Тайна и ложь

      В новогодний канун всё засыпало снегом. Дороги, крыши домов, фонари — всё окутала зима белым покрывалом. Улицы казались светлыми и чистыми. Машины стали появляться на дорогах чаще. Антон предполагал, что люди ездили за покупками к новому году, в город. Сам же он не видел смысла готовиться раньше двадцатых чисел. — А ведь раньше новый год был для меня самым счастливым праздником, — задумчиво произнёс парень, вычеркнув неудачную строчку в сочинении.       Скрипнула дверь. В комнату заглянула улыбающаяся Оля. — Тош! Ты всё-таки пойдёшь наряжать со мной ёлку?       Антон вздохнул, поднимаясь со стула. Оля подошла к нему, и ухватилась за свитер, как делала обычно, когда хотела что-то спросить, или уговорить брата что-нибудь сделать. Она его очень любила, и ей всегда хотелось, чтобы они делали всё вместе. С Антоном Оле всегда было спокойнее. Рядом с ним она чувствовала, что действительно кому-то нужна. Он заботливо следил за ней уже на протяжении двух лет. Мать и отец уже не так явно выражали свою ненависть, но в доме не было никакого уюта. — Ты печальный в последнее время… — грустно заметила Оля. — Оленька, — улыбнулся Антон, опустившись перед ней на колени, — Я не грустный. Просто задумчивый. — Почему? — непонимающе склонила голову девочка.       Антон опустил взгляд. Он не знал, как объяснить ей свою влюблённость и тоску по Полине, с которой они виделись в школе каждый день, лишь мимолётом перекидываясь парой слов. «Если бы сейчас я просто мог быть рядом с тобой, — подумал парень, отвернувшись к окну, за которым снег засыпал оледенелые ветви деревьев, — всё было бы лучше.»       Он понимал, что Оля может догадаться, потому что часто видит их, когда они спускаются на первый этаж школы, и не считал, что правильно вот так умалчивать что-то от неё. — Тоша, что-то случилось? — тихо спросила девочка. Явная тревога в её голосе вытянула брата из размышлений. Он обернулся к ней и произнёс совсем тихо: — Мы нарядим. Иди на кухню. — Почему ты грустный? — настойчиво допытывалась Оля.       Антон усмехнулся. Настырство в его сестрёнке от матери. В чём-то они были очень похожи. Но не всегда ему это нравилось. — Потому что иногда тяжело быть весёлым, Оля.       Она непонимающе склонила голову, и её детские, совсем чистые глаза наполнились удивлением. — Ты поссорился с друзьями? — Нет, — рассмеялся Антон, погладив её по голове. — Ну расскажи, мне же интересно, — попросила она, взяв старшего брата за руку. Антон вздохнул. Он знал, что Оля не отступит, пока не получит желаемого. — Понимаешь, Оля. — замялся, не зная, как правильно объяснить то, что чувствует. Антон всегда этого избегал. Мыслей было много, и далеко не все из них поддавались объяснениям. Иногда легче хранить в себе, как сокровенную тайну, которую когда-нибудь всё-таки откроешь близкому человеку, но она будет действительно обдуманной. — Иногда люди. Могут скучать по другим людям. — А по кому ты скучаешь? — она спросила это с улыбкой. Спокойной. А в глазах разливался интерес. Ей правда было важно слышать от брата абсолютно всё. — По Полине, — вздохнул Антон. — Ты, возможно, видела её. У неё волосы длинные и тёмные. Глаза голубые. — Видела, видела!!! — запрыгала на месте девочка, не сдерживая эмоций. — Она твой друг? — Да, — тепло улыбнулся Антон, привлекая к себе в объятья сестру, чтобы та успокоилась.       Оля радостно посмотрела на него сквозь густые светлые ресницы. Она была лучом света, полная противоположность родителям… — Не грусти, ты же увидишь её завтра! — воскликнула сестра. — И скажешь ей лично, что очень скучал по ней. — Милая, иногда… Сложно бывает говорить людям о таком. О самом важном, — покачал головой Антон. — Ты справишься, — серьёзно отчеканила Оля. — Потому что ты очень сильный. Я знаю.       Она была так уверена в этом, что Антон смутился. Где-то внутри он поклялся себе исполнить её наставление. — Вы же увидитесь завтра? Или вы перестали дружить? — Оля нахмурилась, словно такого не могло быть. Словно нет для неё ни ссор между людьми, ни обмана, ни лжи. Может, для маленькой девочки так и было. — Не перестали. Но наша дружба… Она…       Оля кивнула. — Тебе она нравится? — Дружба? — не понял сестрёнку Антон. — Полина. Он молча кивнул. Оля улыбнулась. Она больше ни о чём не спрашивала его, ничего не просила. Девочка молча стояла рядом, продолжая держать его за руку, и Антон понял, что ему очень хочется заплакать. Именно разрыдаться, а не уронить пару слезинок. «Как девчонка, — подумал он, вздохнув, — Надо брать себя в руки. Рядом стоит Оля.»       Он притянул её к себе и погладил светлые волосы. Оля так же молча ответила на объятья, и на её лице заиграла счастливая улыбка. Антон выдохнул, пытаясь бороться с тревогой. Его мысли начали устаканиваться. Рядом с сестрой было значительно спокойнее. Оля была тем, кто понимает его в любой ситуации, пусть она ещё и слишком мала. — Так мы с тобой пойдём украшать ёлку, Олечка? — А ты хочешь? — Конечно хочу, — улыбнулся брат. — Пойдём скорее, — радостно хлопнула девочка в ладошки. Такого огонька не было ни в одних глазах… Она была искренней и весёлой. Она была ещё ребёнком. И Антон находил это прекрасным.       Старые игрушки хранились в чулане под лестницей, которого Оля так боялась, но на этот раз девочка смело заявила: — Я тоже буду бороться со своими страхами, чтобы быть такой же смелой, как ты, — она направилась к открытой двери, в которой единственным гостем была темнота. Антон тихо рассмеялся и, взяв в руки фонарик, осветил ей небольшое помещение. В углу покоилась коробка с ёлочными игрушками. Оля попыталась поднять её, но ей далось это тяжело. Антон перенял из её рук коробку. Та оказалась действительно увесистой.       Уже через пять минут брат и сестра с интересом разглядывали содержимое. — Жаль, что много чего разбито, — заметил Антон. — Такая память… Он прикоснулся к оберегу на шее. Его подарила Полина в шестом классе. Девочка боялась, что дружба с хулиганами не пойдёт Антону на пользу, и он попадёт с ними в какую-нибудь передрягу, но этого не случилось. Конечно, иногда Бяша и Рома подначивали его на какую-то пакость, но Антон, который начал бороться со своей мягкотелостью, удачно избежал всех приключений. Почти всех. Иногда ему хотелось что-то натворить, и тогда он соглашался, но, благо, Морозова об этом не знала. — Тоша-Тоша! — воскликнула Оля, — Смотри!       Девочка указала на снег за окном. Разбушевавшаяся погода, казалось, готова снести всё на своём пути. Антон подумал о Полине в очередной раз. Она очень сильно любила снег.

***

      Полина сидела на кровати, которая стояла рядом с окном. Она облокотилась на спинку и смотрела в окно. В дверь постучали. Зашёл отец. — Дочь, привет! Та сдержанно улыбнулась. Сергей озадаченно почесал затылок. — Что-то не так, Полина? — Всё хорошо, пап, — улыбнулась девочка. — Как дедушка? — Спит, — кивнул мужчина своим мыслям. — Ну как у тебя дела? Расскажи хоть что-то. — Да что рассказывать, — развела девушка руками. — Я скучаю. — По чему? — По тебе. По Антону скучаю… — По Петрову? Друг твой? — Ага, — кивнула она. Её лицо осталось беспристрастным, и только одна она знала, что в этот момент творилось с её душой. Только она знала, как разывалось сердце, как взывал разум к нему. Всё органично. Но всё слилось. Как яркие краски на его холсте. Полина помнила, что парень обещал её нарисовать. И ей очень этого хотелось. Ведь он так и не исполнил обещания. — Пап. — Да, дочь? — Как ты понял, что любишь маму? В глазах Сергея проскользнула боль. — Я уже не всё помню. Давно это было. Но любил я её сильно, да настолько, что помню каждую её ресничку. И ты глазами в неё пошла. Ты её копия. В тебе всё от неё. Как понял… Не нужно мне было понимать. Молод был, чувствовал, что хочу беречь её, защищать. Сначала дружили. Потом переехать в город хотели, но родилась ты, и мы… Мы не успели, дочка. — Таких, кто действительно любит, мало, папа. — Молодёжь пошла такая. В наше время это считалось абсолютно нормальным. Я, может, света уже не увижу, каким он будет, а вот ты, Полина, увидишь всё. Не бойся что-то менять. Резкие и спонтанные решения порой бывают правильными. Но и у этого правила есть исключения. — Если я в кого-то влюблюсь, он тоже будет меня любить? — Ищи такого, чтоб любил, — ответил Сергей. — А если обижать будет, только скажи, я его… — Не надо, пап, — замахала руками девочка, смеясь. — Рано мне ещё любить. Боюсь пока что.       А сердце стучало быстрее. И подсознание, будто насмехаясь, выкинуло: «Соврать можно всем, но себе не получится».       Полина вздохнула и снова уставилась в окно. Она очень любила снег, но не любила холод. И смотреть на природу через окно было удивительно. Улица была похожа на живую картину. — А ты о чём задумалась? — поинтересовался отец. Он уже догадался о чувствах девочки, но предпочитал молчать, пока она сама не заведёт тему. — О всяком. Скоро новый год. Пора желаний, — вздохнула девушка. — Что загадаешь? Давай только для себя в этот раз, а то вечно нам с дедом здоровья желаешь, — усмехнулся Сергей. «Что я загадаю? Мне ведь ничего не нужно. Только бы четверть нормально окончить, а то я со своей влюблённостью по предметам съехала…» — Я не знаю, пап, — отстранённо ответила она. — Эх, Полинка-Полинка, — вздохнул Сергей. Он поднялся со стула и вышел. Морозова снова осталась наедине со своими мыслями. В ушах зазвенело от наступившей тишины. Она любила оставаться одна, когда ничего не чувствовала. В этот же раз всё было иначе. Эмоции мешались друг с другом, голова, казалось, тяжелела от мыслей. Полина взглянула на часы. Они показали десять вечера. Спать не хотелось. Морозова вздохнула. — Я хочу услышать его голос, — вслух решила она, — надо позвонить.       Полина поднялась с постели, поправила белый плед, обула тапочки и поплелась в гостиную. Руки дрожали, когда она набрала знакомый номер. Трубку взяли сразу. Послышался голос: — Алло. — Антон, — выдохнула Полина, улыбаясь.       Она стеснялась звонить другу. Трубку мог взять кто-то из домашних, поэтому обычно Антон звонил ей. — Привет! — Полина? Здравствуй, скрипачка, — он прошептал это совсем тихо. Полина нечётко услышала его. — Антон?.. — её голос приобрёл тревожные нотки. — Ты же здесь? — Да! Да, скрипачка. Что-то случилось? Ты встревожена чем-то. — Антон, побудь со мной, пожалуйста. Я знаю, что это звучит странно, но просто побудь на связи, если можешь, хотя бы молча… — Хорошо, Полина, конечно, только скажи мне, если что-то нужно, — срывающимся голосом произнёс Петров. — Ничего страшного не случилось, — тихо произнесла девушка. — Я просто соскучилась по тому, как ты молчишь, Антон — А я соскучился по тебе, — серьёзно ответил Петров. — Внеплановые выходные ужасны, если честно, Полина. Меня бесит снегопад. Мне не нравится быть без тебя. — А мне нравится.       Сердце блондина защемило. Ещё секунда, боль затмила бы разум, но Полина поспешила исправиться: — Снег нравится. А быть без тебя я ненавижу. Меня мысли съедают. Я уже говорила тебе, что мне очень плохо здесь. Что это место ужасно… — Не раз, милая, — кивнул Антон.       Полина тихо выдохнула. — Завтра мы увидимся. Антон... Мы же друзья, правда? — Конечно! — с жаром воскликнул Петров. — Даже не думай иначе! Полина, прошу тебя, не расстраивайся. Ещё немного, и ты снова будешь слушать мои глупые шутки, — в его голосе слышалась улыбка. И самой Полине вдруг стало спокойно. Завтра они увидятся. Она примолкла. Антон пытался взять себя в руки, но эмоции брали верх, а он это ненавидел. — Полина, милая, ты на связи? — тихо спросил он, переживая за подругу. — Да, — неуверенно ответила девушка, нервно накручивая локон волос на палец. Её глаза замерли на одной точке и взгляд был расфокустрован. Комната расплылась. — Помолчи со мной.       Антон исполнил просьбу. Он стоял, держа трубку в руках, зачем-то запустив руку в светлые волосы, и молчал. В прихожей был выключен свет. На юношу падали только блики от гирлянды, которую отец купил ещё давно, когда работал бухгалтером. Когда всё было хорошо… Полина мирно дышала в трубку. Антон слышал её дыхание, и ему нравилось то, какими равномерными были тихие вздохи. Он мог ярко представить себе, как в этот момент вздымается её грудь, как она задумчиво потупила взгляд. Он наконец тихо спросил: — Легче? Полина вздрогнула. — С тобой — да, — это было сказано девушкой машинально. Он не ответил. Они продолжили молчание. Полина прикрыла глаза. Она чувствовала его рядом. Так, будто сейчас он был не на другом конце провода, а с ней, тут, будто держал её за руку. Она и не думала, что так можно любить. Что можно любить молча. Но ей казалось, что с ним возможно всё. Она вспоминала его внешность. Помнила всё. Вплоть до милой ямочки на подбородке. Сам Антон стеснялся её, как признался ей когда-то. Полине же она очень нравилась. — Антон? — Да, Полина? — Ты чувствуешь своё сердце? — В каком смысле?       Девушка рассмеялась. — Забудь. Не забивай голову. Я спрошу тебя позже.