Nan Hai (A Childish Boy)

Это лето, безусловно, стало для Ибо самым напряженным отрезком времени с момента яркого дебюта UNIQ. Последние несколько месяцев он провел, летая туда и обратно по Китаю, чтобы одновременно снимать «Неукротимого», «Produce 101» и «Day Day Up». Столько же ночей он спал в самолетах или в кресле на съемочной площадке, сколько и в постели. Он заставлял себя работать усерднее, чтобы стать лучше, и бывали дни, когда он почти сходил с ума от усталости, но он гордился всем, чего достиг за лето, и теперь… Что ж, теперь все позади. И это кажется нереальным. Актеры и съемочная группа слоняются по прекрасному залу, арендованному компанией Tencent для празднования закрытия съемок, лавируя между большими круглыми столами с напитками в руках, которые занимают половину пространства. Все, кроме Ибо, кажется, чувствуют себя бодро, если судить по оживленным громким разговорам и смеху, которые наполняют комнату. Ибо чувствует себя… ну, он не совсем уверен. Не радостным. И не грустным тоже, на самом деле. Что-то еще, что-то вроде ностальгии, но по тем временам, которые еще даже толком не закончились. Это странное чувство, и вместо того, чтобы позволить себе зациклиться на нем, Ибо берет один из бокалов с шампанским, которые стоят на длинном фуршетном столе, занимающем большую часть зала, прежде чем подойти к главному столу, чтобы осмотреть именные карточки, разложенные на каждом месте. Он находит свое собственное имя, а затем имя Сяо Чжаня, разделенные местом, которое было отведено для вице-президента Tencent Ли Чжоухуэя. Остальные места за столом заняты режиссерами, продюсерами и несколькими другими известными людьми Tencent. Ибо не предвкушает долгого вечера, когда он будет пытаться вести себя наилучшим образом и говорить о делах, хотя он уверен, что его менеджер была бы в восторге от такой перспективы. Ему не нужно сильно напрягаться, чтобы представить, как она сурово говорит ему, что нетворкинг важен для его карьеры; за эти годы она читала ему лекции именно об этом, но это ничего не меняло. Ибо совершенно не умеет вести светскую беседу, что, как правило, сводит на нет все шансы на успех в использовании подобных социальных контактов для общения. Внезапно его осеняет вдохновение, и он оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, прежде чем быстро поменять свою визитку так, чтобы рядом с Сяо Чжанем сидел он, а не Ли Чжоухуэй. Затем, стараясь выглядеть непринужденно, он отходит от стола и подходит к буфету. Будем надеяться, что никто не заметит перемену до того, как все сядут, и тогда будет слишком неловко меняться местами обратно. Таким образом, рядом с Ибо будет хотя бы один человек, с которым он сможет расслабиться и проговорить весь вечер. — Я видел. Ибо подпрыгивает. Резко обернувшись, он обнаруживает, что Сяо Чжань подкрался к нему сзади и наклонился так, что его подбородок практически касается плеча Ибо. Его голос строгий, но он улыбается, так что Ибо расслабляется, понимая, что на самом деле он не сумасшедший. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — Ибо наклоняет голову, изображая невинность, прежде чем допить остатки шампанского. Он чувствует, как по его желудку разливается тепло от алкоголя. Этого недостаточно, чтобы напоить его, не говоря уже о том, чтобы опьянеть, но это приятно расслабляет. Сяо Чжань смеется и тычет Ибо локтем в ребра. — Ты невозможен, — говорит он, но не заостряет на этом инциденте внимания. Ибо наклоняется, чтобы поставить пустой стакан на угол соседнего стола, и берет два полных, оставляя один для себя, а другой протягивая Сяо Чжаню. Сяо Чжань принимает бокал, но не пьет из него, а просто свободно держит его за ножку на уровне груди. Ибо, следуя его примеру, делает лишь небольшой глоток из своего бокала, прежде чем опустить бокал с шампанским на кончики пальцев рядом с бедром. Какое-то время они стоят в дружеском молчании. В случае с Ибо, он наслаждается тем, что, вероятно, станет последним спокойным моментом вечера перед неизбежным натиском общения со всеми важными персонами Tencent, которые приедут на мероприятие. Ибо на мгновение замирает, тщетно мечтая о том, чтобы они могли устроить обычную вечеринку с участием только актеров и съемочной группы, с которыми ему стало комфортно за долгие, жаркие месяцы съемок. Вечеринка, которая была бы больше похожа на обычный ужин в столовой в Хэндяне, но с алкоголем и всеми теми жирными блюдами, которые он и другие актеры избегали есть все лето, была бы потрясающей. Вместо этого он застрял на многолюдном мероприятии, полном совершенно незнакомых людей, и это будет его последний вечер, проведенный с Сяо Чжанем в течение очень долгого времени. Поморщившись от этой мысли, Ибо поворачивается к Сяо Чжаню и спрашивает: — Во сколько у тебя завтра вылет? Сяо Чжань моргает от вопроса и задумывается на мгновение. — Думаю, примерно во время обеда. А как насчет тебя? — С утра, — вздыхает Ибо. — Завтра днем у меня репетиция танцев в Чанше для выпуска Day Day Up, который мы снимаем позже на этой неделе. — Так рано! — Сяо Чжань хмурится. — У тебя найдется время позавтракать со мной в последний раз утром? Ибо качает головой. — Нет. В 5:30 за мной заедет машина. Я, пожалуй, перехвачу что-нибудь в аэропорту. Сяо Чжань на мгновение выглядит подавленным, затем, кажется, принимает осознанное решение взбодриться. Он расплывается в лучезарной улыбке и поднимает свой бокал с шампанским в знак тоста. — Что ж, тогда нам просто нужно как следует повеселиться на вечеринке! Ибо тоже улыбается и чокается своим бокалом с бокалом Сяо Чжаня. Они успевают сделать всего по глотку, прежде чем режиссер Чэн зовет их на низкую сцену в конце зала, вокруг которой уже начали собираться фотографы. На сцене стоит стол, на котором стоит огромный трехслойный торт, на лицевой стороне которого красной глазурью написано "Чэн Цинлинь". Тяжело вздохнув, Ибо подходит к ним, Сяо Чжань следует за ним по пятам. Женщина выходит вперед и забирает у них бокалы с шампанским, прежде чем они поднимутся на сцену. Рабочая часть вечера определенно вот-вот начнется. Прозвучат речи обоих режиссеров, продюсеров и Ли Чжоухуэя от имени Tencent. Ибо и Сяо Чжаню приказано встать по обе стороны от каждого выступающего, чтобы они были на всех фотографиях, сделанных официальными фотографами мероприятия. Как только произносятся речи, кто-то вручает Сяо Чжаню огромный нож для торта и подталкивает их обоих к торту. Ибо встает в стороне и сцепляет руки за спиной, предполагая, что именно Сяо Чжань будет резать торт. Режиссер Чан наклоняется и шипит: — Нет, режьте вместе, — шепотом, достаточно громким, чтобы Ибо услышал его сквозь шум разговоров всех счастливчиков в комнате, которые не оказались зажатыми в кольце фотографов. Сяо Чжань улыбается Ибо, подходя и становясь у него за плечом. Он держит нож обеими руками, занеся лезвие над тортом. По подсказке режиссера Чэна, не задумываясь, Ибо протягивает руку и кладет ее поверх руки Сяо Чжаня, лежащей на ручке. Это. Это очень много. Ибо внезапно почувствовал благодарность за то, что долгие-долгие годы учился сохранять невозмутимое выражение лица перед камерами. Ему требуется весь его опыт, чтобы удержаться от легкого вздоха от странно интимного ощущения того, как руки Сяо Чжаня обхватывают его собственные, более крупные. Они оба в топах с короткими рукавами, и чувствительное местечко на внутренней стороне запястья Ибо покалывает от прикосновения кожи к обнаженным рукам Сяо Чжаня. Украдкой взглянув на Сяо Чжаня, надеясь, что направление его взгляда скрыто от фотографов полями бейсболки, которую он носит, Ибо думает, что, возможно, улыбка Сяо Чжаня стала немного натянутой, а линия его подбородка — чуть более напряженной, чем если бы это было естественно. Вполне возможно, что Сяо Чжань просто устал улыбаться камерам — наверняка даже его хорошее настроение к настоящему времени уже на пределе. Но Ибо чувствует, как расцветает надежда, что, может быть, только может быть, Сяо Чжань испытывает такое же воздействие от контакта между ними, как и Ибо. Сяо Чжань направляет их руки вниз, и раздаются радостные возгласы, когда они протыкают ножом верхний слой торта. Как только нож ударяется о пластиковую подставку, спрятанную в нижней части первого яруса, Сяо Чжань освобождает руки, и Ибо остается с ножом в руках, растерянно моргающий; при этом он абсолютно не смотрит на Ибо, вместо этого улыбаясь толпе. Ибо замечает, что кончики его ушей порозовели и что он ерзает на месте. Опасно замечать такие вещи в последнюю ночь, которую они проведут вместе, по крайней мере, в течение следующих нескольких месяцев. Это заставляет Ибо чувствовать себя немного безрассудным, заставляет его думать, что после всех этих недель глупой, односторонней тоски у него, возможно, все-таки есть шанс. Та же женщина, которая до этого забирала у них бокалы с шампанским, снова появляется рядом с Ибо, чтобы забрать у него нож, в то время, как двое мужчин в белых халатах шеф-повара поднимают торт и осторожно уносят его, чтобы закончить разделку и подать на десерт после ужина. Еще пара сотрудников поднимают стол, на котором стоял торт, и отодвигают его в сторону, прежде чем приглашают остальных актеров для финальной групповой съемки. Сяо Чжань, который отошел на шаг после того, как разрезали торт, снова прижимается к Ибо, и они оба приседают, чтобы оказаться в центре картины. И снова обнаженное предплечье Ибо касается предплечья Сяо Чжаня, но на этот раз он готов к этому ощущению, и ему не нужно так сильно стараться, чтобы контролировать выражение своего лица, когда он поднимает в камеру два больших пальца. — Хорошо, — говорит продюсер Ян Ся, вставая и хлопая в ладоши после нескольких минут позирования. — Хватит снимков. Пора есть. Всем занять свои места за столом! Ибо плавно поднимается с корточек и поворачивается к Сяо Чжаню, который наконец-то снова смотрит в его сторону. — У меня на руках немного глазури с торта, я собираюсь помыть их перед ужином, — говорит Ибо. Он кивает головой в сторону мужского туалета. — Идешь? Сяо Чжань, кажется, застигнут врасплох напористым тоном Ибо, он непонимающе смотрит на него, а затем опускает взгляд на свои руки, на костяшках которых действительно остались следы глазури. Ибо заметил это во время бесконечной фотосъемки. — О, э-э, да, — отвечает Сяо Чжань и идет в ногу с Ибо, двигаясь в противоположном направлении от остальных участников вечеринки, которые направляются к обеденным столам. Туалет маленький — всего две кабинки, писсуар и низкая столешница с одной раковиной. Ибо сначала моет руки, а затем отступает, чтобы Сяо Чжань мог добраться до раковины. Он быстро оглядывается по сторонам, просто чтобы еще раз убедиться, что обе кабинки действительно пусты, пока он ждет. Ибо стоит, прислонившись спиной к двери, когда Сяо Чжань, насухо вытерев руки бумажным полотенцем, оборачивается. Он наблюдает за Сяо Чжанем, отмечая, что на его щеках по-прежнему горит румянец, и то, как он на мгновение избегает пристального взгляда Ибо, прежде чем выпрямиться во весь рост и встретиться с ним взглядом. — Пойдем, Ибо, — говорит он, делая шаг к Ибо и протягивая руку к дверной ручке. — Мы опоздаем на ужин. Ибо пытается не обращать внимания на колкий нервный спазм в животе, продолжая стоять у двери. Сяо Чжань останавливается, положив руку на дверную ручку рядом с бедром Ибо, стоя достаточно близко, чтобы тот мог видеть биение его пульса у основания шеи. — Ты этого хочешь? — дерзко спрашивает Ибо. — Вернуться в зал? Собрав все свое мужество, Ибо поднимает руку и прижимает ее к груди Сяо Чжаня. Он прижимает большой палец к трепещущему пульсу в ямке между ключицами Сяо Чжаня, виднеющемуся из расстегнутого ворота рубашки. Он смотрит на Сяо Чжаня из-под ресниц так, как бесчисленные фотографы на протяжении многих лет уверяли его — очень сексуально. Губы Сяо Чжаня приоткрываются в беззвучном вздохе, и на одну волнующую секунду Ибо кажется, что это сработало. Но нет. Катастрофа, когда она наступает, становится еще более сокрушительной в тот момент, когда Ибо подумал, что Сяо Чжань вот-вот наклонится и прижмется своими по-дурацки красивыми губами к его собственным. — Айя, — смеется Сяо Чжань, отступая за пределы досягаемости Ибо. Его улыбка вымученная, плечи напряжены. — Глупый мальчишка. Ты и так уже слишком много выпил, не так ли? Давай вернемся и перекусим, пока у тебя не начались неприятности. Ибо выпил не так уж много — всего один бокал шампанского и пару глотков из второго, что делает комментарий Сяо Чжаня еще более очевидным оправданием. В конце концов, это не потому, что Ибо — никудышный пьяница. А то, что Сяо Чжань назвал его глупым ребенком, только усугубляет обиду. Итак. Вот и все. Это и есть его ответ. Ибо опускает руку и без возражений отходит от двери. В ушах у него стоит шум, который заглушает все, что говорит Сяо Чжань, когда он открывает дверь туалета и направляется обратно к их столику. Когда Ибо подходит к столу с онемевшим лицом и таким скрученным желудком, что не может даже думать о еде, он вспоминает, как ловко менял местами карточки, и ему хочется пнуть себя. Похоже, что никто не заметил подмены, так как за столом остались только два свободных места рядом друг с другом. Усаживаясь, смутно осознавая, что улыбающийся Сяо Чжань извиняется за их поздний приход, Ибо тянется к бокалу вина, который уже был налит перед ним, и делает большой глоток, прежде чем повернуться и улыбнуться Ли Чжоухуэю, который откинулся на спинку стула справа от Ибо. То, что это приводит к тому, что Ибо наполовину поворачивается спиной к Сяо Чжаню, является бонусом.