Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах Швейцарии. Фиджино.

С той секунды, когда Штольман поймал упавшую в обморок Лидочку, события завертелись с бешеной скоростью. Во-первых, выяснилось, что взрыв вышел весьма скромным по меркам современных бомбистов. Видимо, Лисбет действительно решила устранить только одного Дальберга, пожертвовав собой. Разумеется, об этом некому было рассказать, потому что виновница взрыва и полицейские, которые были с ней в подсобке, погибли. Это будет приблизительно понятно позже, когда оправившаяся Линнея, плача, расскажет, что сестра пришла к ней в палату и сказала, что сегодня она сделает всё, чтобы остановить зло. Оно больше никогда не сможет никому навредить. Штольман и Бессон впоследствии будут долго анализировать все кусочки информации и придут к выводу, что рассудок Лисбет Монссон просто не справился с той ситуацией, в которую попала девушка. Вначале это была реакция на смерть родителей и бездействие властей, а после она очнулась, но было уже поздно — террор вышел из-под контроля и затронул уже простых людей, таких же, какими были и родители сестер Монссон. Девушка попыталась что-то изменить, но тут же поняла, что Дальберг как идеологический лидер ячейки не даст ей такого шанса. Положение усугубилось несчастным случаем с Линн, оказавшимся фатальным, пусть и отложенным во времени, вот нервная система Лисбет и не выдержала. Всё-таки она была не идейная бомбистка, а просто отчаявшаяся девушка. Это был не её путь. И закончился он трагично. Когда пожар был потушен, а завалы разобраны, то стало возможным судить о масштабах катастрофы. Трое полицейских в подсобке и еще двое в коридоре погибли сразу же, еще трое жандармов на улице были серьезно ранены. К счастью, в этом крыле больницы пациентов и персонала было немного, но двое были убиты, а около десятка получили повреждения. Основная часть пострадавших имела только ссадины, царапины и разную степень оглушения. Доктора и медсестры еще два дня безостановочно проводили операции, перевязывали и успокаивали раненых и их родственников. Анна тоже присоединилась к команде врачей и работала не покладая рук. Она осмотрела Лидочку и убедила мужа и саму себя, что это истощение сил, переутомление и общее нервное напряжение. Ей нужно выспаться и восстановиться. Лиду и Ваню передали перепуганным Петру Ивановичу и Ирме, которые увезли их в замок и окружили такой заботой и опекой, что дети взвыли через пару дней. Но родители Ивана были непреклонны — постельный режим и точка! Пришлось детям покориться и вздыхать, поедая овсянку, не вставая с кровати. Через несколько дней первый накал страстей стих, и доктор Милц взялся по горячим следам восстанавливать здание. Он был опытным руководителем, поэтому бюджет тратил экономно, и запасы у клиники имелись. Город помог со строительной бригадой, и парни бодро взялись за придание больнице человеческого вида. Персонал был в ужасе. Люди не понимали, как они просмотрели, что прямо у них под носом под видом обычных людей действовали бомбисты, террористы, нелюди, ненавидящие саму человеческую суть. Переполох поднялся знатный, доктора и медсестры стали смотреть друг на друга с подозрением. Вся работа клиники была поставлена под вопрос. Как делать операции, лечить людей, ежедневно находиться бок о бок в одном помещении, если нет доверия? Правильно, никак! Исправили всё Элен Юнссон и Александр Францевич. Старшая сестра переживала за всё: за погибших людей, за клинику, за тех, кто работал под её крылом, за детей, но больше всех за доктора Милца. Она за эти дни стала ему такой поддержкой и опорой, что Александр Францевич впервые за очень долгое время задумался о том, что никогда на жизненном пути человеку не посылаются другие люди просто так и надо быть совсем уж слепым и глупым человеком, чтобы упустить свой, возможно, последний шанс, чтобы разделить свою заполненную пусть благородной, но всё же только работой жизнь с такой замечательной женщиной. Ему как-то не везло в этом отношении, и Александр Францевич дожил до довольно солидного возраста холостяком. Он прекрасно справлялся со своим бытом, жил работой и душевными встречами с друзьями, но сейчас, когда он стал объектом прямой женской заботы, то понял, что чай вечерами интереснее пить с кем-то, статьи из газет, которые его особенно трогали, хочется кому-то пересказать, а искреннее тепло, идущее от Элен Юнссон, согревало сердце и волновало душу. Словом, три дня после взрыва сделали для этих двоих гораздо больше, чем полгода до этого. Старшая медсестра собрала своих подопечных, доктор Милц — врачей, и они оба нашли такие слова, которые помогли персоналу прийти в себя и увериться в том, что всё не так страшно, как может показаться. Кроме того полиция, проводя расследование, проверила биографии всех в клинике до последнего уборщика, поэтому народ немного утихомирился. Жизнь пошла своим чередом, поступили новые пациенты, требующие внимания, здание восстанавливали потихоньку, появились новые поводы для обсуждения. В общем, всё начиналось заново.