Тебя стоит держать возле себя

Настоящее — Июнь 1977, Портороссо, Лигурия, Италия Сознание возвращалось медленно. Сначала он почувствовал свет, просачивающийся сквозь закрытые веки, затем услышал крики чаек и шум магазинов и ресторанов, открывающихся на улице внизу. Следующей была сильная жажда, которая, казалось, обволакивала все тело. Голова трещала, собой напоминая ему о неправильном решении, принятом прошлой ночью. Альберто глубоко вздохнул, пробуждая легкие. Он потянулся за стаканом воды, который, как он надеялся, додумался оставить перед сном, но остановился, когда встретил неожиданное сопротивление. Он осторожно открыл один глаз, чтобы изучить обстановку, но потом широко распахнул оба глаза от удивления, когда заметил чью-то руку у себя на груди. Он повернул голову и увидел мужчину, который выглядит, вроде как, знакомо, но чье имя он не мог вспомнить. Фабрицио? Карло? Да, на Карло он похож. Cazzo. По-быстрому проверил штаны - ответ отрицательный. Doppio cazzo. Что насчет местоположения? Альберто оглядел комнату. Не его. Ну, хоть что-то. Не придется выдумывать, как вывести чужака из дома так, чтобы отец не увидел. Несмотря на то что ему было двадцать семь (и он, следовательно, был полноценным взрослым) и Массимо всегда (даже слишком) поддерживал его и убеждал, что Альберто не нужно ничего от него скрывать, ему все равно становилось плохо от мысли, что отец своими глазами увидит доказательства его любовных похождений. Судя по звуку с улиц и по количеству солнечного света, проникающего через занавески, висящие на балконной двери, было около восьми-девяти утра. Ему надо было уходить, в идеале никак при этом не взаимодействуя с (стоит признаться, красивым) незнакомцем, лежащим под боком. От этого поза, в которой они лежали, становилась проблемой, потому что рука мужчины крепко лежала поперек его груди. Альберто осмотрелся в поисках чего-нибудь, что можно было бы подложить вместо себя под чужую (покрытую бронзовым загаром, как отметил Альберто) руку. Он заметил на полу подушку. Должно сработать. Очень стараясь не двигать корпусом, он вытянул ногу с кровати, пробуя взять подушку пальцами. Ага, вот так. Он подтянул ее к себе и попытался выскользнуть из чужих объятий, одновременно подкладывая ее на свое место. Он старался изо всех сил. И этих сил было недостаточно. — Альберто? — раздался сонный голос. Triplo cazzo. Альберто быстро натянул шорты. Веди себя как обычно. Придумай какую-нибудь херню. Ты же в этом эксперт. — О, э-э-э… привет, — ответил он, пальцами изображая пистолеты. Ладно, может, сегодня получается и не очень. — Ты уходишь? — Э-э, да. Время уже позднее, а мне надо, ну… дела делать, — закончил он неуклюже. Тот поднял бровь. — Ну, может, хоть на завтрак останешься? — Я уже поел. Неубедительно. Может быть, он и вовсе в этом не эксперт. Мужчина продолжил смотреть на него с загнутой бровью. Mannaggia, как его зовут-то? Эта привычка начинает приносить проблемы. — Нет, не ел, — сказал возможно-Карло. — Ладно, да, не ел, но… Я обещал отцу позавтракать с ним сегодня. Так что я не хочу ничего есть перед этим, потому что… ну… пообещал, что, э-э, приду. Возможно-Карло явно на это не купился, но так же очевидно было, что с него уже хватит. Он откинулся на подушку и зажал пальцами переносицу. — Bene. Arrivederci. Альберто надел футболку и натянул ботинки. — В общем, ciao, было… весело. Спасибо. Э-э, ciao еще раз! — возможно-Карло попрощался с ним одним только средним пальцем. Альберто ушел так быстро, как мог, одновременно стараясь сохранить хоть каплю достоинства. Кошмар-то какой. Ему удалось выйти из здания незаметно, а это уже что-то. Он засунул руки в карманы и прогулочным шагом пошел вниз по улице, будто просто вышел пройтись с утреца. Владельцы магазинов и их клиенты, стоявшие у кафешек, здоровались с ним, пока он шел по площади. Портороссо был не настолько маленьким, чтобы он знал прям всех, но он двенадцать лет стоял за прилавком, работая на отца, развозил рыбу и шесть лет нанимался спасателем на лето, так что теперь он был знаком с большинством горожан и был ими очень любим. От этого на душе становилось тепло - от принятия, которое он в отрочестве нашел в этом городе после одинокого, полного страхов детства. Сначала у него был только родной отец, которого он боялся, потом вообще никого, потом самый замечательный в мире друг, а уже потом крепкая любящая семья, постоянный дом и много друзей. Все благодаря Луке. Имя старого друга спровоцировало внезапную острую боль в груди. Нет, silenzio Bruno! Подходя к дому, он глубоко вздохнул, поднял голову, расправляя плечи в типичной для него уверенной манере и закрепляя на лице свое фирменное выражение, говорящее, будто плевать он на все хотел, и открыл калитку. Его отец, как и в любое другое утро субботы, сидел за столом под старым оливковым деревом, медленно потягивая эспрессо и читая газету. Он поднял взгляд, когда Альберто вошел во двор, и вернулся к чтению. — Поздно лег, figlio? — спросил он, рукой указывая на вторую чашку эспрессо перед собой. — Grazie, papà, — ответил тот, садясь за стол, — м-м, да, что-то типа того. — Весело было? — Ага. — А он красивым был? — Па-а-а-ап! — Прости, она. Альберто застонал. Массимо спрятал смешок в кружке. — Spiacente, figlio. Просто так спросил. Я хочу, чтоб ты знал, что можешь поговорить со мной, — сказал он, пододвигая к сыну кусок яблочного пирога на блюдце, — Mangia. Альберто сделал глоток эспрессо и почувствовал, как краснеют щеки. — Если честно, я не уверен, что горю желанием сейчас обсуждать свою личную жизнь, — он ткнул вилкой в кусок пирога, просто чтобы хоть чем-то занять себя, а не потому что голодный. Массимо с сочувственным взглядом отложил газету. Альберто раздраженно вздохнул и уронил голову на стол. — Аргх, да что со мной не так? Мне уже двадцать семь лет, per l’amor di Dio. Я думал, что к этому времени пойму хоть что-нибудь. Если до сих пор не понял, то и не поймешь никогда. Такой уж ты. Неудивительно, что ты потерял Луку. Это чудо, что ты так долго держал его возле себя. На руку легла успокаивающая ладонь его отца и, тем самым, слегка заглушила голос Бруно. — Берто, ты слишком строг к себе. Ты упорно трудишься, у тебя доброе сердце. Только это и имеет значение, каким бы «не таким» в… определенных областях ты себя ни считал, — сказал он, а потом добавил, — я горжусь тем, кем ты вырос, если это важно. Альберто поднял голову и улыбнулся ему. — Grazie, papà. Массимо через окно посмотрел на часы, висящие в рыбной лавке. — Поезд Джулии прибывает где-то в полдень. Доедай. Нам скоро надо будет выйти, чтобы успеть встретить ее, — он начал собирать пустые тарелки и чашки со стола и посмотрел на одежду Альберто, которая была на нем еще вчера, — и, э-э… может, сходишь в душ по-быстрому? Тот покраснел до ушей, запихивая в рот остатки пирога, и кивнул, избегая отцовского взгляда. Кошмарище… Альберто вбежал по двум лестничным пролетам в комнату, которую когда-то делил с сестрой, пока она семь лет назад не окончила школу и не уехала в Пизу, чтобы учиться в университете. Он взял свежую одежду из стопки стиранных вещей, стоящей на комоде, и пошел в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. Он прижал полотенце к лицу и смотрел как серебристо-лиловые чешуйки исчезают, оставляя загорелую кожу. Он смотрел на себя в зеркало. Тот, кто смотрел в ответ, выглядел как тот, у кого все под контролем, но внутри будто бушевал огонь, как на огромной свалке. Он старался держать все под контролем, принимать ответственные решения вместо того, чтобы поддаваться саморазрушительным привычкам. Правда старался. Но потом его обычно накрывало чувство одиночества или воспоминания обо всех ошибках, которые он когда-либо совершал, и Бруно начинал насмехаться над ним. А «silenzio» против него работало уже не так хорошо, как в детстве. Но граппа* затыкала его на раз-два. Секс тоже. Было легче игнорировать всякие навязчивые мысли когда в крови бурлил либо алкоголь, либо похоть, либо все сразу. Конечно, на следующее утро они становились только громче, но он привык в такие моменты отмахиваться от них, оставляя их проблемой для будущего-Альберто. — Берто, vieni? — позвал Массимо со двора внизу. — Sì, sto arrivando! Он пронесся вниз по лестнице, останавливаясь, чтобы почесать Маккиавелли подбородок. Пожилой кот замурлыкал и перевернулся на спину, но все еще лежал в полоске солнечного света. Данте, уже выросший котенок из второго помета Маккиавелли и соседской кошки Артемиции, родившийся несколько лет назад, пошел за Альберто, громко мяукая и пытаясь загнать его обратно на кухню. Он остановился и погладил и его тоже. — Я знаю, что тебя уже кормили, но хорошая попытка, — сказал он, почесывая большого кота за ушами. Данте замурлыкал и потерся головой о ладонь, как бы говоря «кормили, да, но можно же покормить еще раз?». Альберто усмехнулся и взъерошил белый мех, — все, мне надо идти. Увидимся позже. Альберто и Массимо пришли на вокзал как раз в тот момент, когда поезд выезжал из туннеля. Он увидел копну ярко-красных волос в одном из окон, пока поезд останавливался, и несколько минут спустя из него вышла их обладательница, тут же бросившись в объятия брата. — Ciao, fratello! — воскликнула Джулия, — я привезла тебе сюрприз. — Какую-нибудь изысканную безделушку из старого города? — спросил тот, ероша ее кудрявые волосы, как ребенок. — Нет, не совсем, — раздался нервный, но знакомый голос откуда-то из-за ее спины. Альберто замер. Лука. — Ну, с «изысканным» ты угадал, — сказала Джулия с ухмылкой. Она отошла в сторону, и сердце Альберто кувыркнулось в груди, когда его взгляд впервые за семь лет упал на его первую любовь. — Ciao, Альберто, — сказал он, слегка улыбаясь и помахав рукой. У Альберто не было слов. Он несколько раз открыл и закрыл рот в точности как рыба-переросток, которой он и был. Сколько раз он думал, что видел эти темные кудри на площади, но потом тот человек поворачивался и оказывался незнакомцем? Сколько раз за прошедшие семь лет он видел эти теплые карие глаза во снах, представлял, как проводит руками по этим сильным от постоянной езды на велосипеде бедрам, как держит это прекрасное лицо в ладонях перед тем, как притянуть его к себе для поцелуя, от которого подкашиваются колени? И вот он, перед ним. Альберто сглотнул. — Лука! Привет, мужик! Давно… не виделись, — наконец-то удалось ему выговорить. — Этот гений наконец-то решил, что хватит с него степеней. Я уговорила его приехать домой со мной на лето, прежде чем он пойдет в университет в Пизе осенью. — Ты же только что сказала, что с него хватит степеней? — Я буду учить, а не учиться, — тихо поправил Лука. — Ого. Это круто, приятель. Возможно тебе стоит поработать над уверенностью, если будешь преподавать кучке школьников, а, как думаешь? — Альберто неловко пошутил, пытаясь сделать вид, что все нормально. Абсолютно нормально. Самый обычный, заурядный, стандартный гость на три месяца. Правда, гость оказался его бывшим парнем, с которым они не совсем в ладах. Лука натянуто улыбнулся. — Спасибо за отзыв, — сказал он без эмоций. Альберто мысленно ударился головой об стенку. Che cazzo, stupido? Что с тобой не так? Джулия смотрела то на одного, то на другого. Альберто в отчаянии смотрел по сторонам в попытках найти хоть что-нибудь, что угодно, за что можно было бы зацепиться. К счастью, на его молчаливый зов о помощи пришел его отец. — Кто голоден? — воскликнул Массимо, — у нас как раз свежая trofie* дома! — он взял чемодан Джулии и направился к выходу с вокзала. Лука быстро пошел за ним, схватив собственные сумки. Альберто вздохнул и пошел за ними, сохраняя некоторое расстояние. Джулия повернулась и похлопала его по плечу, когда он их догнал. — Все прошло гладко, fratello. Отличное начало. — Vaffanculo, sorellina. Она только улыбнулась. — Я тоже тебя люблю, Берто. Восемь лет назад — Июнь 1969, Портороссо, Лигурия, Италия Альберто чуть ли не подпрыгивал на носочках от нервов и энергии, пульсирующих в теле. В груди и животе будто плавали угри, и он думал, что взорвется, если и дальше будет просто стоять. Вот оно. Вот оно то лето, в которое он наконец-то признается Луке, что по уши в него влюблен. Он был уверен, что не получит отказа (Джулия убедила его в этом в их последний разговор), но у него все равно на всякий случай был запасной план. Если что-то пойдет не так, то он просто бросится в море, доплывет до Греции и сменит имя на Алехандро. «Безупречный план», - думал он. — Calmati, figlio, — он услышал низкий успокаивающий голос отца, эхом отдающийся в голове, — они вот-вот приедут. Как и предсказано, скоро с западной стороны раздался свист, а сразу за ним с грохотом из туннеля появился и сам поезд. Альберто сорвался с места у билетной кассы, у которой они стояли, и подбежал к толпе людей, ждущих приезда своих близких. Он выглядывал поверх чужих макушек, мысленно радуясь своему высокому росту, и исследовал платформу на предмет алых кудрей, одновременно прокладывая путь через группки воссоединившихся друзей и членов семьи. Нашел! Джулия спускалась по ступенькам из вагона и тащила за собой огромный чемодан. Это значит, что… — Уф-ф! В него вдруг с разбега кто-то врезался в районе груди, и он почувствовал, как мягкие коричневые волосы защекотали подбородок. Лука. Как и всегда, он закрыл глаза и вдохнул знакомый запах с улыбкой, идущей откуда-то из глубин его существа. Как и всегда, часть его, которая большую часть года отсутствовала, наконец-то нашлась и встала на место. — Эй, там, внизу, — Альберто взъерошил аккуратно лежащие кудри друга, — я тебя не увидел, такую мелочь сложно заметить, — поддразнил он. Лука отстранился и выпрямился, ухмыляясь до ушей. Ладно, может, не такая уж и мелочь. Альберто привык к тому, что Лука меняется за учебный год. Привык, что мальчик, который бросался в его объятия, каждый июнь чуть-чуть отличался от того, которого он хотел поцеловать на прощанье в прошлом сентябре. Хотя этого Луку было уже сложно назвать мальчиком. С прошлого лета он вырос почти на десять сантиметров, и если раньше его ангельское личико было пухлым и округлым, то сейчас оно было, скорее, изящным и мягким. И не стоит даже говорить о том, как ему шли эти короткие белые шорты, как отметил Альберто в голове с одобрением и с совсем малой долей стыда. — Cavolo, ты куда-то отошел и вырос, пока я не смотрел! — Кто бы говорил, — ответил тот, — на тебе рукава не рвутся? — он обхватил слегка дрожащими пальцами обеих рук бицепс на чужом плече. Альберто почувствовал, как горят щеки. — Эй, голубки! Не поможете? — послышался раздраженный и совсем чуточку веселый голос. Лука отпустил руку Альберто так, будто обжегся. — А, точно. Уже иду, Джи! — Альберто наклонился и забрал ее ношу, — позволь эксперту разобраться с этим, — добавил он, сверкнув, как он надеялся, лихой ухмылкой в сторону друзей. Он взял сумку Луки, а чемодан Джулии закинул на плечо. Это было необязательно, но точно стоило того, потому что Лука выглядел так, будто вот-вот растает. Джулия помассировала висок, раздраженно качая головой. — Santa mozzarella, Берто, хватит рисоваться, а то Лука сейчас растечется и его придется тащить домой в ведре. Тот только усмехнулся, разворачиваясь в сторону выхода со станции. Джулия, не волнуйся, этого он и добивался. После обеда Массимо ушел за кое-какими ингредиентами для ужина, а троицу оставил дома прибраться на кухне и подготовить двор к ежегодному застолью двух семей, которое они устраивали, чтобы отметить приезд ребят. Джулия включила маленькое радио, и звуки какой-то популярной песни тут же наполнили кухню. Альберто узнал ее - это была та песня, которая какое-то время назад висела в топе чартов пару недель. «But if you need me, show me that you love me-» — Немного музыки, чтобы лучше работалось, — сказала Джулия, подходя обратно к столу, чтобы собрать с него тарелки. Песня была не на итальянском, так что Альберто не понимал, о чем она, но он так часто слышал ее весной, что запомнил звучание. Ну, примерно. Он рассеяно начал подпевать и покачивать бедрами в такт музыке. Он заметил, что Лука наблюдает за ним со своего места у стола, и в голове возникла идея. Оставив тарелки в раковине, он развернулся и положил руку Луке на талию, взяв правую ладонь лучшего друга в свою левую, и раскрутил его. Тот сразу же раскраснелся, но улыбался от уха до уха, хихикая. — Эй, я сказала «чтобы работалось»! Берто, вы можете потанцевать потом- эй! Если не будешь помогать, то я расскажу папе что вы с Гвидо пробовали erba! — пригрозила Джулия. Альберто замер и сощурился на нее, пытаясь определить серьезность ее намерений. Взгляд Луки метался от брата к сестре так, будто они в любой момент могли начать драку. — Ты не посмеешь. Джулия скрестила руки на груди в молчаливом «а ты проверь». — Bene, — проворчал тот, отпуская Луку и возвращаясь к мытью посуды. Руки тут же до локтя покрылись фиолетовой чешуей от мыльной воды. Он бросил взгляд на брюнета, который ответил озорной улыбкой, от которой желудок сделал сальто. Джулия подошла и встала рядом с ним с полотенцем в руках, чтобы вытирать вымытые тарелки. — Ты прав, я бы не посмела, — она ухмыльнулась. Альберто в ответ обрызгал ее мутной от мыла водой. Он не мог дождаться захода солнца. Настоящее — Июнь 1977, Портороссо, Лигурия, Италия — А он здесь зачем? — остервенело прошептал Альберто. — В последнее время он выглядел очень подавленным, и я не могла просто взять и бросить его в Пизе на три месяца. Dai, прошло семь лет! Я уже устала от того, что один занимается саморазрушением, — Джулия ткнула в Альберто, — а второй постоянно депрессует, — она указала большим пальцем в сторону Луки, — мне плевать как, но разберитесь уже с этим, чтобы вы оба могли двигаться дальше и наслаждаться жизнью, per l’amor di Cristo, — она повернулась и встала перед ним, преграждая путь, — Лука вообще ни с кем не встречался, пока учился в университете. Ни на бакалавриате, ни в аспирантуре. Я пыталась свести его с одним парнем, но все кончилось плачевно. — Ну, может, ему просто нравится быть одному, — Альберто пожал плечами, будто ему все равно. А ему очень даже не все равно. Джулия закатила глаза. — Аргх, sei proprio un idiota, ты же в курсе, да? — спросила она, — Ему одиноко. Тебе одиноко- — Мне не одиноко! — перебил ее Альберто. Он оттолкнул ее и ушел вперед. Она перешла на бег, чтобы поспеть за его широким шагом, — Я встречался с кучей людей после того, как он ушел! Джулия снова закатила глаза. Если так пойдет и дальше, то они просто выпадут из ее глазниц и покатятся по земле. — «Встречался». Спать с каждым, кто хоть немного живее мертвеца, это не то же самое, что иметь здоровые серьезные отношения в полном объеме, Берто. — Ну, не знаю, по-моему, объем очень даже полный, — соврал тот, поигрывая бровями, чтобы звучало убедительнее. — Мерзость. Но я не шучу, — она положила руку ему на плечо, чтобы снова его остановить. Они смотрели, как на том конце площади Лука и Массимо заходят в ограду дома Марковальдо. Джулия повернула голову Альберто так, чтобы он смотрел на нее и не отворачивался. Взгляд ее был серьезным, — я волнуюсь за тебя, fratello. Я люблю тебя, и мне не нравится то, как ты к себе относишься. Я знаю, что ты все еще любишь его. Я знаю, что он все еще любит тебя. Вы же были так близки. Я не знаю, зачем вы все это так запустили и почему вы сдались, но что я знаю, так это то, что вам плохо друг без друга. Так не должно быть. Щеки Альберто вспыхнули от злости на сестру. Она не понимает. Их с Лукой отношения не подлежали восстановлению просто потому, что Лука не хотел, чтобы они были восстановлены. Луке было лучше без него, и они оба это знали. Он смахнул руку сестры с плеча. — Да забей, Джулс. Ты не знаешь, о чем говоришь. Он не хочет иметь со мной ничего общего. — Тогда зачем он приехал? Черт. Дело говорит. Альберто открыл рот, чтобы возразить как-то по-умному и чтобы крыть было нечем, но в голову ничего такого не пришло. Он снова закрыл рот. — Ладно, ладно, убедила, — уступил он, — но суть не в этом. Джулия, я конкретно напортачил, а потом просто забил на это на семь лет. С чего мне вообще начать? Ничего не получится. Та пожала плечами. — Давай я помогу. Мы с Лукой живем вместе тринадцать лет, и я была рядом с ним во время… всего этого. Чем бы это ни было. Но для этого мне нужно, чтобы ты доверял мне- — Я и так доверяю тебе! — он снова перебил ее, — Ты знаешь обо всем, что я когда-либо делал! Джулия пригвоздила его к земле взглядом. — Нет, Берто, реально доверял. Без вот этого твоего «я такой крутой, у меня нет чувств», которое ты пытаешься выдать за правду. Я и тебя тринадцать лет знаю, если не забыл. И я знаю, что под этой горой мышц ты очень чувствителен, — она по-дружески ударила его в плечо. У Альберто опустились плечи. Так и быть. Спорить с Джулией, когда она одержима какой-то идеей, все равно бесполезно. — Ладно, ладно, ты права. Я скучаю по нему, довольна? — Benissimo. У меня уже есть кое-какие идеи. С этими словами она взяла его под руку и повела к садовой калитке. Следующие несколько месяцев обещали быть либо удивительнейшими из всех, либо настоящей преисподней.