, Майтимо, не расскажешь ли ты мне, что же происходит в вашем мире?       Эльф тяжело вздохнул и провёл здоровой рукой по волосам. Поморщился, словно вспомнил что-то неприятное.       — Не хочешь? — она задумчиво наклонила голову, — Или не знаешь, с чего начать? Тогда, быть может, ты хотя бы ответишь на пару моих вопросов?       — Смотря о чем ты хочешь спросить.       — Мне сказали, что ваш… — Искра на мгновение запнулась, — Дом принёс Дому вашего дяди немало бед. Что именно произошло?       — Зачем тебе это? — эльф в мгновение ока стал серьёзным, с лица исчезла усталость. Было видно, как напряжены его скулы.       — Мне надо знать причину раздора, чтобы я смогла найти способ вас окончательно примирить.       Наёмница улыбнулась, продемонстрировав небольшие клыки.       — Всё же разве не разумно было бы рассказать мне, чего стоит ожидать от вашего мира и от вас самих? Как-никак, вы наняли меня, чтобы я помогла вам в войне.       Она сделала ещё несколько глотков из бурдюка и, сладко потянувшись, убрала его обратно в набедренный мешок.       — А как же я смогу помочь, если ничего не буду знать?       Майтимо откинулся на подушки, прикрыв глаза. Злая ухмылка исказила его и без того мрачное лицо.

***

      Всё это началось очень давно… Задолго до того даже, как родился сам Майтимо. В конце концов, отец никогда не принимал Индис, второй жены своего родителя.       Да, Куруфинве был любимым сыном Финве, но всё же, не единственным. Не готовый ждать Мириэль, желавший больше детей, он женился второй раз.       Можно бы обвинить в этом Валар, в особенности владыку Мандоса. Но даже если они дали своё дозволение… Решение принял сам дедушка.       Сам Финве.       Можно бы обвинить в этом несчастье и Моргота. В конце концов, если бы он ещё в миг творения не воспротивился воле Эру, быть может, и Мириэль бы не была истощена рождением сына настолько, чтобы не возжелать больше жить.       Но только вот решение принял всё равно Финве.       И Мириэль…       Раздор между Домами начался с раздора между братьями. Полу-братьями. Отец всегда это подчёркивал в разговорах с сыновьями. Отец никогда не считал Нолофинве и Арафинве своими братьями.       И они это чувствовали. Разумеется, ни о какой искренней братской любви не могло быть и речи. Хотя, дядя пытался добиться признания своего старшего… Хоть к чему-то они пришли лишь будучи взрослыми.       Будучи главами Домов.       Моргот, тогда ещё Мелькор, был умён. Он видел благодатную почву для семени раздора. Что уж говорить, оно давно уж давало свои слабые тогда ещё ростки.       Всё, что требовалось от Тёмного Вала — дать ему пищу. И он дал. Результат не заставил себя долго ждать: сначала Нолофинве доказывал своему отцу, что Феанаро опасен и планирует свергнуть его. А потом, словно бы в подтверждение этих слов, сам Куруфинве пришёл на совет с мечом.       На том же совете, где Аракано говорил о необузданном нраве старшего сына Финве, этот самый сын угрожал собственному брату (даже если лишь наполовину) мечом.       Затем Феанаро изгоняют. Вместе с ним уходит Финве. А Нолофинве назначают регентом.       А потом… Потом Мелькор похищает Сильмариллы. Убивает Финве. Но Феанаро узнаёт об этом не сразу.       В самый разгар Великого Пира Унголиант, эта мерзкая паучиха, уничтожает Древа Валар. И Владыка Манвэ просит Феанаро невозможного.       Разбить Сильмариллы.       Разбить величайшее его творение лишь потому, что Валар допустили ошибку. Уничтожить свет собственной души лишь потому, что Валар поверили лжи Мелькора. Уже не Мелькора.       Моргота.       В тот миг Майтимо был полностью согласен с отцом. Валар допустили, чтобы отец страдал. Валар же хотели исправить свою ошибку за его счёт. Гнев отца был тогда совершенно понятен.       «Разве могли мы тогда поступить иначе?» — думал Майтимо, уже будучи прикованным к Тангородриму.       Могли бы. Если бы поступились своей Гордостью.       Но тогда это казалось невозможным.       Тогда это казалось трусостью.       Отец мчит в Тирион. Отец произносит Клятву. И Майтимо повторяет её за отцом. Затем её повторяют и остальные братья — Макалауре, Тьелкормо, Морифинве, Атаринкэ, Амбаруссар…       Майтимо чувствует, как произнесенные слова, словно кандалы, сковывают его. Он предчувствует, что связан этой клятвой будет на всю жизнь.       Он знает, что до добра она не доведёт.       Но всё равно произносит. Ведь эту Клятву произнёс отец.

Nai kotumo ar nilmo, kalima Vala

thauza ar poika, Moringothonna,

Elda ar Maiya ar Apanona,

Endoresse Atan sin unona,

ilar thanye, ilar melme, ilar malkazon samme,

osta ilar harwe, lau Ambar tana,

so-thauruva Feanarollo, ar Feanaro nossello,

iman askalya ar charya, ar mi kambe mapa,

hera hirala ar haiya hata

Silmarille. Si vandalme ilyai:

unquale son antavalme mennai Aure-metta,

qualme ten' Ambar-metta! Quettalman lasta,

Eru Iluvatar! Oiyamorenna

me-quetamartya ire queluva tyardalma.

Ainorontesse tirtasse lasta

ar lma-vanda enyalaz, Varda Manwe!

      Отец думает, что за ним последуют. Но многие отказываются. В этот роковой момент нолдор хотят видеть своим королём не его, Феанаро.       Не его, первого сына Финве. Не величайшего из детей Эру. А всего лишь второго сына. Его полу-брата. Унизительно. Мерзко. Но выбирать не приходится.       В первый раз Феанаро переступает через свою гордость. В первый и, как оказалось потом, последний.       Кровь. Море крови. Вся пристань Альквалондэ усеяна трупами тэлери. Майтимо смотрит на отца… И не узнаёт его. Отец совершенно другой. Не такой, как тогда в Тирионе. Не такой, как когда произносил клятву.       Тогда в нём пылало пламя справедливого, праведного, как казалось Майтимо, гнева. Сейчас же сам Феанаро был подобен огню.       Безумному.       Уничтожающему.       Одержимый бесконтрольной яростью, он нещадно убивал врагов одного за другим. Но… Врагов ли? Однако тогда, в пылу битвы, думать об этом не было времени. Надо протянуть до тех пор, когда Финдекано придёт с подмогой. Просто продержаться.       Вот и Финьо подоспел… Майтимо облегчено выдыхает, но быстро вновь напрягается. Расслабляться пока рано. Надо отбить эти корабли.       Иначе им Валинор не покинуть.       Иначе им не отомстить.       Иначе им Сильмариллы не вернуть.       Битва выиграна. Корабли отвоеваны и они ведут их в Араман. Майтимо благодарен Финдекано. Всей фэа благодарен. Наивный, он полагал, что больше препирательств между нолдор не будет.       Но нолдор негодуют.       Пророчество Владыки Мандоса, его Проклятие, пугает их. Трусы. Жалкие, ничтожные создания, они проклинают отца. Майтимо хочет лично их всех задушить в своих руках.       Как смеют эти жалкие шавки разевать пасть на его Отца!       Но дядя… Его Нельо не понимает. Совсем. Как он смел провозгласить себя королём теперь, когда они все отринули волю Валар?! Майтимо видит в этом лицемерие. Принять законы Валар тогда, когда это нужно. Но отринуть их тогда, когда они мешают.       Майтимо понимает отца. Прекрасно понимает. К дяде у него доверия больше нет. Но Финдекано… Финдекано верить можно!       Но отец не верит. Отец больше никому не доверяет. Он сжигает корабли в тайне ото всех. А на корабле оставался Амбарто…       Майтимо не помнил, как оказался на горящем судне. Не помнил, как нашёл спящего брата. Он помнил только, как оказался на берегу, весь в ожогах, с бессознательным братом на спине.       Тогда он впервые был действительно не согласен с отцом. В его глазах он лишь на мгновение увидел ужас осознания. Осознания, что тот своими же руками едва не отправил собственного сына на смерть. Бессмысленную смерть.       Нелепую. Жалкую.       Тогда ещё Майтимо не знал, что мать предрекла отцу, что один из его сыновей никогда не ступит на земли Средиземья.       Впервые тогда в глазах отца он увидел Страх. Лишь мимолётный, но Страх.       Но отец быстро прячет свои чувства. Они двигаются дальше, лишившись большей части поклажи. Приходят к Митриму. Там встречают первых синдар. По началу сложно найти с ними общий язык, но отец успевает овладеть северным наречием. А затем…       Затем Моргот обрушивает свои войска на их лагерь. Моргот боится мятежных нолдор. И в то же время недооценивает их. С отрядом орков они расправляются быстро, но отец не желает останавливаться.       Он преследует беглых орков в одиночку, лишь нескольким воинам с превеликим трудом удаётся догнать его. Увлечённые погоней, они не успевают вовремя заметить, что окружены балрогами.       Отец — великий воин. Он долго сражался с балрогами один, он многих убил. Но даже он не способен был одолеть орду Морготовых тварей. Майтимо с братьями приходят ему на подмогу слишком поздно.       Отец умирает у них на руках.       И даже тело его похоронить они не смогли. Душа отца была слишком жарким пламенем. Стоило его фэа уйти, как тело обратилось в прах, который развеян был ветром.       Но перед своей смертью отец успевает трижды проклясть Моргота.       Повелеть своим сыновьям отомстить.       Даже зная, что нолдор Моргота не победить никогда.       Майтимо принимает корону отца. Как старший сын, он должен.              Но недолго ему удаётся быть королём. Моргот предлагает переговоры. Майтимо не верит ему, но соглашается прийти. Он берёт ссобой немалое войско. Но оно оказывается бессильно перед ордой орков Врага. Майтимо захвачен в плен.       Пытки перенести было неимоверно тяжело. Но он держался. Майтимо не надеялся, что за ним придут. Что его спасут. Но Майтимо дал Клятву. И сломаться перед своим главным Врагом он не мог.       Майтимо лишь молится Эру, чтобы братья не поверили Врагу. Валар он больше не молится. Изгнанным нолдор Валар больше не ответят.       Первому Дому Валар больше не ответят.       Если он умрёт — значит, такова судьба. Но только бы они не согласились сдаться в обмен на его жизнь. Он надеется на Кано… Кано никогда не пылал страстью к битвам, но он умный. Он всё поймёт.       Звуки труб на миг внушают надежду.       Майтимо кричит, срывая голос, но его не слышат.       Надежда осыпается в прах.       А потом приходит она. Такая странная и неестественно жизнерадостная. Язвительная и болтливая. Но до пугающего умная и знающая.       До жути.       Финьо приходит тоже. Финьо… Майтимо знал, что ему можно доверять. Никогда не сомневался. Благодарность, давно позабытое чувство, всплывает со дна его ослабевшего разума. Разливается тёплым молоком.       А потом его приводят к Митриму. Удивлению его нет предела, когда Майтимо узнаёт, что дядя тоже здесь. Но почему-то злиться теперь уже не хочется. Быть может, он просто устал. А может, всё дело в Финьо.

***

      Искра долго молчала. Взгляд её странно остекленел. Она сидела, уперев руки в колени. Майтимо не мог понять, улыбалась она, или нет. Пальцы её сдавливали напряжённые скулы.       — Эта Клятва… — вопрос, словно острый меч, разрезал звенящую тишину, — Как она действует?       — Что ты имеешь в виду? — эльф в недоумении приподнял олну бровь.       — На чем она держится? Что заставляет вас следовать ей? Почему не можете её нарушить? — её голос звучал непривычно серьёзно. Но даже не так, как в прошлый раз, когда она говорила о войне. В этот раз что-то неуловимо изменилось. Но Майтимо не мог понять, что.       — На воле Эру, — он с трудом заставил себя заговорить.       — И в чем это проявляется?       — Мы чувствуем Сильмариллы. Они… Зовут нас, заставляя делать всё, чтобы вернуть их себе. Когда кто-то берёт их в руки, мы это чувствуем. И само сознание велит идти туда, где они находятся. Этот голос лишает воли, когда дело касается Сильмариллов, — Майтимо говорил медленно, по долгу обдумывая каждое сказанное им слово.       — Иными словами, Клятва берёт власть над вашими разумом и телом, не давая даже шанса эту Клятву предать? — в её стеклянных глазах Майтимо не смог прочесть ни единого чувства. Однако едва ли не кожей ощущал, как напряжена каждая мышца её тела. Казалось, она была мыслями далеко отсюда.       — Можно сказать и так, — был короткий ответ.       — И каков смысл? — Маэдрос не мог прочесть ничего, даже голос её оставался ровным. Лишённым каких-либо эмоций.       — О чем ты?       — Зачем приносить Клятву, которая делает вас рабами? Что толку? Разве будет так хорошо и правильно сойти с ума от давлеющего над собственной волей Долга? Разве будет иметь смысл жизнь, положенная на алтарь такой эгоистичной цели?       — Затем, что такова Справедливость. Сильмариллы были вероломно украдены. Наш долг — вернуть их законному владельцу. Отец погиб, значит его Клятву должны выполнить мы.       Голос Майтимо стал холодным и звонким, словно металл. Эта девушка затронула то, что давно уже тревожило и его самого. Но это дело его семьи. И впускать в эти дела посторонних он считал унижением. Оскорблением.       — Выходит, вы пошли на это ради отца? — девушка как-то резко переменилась в лице, снова обернувшись той привычной расслабленно-язвительной Искрой.       — Ради отца, — кивнул Майтимо, — Разве это не естественно для детей? Защищать то, что дорого родителям?       — Быть может, ты и прав, — наëмница пожала плечами.       — Быть может?       — Я родителей в глаза не видела, почем мне знать? — страшные и непонятные для Майтимо слова слетели с её губ так легко и естественно. Нельо на мгновение лишился дара речи, пытаясь в полной мере осознать сказанное.       Повисло неловкое молчание.              — И всё же… Какие же вы наивные дети, — разрезал гнетущую тишину звонкий, словно кольца новой кольчуги, смеющийся голос Искры.       Привычный насмешливый голос привычной Искры. Словно разговора несколько минут назад и не было.       Майтимо поперхнулся воздухом и вперил полный искреннего негодования взгляд в девушку. Та лишь улыбнулась и легко пожала плечами.       — Не смотри на меня так. Твой дражайший дядя нанял меня не для того, чтобы я вас жалела. Моя задача не вытирать ваши слезы шёлковым платочком, — она сложила пальцы правой руки в пистолет, направив его на эльфа, — А помочь вам выиграть в войне, — Искра поднесла руку к губам, сделав вид, что выстрелила.       Нельяфинве нахмурился и ответ взгляд. Воцарилось какое-то неловкое молчание. Вздохнув, эльф принялся доедать уже остывший завтрак, чтобы отвлечься и хоть чем-то заполнить звенящую тишину.       Есть левой рукой получалось плохо. Майтимо постоянно ронял ложку, подолгу ковырял ею тарелку в тщетных попытках зачерпнуть хоть немного жидкой субстанции (целители самостоятельно отобрали самые полезные плоды и старательно измельчили их, чтобы лорду было легче есть).       Искра с какой-то странной улыбкой наблюдала за тем, как извивался несчастный эльф в попытках поесть.       — Не привык работать левой рукой?       Однако, ответа не последовало.       — Хочешь, покормлю тебя с ложечки? — на этих её словах Майтимо закашлялся, едва не уронив тарелку прямо на себя, — Да шучу я, не беспокойся!       Искра расхохоталась и принялась снова рыться в собственной бездонной сумке. Достав оттуда цилиндрической формы деревянный сосуд, она сняла с него крышку и подошла к Майтимо:       — Давай сюда своё варево.       Эльф недоверчиво протянул тарелку, едва удерживая её в левой руке. Искра же, ухватив покрепче, перелила ее содержимое во флягу и, закрыв крышкой, протянула её Майтимо.       С сомнением разглядывая диковинный сосуд, эльф сделал несколько неуверенных глотков.       — Думаю, так тебе будет проще, — она доброжелательно улыбнулась, — Когда лишаешья рабочей руки, хоть и на время, очень трудно справляться даже с такими простыми вещами. Думаю, впредь твоим питанием займусь я. В особенном лечении, как я погляжу, ты не нуждаешься, но, полагаю, помощь в восстановлении тебе не помешает. Ближайшие несколько недель я буду сильно занята, но постараюсь выделить и тебе время. Не скучай!       Махнув на прощание рукой, девушка скрылась за входным пологом.       Майтимо снова остался один. В прочем, как оказалось, ненадолго.       Искре тоже долго прохлаждаться не дали. На выходе из палатки она столкнулась лбом с ещё одним остроухим. Тем самым, который пришёл спасти своего дорогого двоюродного брата. Финдекано, кажется.       — Доброго утра, благородный лорд, — наëмница очаровательно, насколько это возможно, улыбнулась.       — Доброго утра вам, Искра, — рассеянно поприветствовал её в ответ эльф, потирая ушибленный лоб, — Как там Майтимо? — в голосе его сквозило беспокойство.       — В полном порядке, насколько это только возможно после нескольких лет на скале, — девушка легко пожала плечами, — Однако, я бы поработала над его питанием, но об этом я уже поговорю с вашим отцом.       — Вот как… Отец как раз просил меня передать вам, если встречу, что он хочет видеть Вас так скоро, как только можно. Он всё ещё не услышал объяснений тому, что произошло в его отсутствие.              — Ох, — Искра мгновенно изменилась в лице, состроив виноватую рожицу, какую, бывает, строит провинившийся ребёнок, — Хорошо, сейчас же к нему и пойду. Удачного вам дня, лорд Финдекано!       Отроухий не успел даже сказать ничего в ответ, как девушка скрылась за первым же поворотом. Финдекано изумлённо выдохнул и вошёл в палатку.       — Как себя чувствуешь, Майтимо?       Повисло неловкое молчание.

***

      Нолофинве сидел в за длинным деревянным столом, в который раз просматривая бумаги, оставленные вчера чужеземкой. Мысли о ней не покидали его головы с самого дня её появления в их лагере.       Что-то в ней неуловимо напрягало.       Пугало.       Ей не стоило доверять.       Он согласился заключить с ней договор лишь потому, что почувствовал, как в тот миг, когда она поставила свою печать, их сковали нити Договора. Нечто подобное он чувствовал, когда клялся брат…       Нолофинвэ вздохнул тяжело.       С братом у них осталось слишком много недопониманий.       Невысказанных обид.       Вопросов, на которые не был дан ответ.       Но вряд ли теперь ему представится шанс задать из лично ему. Слишком поздно. Но Аракано не мог себе представить, что брат, такой сильный, такой могущественный, такой великий… Умрёт столь скоро.       Брат ушёл, взвалив бремя своих желаний на своих сыновей. Нолофинве не мог этого понять. Ему было жаль Майтимо. И в то же время Нолофинве понимал, что он справится.       Нельяфинве был сильным. Умным. Властным. Будучи старшим сыном, он хорошо умел направлять несмышленых младших. Навык, в правлении полезный.       Но Нолофинве знал, что Майтимо Феанаро никогда сильно не любил. Старший сын унаследовал от матери не только цвет волос, но и характер.       Однако Нолофинве считал, что это именно то, что делает Майтимо сильным лидером. Правителем. Королём.       Но взваливать это бремя на племянника, который только недавно вернулся из плена врага, Аракано не хотел. Пока что он возьмёт на себя ответственность за беглых нолдор.       Беглых… Поистине беглых. Как и сказала Искра, ими двигала Гордость. Всепоглощающая Гордыня.       И братом. И его сыновьями. И самим Нолофинве. Ведь он повел свой народ через Хелькараксэ, не желая предстать перед Судом Валар. Он повёл свой Дом считай на верную смерть, потому что гордость не позволила ему сдаться.       Та девушка говорила верно.       Пока лорды позволяют личным обидам возобладать над долгом перед своим народом, Врага им никогда не победить.       Нолофинве тяжело вздохнул.       Заколыхался полог, пропуская внутрь гостя. Кажется, Финдекано всё же сумел найти её.

***

      В палатке царила неловкая тишина.       Фингон замер на входе, не зная, как вести себя. Последняя их встреча была в присутствии Искры.       Да и тогда они оба не в полной мере осознавали, что происходит. На территории врага думать о том, как вести себя, было бы глупо. Но сейчас, когда они оказались вроде бы в безопасности… Недопонимания и недомолвки, накопившиеся за Исход, дали о себе знать.       Майтимо вздохнул. Улыбнулся, глядя уставшими глазами в глаза Финьо.       — Проходи же, что стоишь в проходе?       — Как ты себя чувствуешь? — Фингон запнулся, садясь на стул возле кровати кузена и отводя взгляд.       — Уже значительно лучше, — Майтимо слабо улыбнулся, — Целители хорошо постарались.       — А твоя рука… — Как прежде уже не будет. Но совсем бесполезной она не станет. Надо будет просто тренироваться.       — Понятно…       Разговор не клеился.       — Майтимо, я…       — Финьо, я…       Раздалось одновременно. Эльфы замолчали. Комнату снова наполнила неловкая тишина. А потом они одновременно рассмеялись.       — Послушай, Финьо, — Нельо посерьезнел, — На счёт кораблей… Я не хотел, чтобы отец их сжигал. Я не хотел тебя предавать, — Майтимо отвёл взгляд и едва слышно прошептал, — Прости, — голос его дрожал.       — Я не держу зла, Майтимо, — улыбнулся Финдекано, — Тем более на тебя. Если бы держал, разве пошёл бы я к Тангородриму искать тебя? Разве бы я захотел спасти того, на кого в обиде?       — И правда, — едва заметная улыбка коснулась губ Маэдроса, — Спасибо, Финьо.       — Было бы за что. Спас-то тебя не я, — Фингон неловко пожал плечами и напряжённо хохотнул, — Это всё… Искра.       — Спасибо за то, что ты не отказался от нас после всего, что мы сделали, — Майтимо смотрел Фингону прямо в глаза.       — Я не хотел верить, что ты согласился сжечь корабли. Я же знаю тебя, Майтимо. Не первый год знаю. Ты бы на такое не пошёл. А вот дядя… Дядя вполне мог, — спокойная улыбка играла на мягком лице Финдекано, — А что будет толку злиться на тебя за то, что совершил твой отец? К тому же, как и сказала Искра, мы не в том положении, чтобы позволить гордости возобладать над разумом.       — И впрямь, — согласно кивнул Майтимо.       Братья замолчали. Вновь повисла тишина. Однако от былой неловкости не осталось и следа.       Майтимо чувствовал, как недопонимание, что долгое время давило на грудь, рассеялось, не оставив и следа.