VILLAINS

Длинные коридоры, скрывающие значительные секреты за стенами, которые предпочитают тишину. Секреты, покрытые толстым слоем пыли. Секреты, спрятанные на сотни километров. Секреты, которые никто, кроме вас, не сможет ни найти, ни понять. Есть только вы и эти стены. Длинные пальцы цепляются за запястья, ощущения, которые невозможно передать. Кажется, что каждое его прикосновение — словно сахарная вата, которая быстро тает. Поворот головы, и лицо — то ли удивлённое, то ли смущённое — заглядывает в пустые глаза, а голос печальный. «Вы тоже это видите? И я вижу. В своих глазах. Вы хотите пойти со мной?» Вопрос полон сомнения, но это только на вид, для других он не такой. В нём — огромный страх. Страх, что что-то закончится, а он не сможет понять, как жить дальше. Возможно, это видит только Чан, но это игра, спектакль, в котором все участвуют. Всё, что он видел, — не реальный мир. Он всего лишь марионетка в руках времени. Никто не знает, что может произойти в следующий момент. — Почему ты выбрал именно его? — вопрос был ожидаемый, предсказуемый и даже очень, но всё равно вызвал шквал эмоций. — Поскольку иногда, Хёнджин, люди устают следовать твоим указаниям, — это прозвучало грубо, но всё, что видит Чан, — это ухмылка на лице юноши. Раздражение. Страх. Гнев. И еще что-то похожее на правду. — Это ли ваша заученная фраза? — Хван опускает глаза, смотря в пол, — также опасаетесь, что я нанесу вам увечья, как Сынмину? — Иногда ты не видишь границ, — ответил он сразу и прямо, — это твоя хитрость, тупая самоуверенность… Ты очень хитрый, и ты в мыслях принимаешь любую позицию за истину. — А если бы на его месте был я? Ты бы винил Сынмина? — сквозь зубы спросил Хван. Непонятно, играет он или нет. — Это мое решение, я хочу быть в паре с Ликсом, и ты либо примешь его спокойно, либо все испортишь, — спокойно ответил Чан. Он слишком спокоен. Глупо. И злость, злость. Нельзя на него злиться. Нельзя, нет. Он ведь не ведает, что творится внутри. — Смотри, чтоб это не обернулось неудачей, — весьма иронично говорит Хван, в то время как его длинные пальцы скользят по майке. — Он всё равно не дал тебе того, что могу дать я. — Глаза в глаза, словно гипнозом манит, а пальцы уже слегка касаются паха. На губах Хвана самодовольная улыбка. — Моя комната свободна, не хочешь зайти? — И Чан кивает в согласии.

***

Возникло странное ощущение. Атмосфера этого места вызывает опасения. Люди, которые беззаботно улыбаются, тренируются и посвящают себя этому делу. Падения, синяки, боль. Чанбин, спускаясь по лестнице, осматривается по сторонам, ничего подозрительного, ничего странного, может быть, он действительно решил поиграть в детектива. Зачем он это делает? Для того, чтобы добавить в свой сон еще пару историй? Хорошо. Пусть его история будет такой же, как и у всех остальных. Он останавливается у стойки, где находится тот самый привлекательный молодой человек с синими волосами, он что-то читает на бланке. Увидев Бина, он улыбается. Со подходит к нему, и просто руки чешутся, как хочется узнать про ту женщину, но нужно задать вопрос и не вызвать подозрений. — Ян Чонин, — произносит молодой человек и улыбается. Бин сначала не понимает, — я забыл представиться тогда, — отвечает на немой вопрос с улыбкой. — Со Чанбин, — детектив улыбнулся и продолжил, — могу ли я узнать, где находится уборщица? — Ян бросил на парня странный взгляд и задал очевидный вопрос. — Могу ли я узнать причину вашего вопроса? — Да не подумай ничего такого, просто я бы хотел отдать ей простыни, понимаешь, у меня аллергия на ткань, из которой они сделаны, — глупее чего Бин придумать не мог. Парень снова улыбается, понимающе кивает и указывает на дверь, которая находится слева чуть дальше по коридору. — Спасибо, — Со отходит от стойки и выдыхает. Это было довольно рискованно, вдруг он мог предложить ещё свою помощь, тогда отвертеться было бы сложнее. Она идёт по указанному направлению и останавливается в тот момент, когда видит женщину, которая убирает швабру в подсобку. Она оборачивается и застывает с ужасом в глазах, но тут же старается улыбнуться. — Здравствуйте, могу ли я вам помочь? — женщина явно нервничает, но старается сохранять спокойствие. За ней, в ведре с водой, стоят несколько грязных простыней. На улице уже темно, и видно, что она не местная. Он почему-то чувствует себя виноватым, и это его несколько удивляет. — Здравствуйте, прошу прощения за неуместный вопрос, но вы нашли тело Пак Сонхва? — произносит он, чувствуя неловкость. Женщина вздрагивает и опускает взгляд на руки. — Могу ли я узнать, для каких целей вам нужна эта информация? — она нервничает и задаёт вопросы подряд, глядя на собеседника. — Позвольте мне представиться, я студент факультета журналистики, и я работаю над докладом по актуальной проблеме современности. Я решил взять за основу тему Пак Сонхва, поскольку он был легендой. Я надеюсь, что мой доклад будет интересен и полезен. — Он и правда был необычным, но в тот день ничего интересного я не нашла, кроме перчатки, которая была немного порвана. — Перчатка? — Да, она лежала между рядами, очевидно, принадлежит одному из участников, так как выглядит как дополнение к сценическому образу. — Женщина отходит от Бина, открывает шкаф и достаёт оттуда слегка потрёпанную перчатку. Она выполнена из очень тонкой ткани в мелкую сетку. — Можно ли сделать фотографию? — женщина кивает. Чанбин, вытащив телефон из кармана, быстро делает пару фотографий. — В новостях сообщили, что улик не найдено, — разглядывая перчатку, добавляет он. — Я опасаюсь демонстрировать, вдруг это просто кто-то забыл и вовсе не принадлежит убийце, — а ведь действительно, вдруг и нет, но стоит проверить. Женщина возвращает перчатку на место. Бин не унимается. Сделав для себя выводы, он прощается с женщиной, предварительно поблагодарив за информацию, и уходит в противоположную сторону. Перчатка, как сценический образ, но тогда был обычный день, могла ли быть эта перчатка самой жертвы? Необходимо обязательно выяснить. Бин мысленно проходит через несколько этапов.

***

В кафе довольно шумно. Здесь собрались все участники кампуса. Их и правда не так много, но из-за того, что кафе не очень большое, кажется, что людей больше. Уютный и простой интерьер, нежно-бежевые столики, на каждом столе стоят небольшие горшочки с цветами. Атмосфера не особо напряжённая, учитывая недавние события, молодые люди переговариваются, смеются и выглядят расслабленно. Тот период, по которому стоит скучать. Бывают минуты, когда кажется, что в жизни ничего другого и не будет. — Минхо не дал мне шанса, но я скажу тебе вот что: для новичка ты прокатал программу идеально, — Хан улыбается, смущённо попивая из трубочки айс американо, купленный Феликсом, — ты занимался раньше? — Хан опускает глаза, и улыбка с лица спадает. Об арене он мог только мечтать, а признавать, что он просто самоучка, почему-то стыдно. — Нет, моя семья не настолько обеспечена, чтобы позволить себе такое, поэтому я учился самостоятельно. Я самоучка, — он выдыхает и смотрит на Феликса, который ждёт продолжения. — У меня не было хороших коньков, и льдом мне служили лужи, которые замерзали на морозе. — Феликс давится своим кофе, глядя на Хана. — Значит, сегодня ты впервые на хорошем льду? — Получается так, — Феликс действительно удивлён, для первого раза это было чисто и идеально, даже слишком идеально. — Я хотел бы узнать, каково работать с Минхо? — Хану это действительно было интересно. То, что он видел на экране телевизора, совсем не то. В реальной жизни люди совершенно другие. — Минхо предъявляет высокие требования к партнеру и стремится доминировать в отношениях. Он предпочитает, чтобы партнер оставался в тени, что часто приводит к неудачам в отношениях. — «Доминирующий», — говорит Хан и улыбается, отводя взгляд в окно. — Если ты сможешь его контролировать, у вас получится отличный дуэт, — продолжает Ли. — Скорая? — вдруг произносит Хан, и Ли смотрит в сторону окна, замечая скорую и подъезжающую полицейскую машину. Они встают со своих мест и идут к выходу. Зайдя в кампус, пробираются сквозь толпу и останавливаются у стены, замечая ужасающую картину. В дверях, что ведут в подсобку, на верёвке висит женщина с открытыми глазами. Феликс прикрывает рот, видя уборщицу, которая работает здесь много лет. — «Боже», — только и произносит Ликс. Рядом с ними оказывается Чанбин и, не веря своим глазам, недоумённо наблюдает за развернувшимся событием. Это и правда ужасно: он общался с ней час назад, а теперь она висит в петле. Бин старается незаметно отодвинуться и отходит к знакомому детективу. — Это самоубийство? — тихо спрашивает он, чтобы не привлекать лишнего внимания. — Я не думаю, что у нее, как и у предыдущей жертвы, перелом шейного отдела позвоночника. Он сначала убил, а затем инсценировал это как самоубийство, — говорит парень, пробегаясь взглядом по строчкам в блокноте. — Проверьте шкафы, там может находиться перчатка. — Перчатка? — Она нашла её между трибунами. Это может принадлежать убийце. — Детектив отходит, передавая информацию сотруднику, и тот сразу направляется в нужном направлении. Осмотрев все шкафы, оборачивается и отрицательно машет головой. Пусто. — Он убрал свидетеля. — Бин достаёт телефон, открывает галерею и показывает фотографию детективу. — Вот это. Если этой вещи там нет, значит, он пришёл за ней.

***

Чужие руки блуждают по тонкой талии, забираются под рубашку, оглаживают спину. Медленно сползают на ягодицы и грубо хватают, отчего парень, сидящий на бёдрах партнёра, издаёт стон в губы. Целоваться с Кристофером — безумие. Хван готов отдаться полностью, лишь бы чувствовать горячие губы на своей шее. Через минуту он уже не в силах сдерживаться и, в перерывах между укусами и стонами, на секунду отстраняется от его рта. Кристофер кусает ещё раз и ещё. Это похоже на прижигание сигаретой раны — язык щекочет, и тут же солёный привкус крови оставляет свой след. Внезапно Кристофер оставляет губы и впивается в шею игривыми укусами. Из груди Хвана вырывается стон. Кристофер поднимает голову и слегка усмехается — доволен своей работой. После того, как Хёнджин стянул с него футболку, оба падают на кровать. Их тела сливаются в единую энергию, но когда брюнет прикасается губами к чужому плечу, всё заканчивается, и дверь распахивается. — Сегодня в моих планах не было просмотра порнографических материалов, — с улыбкой говорит Минхо и спокойно подходит к своей кровати. Хван поднимается с бёдер Чана и садится рядом. — А что такие недовольные? Пока вы тут удовлетворяете друг друга, там кто-то убил нашу уборщицу. — Чан поднимает непонимающий взгляд на Ли, который улыбается так приторно-фальшиво, и переводит взгляд на телефон. — Блин, Минхо, ты не мог ещё часик погулять? — Уважуха, Крис, за час управился, — Хван на эти слова бросает грозный взгляд и, взяв подушку с кровати, кидает её в Минхо, — не дерись так, принцесса, а то глядишь и тебя уберут, — Минхо, как ни в чём не бывало, смотрит на экран телефона. Некоторое время все молчат. — Схожу-ка я вниз, — Хёнджин говорит и встаёт. Он выходит из комнаты и идёт на первый этаж, где уже не так много людей. Он осматривается и смотрит на тело, которое снимают с петли. Хван подходит к Феликсу. — Да она так устала от всего, что решила на тот свет отправиться, — блондин переводит взгляд на Хвана и противно улыбается. — Задолбали твои капризы. — Любопытно, Феликс, что вы так веселитесь, — он замечает рядом стоящего Хана с телефоном в руках, — а я вижу, вы не теряете времени. Лучше бы вы позаботились о Крисе, — Ли едва сдерживает раздражение, когда слышит от него о Бане. — Да я и не просил совета у нашей дивы. — Я бы на твоём месте попросил, а то мне приходится исправлять косяки, которые ты наделал, — Феликс сразу тускнеет, а Хёнджин знает, на что давить. Он знает, что Ли никогда не добьётся Чана, потому что он… его. В этой борьбе он победит, а Ли придётся довольствоваться обычными поцелуями. — Не расстраивайся, может быть когда-нибудь он посмотрит на тебя без отвращения. — Хван улыбается и быстро исчезает, поскольку наверху его ожидает Чан, и ему нет дела до других. — Феликс, всё в порядке? — Хан замечает состояние Ли. — Извините, мне нужно кое-куда, — Ликс срывается с места и направляется к выходу. Возможно, узнав его получше, он сможет помочь, но, видя, что происходит в данный момент, Джисон не уверен, что сможет влиться.

***

Несмотря на все совершенные ошибки и самобичевание, неизбежно достигается непреодолимый тупик. И все возвращается на круги своя. Как это происходит? В полном соответствии с законом всемирного тяготения — никуда не уйти. Вокруг царит темнота, и нет никаких намеков на свет. Все разбивается на бессмысленные части — на свой мир, своих друзей, врагов и себя самого. И нет даже тени надежды на будущее. Нет тени светлого будущего, когда все это будет преодолено, и вокруг станет совершенно тихо и хорошо. Лёд снова рассекается под давлением лезвий коньков, а Феликс снова получает синяки, чтобы заглушить внутреннюю боль. Тулуп, снова и снова. Он разгоняется, прыгает и снова падает. В очередной раз поднимается, ощущая больше физическую боль, но ему лучше. Всё лучше, чем чувствовать внутреннюю боль, которой так много, что ее уже просто не с чем сравнить. После наступления тишины он повторяет это снова и снова. Такой лёгкий прыжок в четыре оборота, но Ли знает, что он должен выполнить его, ведь Хёнджин умнее его. Он снова злится. Снова прыгает, делая два оборота, и падает. Будто сама жизнь не даёт ему быть лучше, будто тычет в него со словами: «Вот, смотри, ты никто». Капли крови падают на лёд, но Ли, несмотря на полученные травмы, продолжает выступление. С трибун за ним наблюдает молодой человек, к которому он испытывает романтические чувства и для которого он хотел быть единственным, но даже сейчас он для него никто. Просто «друзья». Ноги нехотя тащатся ко льду, потому что надоело смотреть, как младшенький мучается и потихоньку себя убивает. И проблема в том, что он знает, из-за кого всё это. Ли снова разгоняется, готовясь к прыжку, но резко останавливается: его хватают за руку и прижимают к горячему телу. — Достаточно. Если продолжишь в том же духе, к соревнованиям на тебе живого места не останется, а у нас всего две недели для постановки номера. — Работа, номер, синяки. Какая ему разница? Ли только сильнее бесится, отталкивается от старшего и снова набирает скорость. В голове царит хаос, с которым невозможно справиться и навести порядок. Феликс не успевает затормозить и падает на лёд, ударившись головой. Он смотрит на белый потолок, яркие лампы режут глаза, но улыбается, когда замечает Чана. Травмы, боль, ушибы. Привык к этому. — Феликс, поднимитесь, не лежи на льду. — Ты просто спишь с ним или он тебе нравится? — Ли задаёт вопрос, уставившись в пустоту. Ему просто интересно, зачем тогда всё это? Чан берёт младшего за руки и тянет на себя, поднимая его на ноги. Ликс ждёт, смотрит в такие тёплые глаза, которые видит во сне, но так редко наяву. — Ты даже ответить не можешь, сука, — младший вырывает руки и скользит к бортику. — Я ненавижу тебя! Ты тряпка! Идёшь у него на поводу. Ты… — Феликс останавливается, когда чувствует руки на талии. Горячо, слишком горячо, но он так зол, — Я тебя ненавижу. Ненавижу, потому что с ним ты весь, а мы просто «друзья», давай просто будем никем, — сам себе улыбается, потому что он чертовски устал. — Я устал, устал быть вечно вторым, — чувствует только дыхание над ухом, он ничего ему не скажет, ничего, потому что Ли и для него вечно второй. Он его запасной вариант.