Нейтралитет.

      — Мы можем попробовать еще раз?       — Ты хочешь затопить склад?       Анна закатывает глаза, продолжая держать свернутый вдвое бумажный платок у лица. Кровь из носа не останавливалась, и девушке остается лишь порадоваться тому, что ее есть, чем вытереть.       — Если мы уйдем сейчас, когда все начало хоть сколько-то получаться, я затоплю его слезами.       — Очень страшно, — Даби скептически рассматривает ее, стоя напротив. Его голос эхом звучит в пустынном помещении, заваленном мусором и строительным хламом.       От одежды пирокинетика валит густой дым, но тот будто не замечает этого, не испытывая дискомфорта.       — Хотя бы один раз, и я отстану, — обещает девушка, прижимая к себе куклу. — Ты в порядке?       — Я еще даже не начинал всерьез.       Анна хмурится и осторожно отнимает от лица руку с платком. Кровь на нем в темноте кажется абсолютно черной.       — Мы выяснили, что мне удается повысить сопротивляемость, но мне кажется, что, если ты разойдешься, этого не хватит. А время вне лимита я даже не знаю, как проверить.       — Только разогнаться на максимум и узнать, — Даби опустился на ящик рядом и опаляет Анну волной жара, исходящей от него. — Экспериментальным путем.       — Если я не справлюсь, ты сгоришь заживо, — мрачно отвечает она.       — Я уже горел. И всегда горю.       Девушка свешивает со своего ящика ноги, втихую греясь около пирокинетика. На заброшенном складе, выбранным Даби в качестве полигона для тренировок, жутко холодно, и Анна сидела, подтянув к себе колени и закутавшись в кофту. Огненная Причуда, конечно, мгновенно раскаляла воздух, но, стоило синему пламени погаснуть, как в продуваемом со всех сторон помещении становилось снова неприятно зябко. К тому же, Даби предусмотрительно отходил как можно дальше от нее, активируя квирк, чтобы не задеть случайно и не угробить.       — Может, стоит попробовать просто убрать боль? — предлагает он, но Анна качает головой.       — Тогда ты не поймешь, когда остановиться. Я не хочу рисковать и обезболивать тебя во время боя, потому что это, все-таки, какой-никакой идентификатор. После — сколько угодно, но только не пока ты горишь.       Они снова долго молчат.       — На самом деле, идеально было бы видеть тебя во время боя, — задумчиво говорит девушка. — Я бы повышала твою сопротивляемость во время стандартных атак и увеличивала бы лимит, если бы видела, когда ты до него доходишь. Потому что оба этих усиления сложно использовать даже по отдельности, а вместе я их не удержу. Давай встретимся еще пару раз здесь?       — Еще немного, и я подумаю, что тебе просто нравится проводить со мной время, — Даби насмешливо косится на нее, но против не высказывается.       — Мне и правда нравится, — невозмутимо отвечает Анна. — Почему ты думаешь, что нет? Если бы ты был мне неприятен, я не искала бы путей для своей Причуды.       — Вау, это признание? — он посмеивается, дразнясь.       — Констатация факта, — Анна, не выдержав, показывает язык. — Было бы иначе — не появился бы азарт и не возникли бы желание и интерес… Что?       Она замирает, поймав на себе пристальный, наполненный нечитаемыми эмоциями взгляд. В полумраке ей кажется, что синяя радужка слабо фосфоресцирует, и Анна прикидывает, сумеет ли она, если что, убежать.       Нет, конечно.       — Ты… — он запнулся, подбирая слова. — Ты мне что, язык показала?       — Ээ. — она растерянно смотрит, чувствуя себя не в своей тарелке. Он разозлился из-за такой мелочи? Разве не он первый начал? Это было слишком? — Если я скажу «нет», ты мне поверишь?..              У него ужасно горячие ладони, будто огонь никуда не делся. Он и не делся, наверное, просто раньше был снаружи, а теперь заперт внутри. Анна обреченно жмурится, чувствуя хватку на запястьях. Ей страшно, и словами этот страх не описать. Что-то животное, бьющееся внутри запертой птицей, горечь в горле, слабость и беспомощность.       Неожиданно осторожное прикосновение к кончику носа заставляет ее распахнуть глаза, встречаясь с чужими, темными и внимательными. Даби близко, его дыхание на ее губах, и Анна нервно сглатывает, не зная, что ей делать — сократить оставшиеся сантиметры или отпрянуть. Он просто… смотрит.       — Даби? — шепотом, будто боясь спугнуть.       Он моргнул и отодвинулся сам, снова принимая привычно пофигистичный вид.       — Что, так противно? Не сделаю я тебе ничего, расслабься, — она еле различает знакомую насмешку. — Пошли.       Анна впервые так растеряна, что не знает, что ответить.       Он принял ее испуг за отвращение к нему? Решил, что она оттолкнет его?..       — Даби? — осторожно окликает его она, но он, не оборачиваясь, коротко бросает:       — Поздно уже. Пошли, провожу, потеряешься же.       Анна торопливо вскакивает и плетется следом, не пытаясь поравняться и чувствуя, как от стыда горит лицо.       Она снова все испортила?       Она бы его никогда не оттолкнула.              ***       — Так лучше? — Анна внимательно наблюдает за реакцией мужчины напротив. Тот, помедлив, кивает, едва ощутимо хмурясь при взгляде на свой протез.       — Да, значительно, благодарю, — он берет со стола свою маску и, прежде, чем нацепить ее, замечает: — Вы быстро справились.       — Я работала над Вашей куклой параллельно с работой над куклой Даби, Мистер Компресс, — Анна улыбается. Фокусник безукоризненно вежлив и аккуратен в манерах и словах. — И мне оставалось только закончить с мелкими деталями. Так что да, вышло быстрее. Не беспокойтесь, от скорости исполнения не зависит качество поддержки, все на совесть.       — Верю, Вам вовсе не нужно оправдываться за быструю и качественно выполненную работу. Не стану больше Вас задерживать, — он кивает и идет в коридор, пропуская Анну вперед. — Тем более, что Вас уже ждут.       — Меня ждут? — Анна хмурится и чувствует внимательный взгляд Ацухиро-сана. Тот снисходительно улыбается, этого не видно под маской, но слышно по его голосу.       — Даби стал часто наведываться к Вам, — спокойно говорит он. — Кажется, ему здесь хорошо.       Девушка молча кивает. Она, конечно же, не скажет, что, когда кажется, вообще-то креститься нужно.       — А еще я видел его в окно, — все тем же ровным тоном продолжает фокусник. — Так что да, Вас ждут. До встречи, Кукольник.       — До свидания, Мистер Компресс, — растерянно отвечает она, захлопывая за ним дверь и устало закрывая глаза.       С ночи на складе прошло два дня, и она не знала, что ей делать. Даби не приходил, и у Лиги выдались непростые деньки. Ее и саму не раз дергали и днем, и ночью, требуя поддержки и заставляя активировать Причуду так часто, что Анне приходилось носить кукол с собой из комнаты в комнату, чтобы очередной звонок не застал ее врасплох.       Из мыслей не шел пристальный взгляд, чужое лицо близко-близко, темные пятна ожогов и негромкое «Так противно?».       Нет.       Не противно.       Просто ей проще поверить в то, что ее захотят ударить, чем в иное. Ей хотелось тепла, только она его не заслуживала. И умудрилась оттолкнуть единственного человека, захотевшего к ней приблизиться.       — Чего замерла? Идешь?       Анна вздрагивает. Даби мнется в прихожей — она не закрыла дверь на замок.       — Иду.              Склад встречает их пустотой и жутковатой темнотой. Голые бетонные стены ледяные, и мерзлячка Анна кутается плотнее в джинсовую куртку, стараясь держаться ближе к Даби, пока это возможно. Пирокинетик, как всегда, впереди, ведет ее и жестом приказывает идти к сгруженным в углу ящикам. Анна послушно забирается на один, выглядящий крепким, подбирает под себя ноги и достает из рюкзака куклу. Они молчат, и ветер глухо свистит в прорехах крыши.       Сейчас не лучшее время для откровений. Он не настроен, она не готова.       Глубокий вдох. Выдох.       Активация.                     Синее пламя отражается всполохами на стенах, искрами рассыпается повсюду, и Анна косится на карманное зеркальце, лежащее рядом. Радужка окружена ровным сияющим ободком света. Причуда работает.       — Что с устойчивостью? — она пытается перекричать рев и треск огня, когда ей кажется, что жар становится нестерпимым.       — Попробуй поднять выше, — командует Даби. — Слишком высокая температура.       — Сейчас, — Анна кончиками пальцев легонько поглаживает куклу, направляя весь поток сознания в Причуду и отбрасывая лишние мысли. — Еще?       — Оставь, — он держится еще пару минут, а после деактивирует квирк. — Лучше, чем в прошлый раз.       — Ну, вы меня погоняли со своими поручениями, а жить захочешь — не так раскорячишься. Прокачалась немного, — она чувствует себя на йоту счастливее, охваченная горячим чувством азарта от применения Причуды, и, кажется, даже улыбается. Но яркие эмоции угасают мгновенно, дрогнувшие уголки губ опускаются, и Анна осторожно начинает. — Даби, я…       Он не поворачивается, но слушает. Анне проще говорить, глядя на его спину.       — Я хотела поговорить о том… Что случилось в прошлый раз.       — А что случилось в прошлый раз? — пирокинетик пожимает плечами и безразлично рассматривает что-то у себя под ногами. — Не о чем говорить.       — Было бы не о чем — я бы молчала, — сухо замечает Анна.       Даби молчит, насупившись. Потом делает решительный шаг, и девушка понимает, что он уходит. Глубоко вздохнув и собравшись с силами, Анна тихо говорит, глядя на удаляющуюся спину:       — Не противно.       Даби замирает.       — Заткнись, — глухо говорит он. — Я не просил ничего объяснять.       — Даби, я боюсь резких звуков и движений, — она отворачивается и убирает куклу в рюкзак, застегивая молнию и пытаясь скрыть горькое волнение за рутинными действиями. — Я не поняла твою реакцию. Напугалась, когда ты ко мне дернулся. И я знаю, что это, наверное, было неправильно, но я не умею иначе. Я не пытаюсь подлизаться или пожалеть, просто… Ну, просто хочу, чтобы ты знал — мне не противно. Не противно быть рядом с тобой, разговаривать или прикасаться… Ты мне не противен.       Она не знает, что еще добавить, но ей бы и не дали. Тяжелая рука ложится на её плечо и тянет назад, вынуждая встать лицом к пирокинетику. Он несильно сжимает, и Анна смотрит снизу вверх в яркие синие глаза, чувствуя, как тело охватывает дрожь.       — Докажи, — просто говорит Даби, и девушка вздрагивает. В его взгляде пляшут искры насмешки, и она понимает, что теперь он не намерен проявлять никакой инициативы, но полностью развязывает руки ей.       Что она делает? Что она хочет сделать?       Анна оглядывается по сторонам, тянет его в сторону ящиков и легонько толкает, вынуждая сесть на один из них.       — Ты ведь знал, что так и будет? — шепчет. — Что я захочу поговорить?       — Догадывался, — Даби расслабленно откидывается назад, упираясь руками. — Но не стал бы лезть, если бы молчала.       Ей дают выбор. Она может уйти, отказаться. Это разрушит хрупкое равновесие, воцарившееся между ними, но она правда имеет право выбирать.       Ты никого не любишь.       Ты не умеешь любить.       — Каков джентльмен, — Анна смеется и, наконец, осторожно целует, невесомо касаясь горячих губ.       Она никогда раньше не целовалась. Но сейчас это было правильно.       Она, может, и не умеет любить, и права на взаимность не имеет, но она хочет, чтобы все то тепло, копящееся внутри и разрастающееся в груди, было отдано сейчас человеку, который ее слушал и услышал, когда больше никто не хотел.       Даби не дает ей отстраниться, прижимая и заставляя практически лечь на его грудь, отвечая умело и требовательно. Его нижняя губа, обожженная давным-давно, ощущается совсем иначе, нежели здоровая, но это не отталкивает. Ничего в нем не отталкивает.       Кроме того, что он кусается, но они обсудят это позже.       Скобы горячим металлом скользнули по щеке девушки, когда пирокинетик заправил за ухо прядь ее волос, и Анна, прерывая поцелуй, утыкается носом в его шею, выдыхая и обнимая. Горячие ладони успокаивающе гладят ее по спине, и девушка ловит себя на том, что счастливо улыбается, впервые за пару лет.       Сильные пальцы подцепляют край футболки и пробираются под нее, оглаживая голую кожу круговыми движениями. Анна вздрагивает и замирает, чувствуя, как плавно они поднимаются все выше, к тонким лямкам бюстгальтера. Останавливаются на мгновение, а после снова возвращаются на талию.       — Даби, — предупреждающе шепчет она.       — Прекратить?       — Нет, — ее лицо горит. Может быть, потому, что она сидит на коленях у человека, который весь огненный, как горячая печка?       — Расслабься, — ее невесомо целуют в висок. — Не хочешь — не будет.       — Не уходи, — она потерлась головой о его плечо. — Пожалуйста?       — Не уйду, — Даби хмыкает, утыкаясь ей в макушку. — Раз уж тебе так нравится целоваться в развалинах, кто я такой, чтобы мешать?