Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах Швейцарии. Фиджино.

Штольман закрыл последнюю папку и устало потер глаза. Он напряженно читал материалы два часа кряду, и теперь под веки будто песка насыпали. Самюэль Бессон всё это время беспрестанно курил, извиняющимся взглядом посматривая на Аню. Та только рукой махнула: что она, не понимает что ли? Она сама несколько раз пыталась вникнуть в документы, но в конце концов забросила свои попытки. Её взгляд каждый раз останавливался на фотографиях жертв в местах взрывов, и дальше она идти не могла. Как можно сотворить такое? Пусть и прикрываясь самыми благородными идеями? Что должно быть внутри у человека, чтобы он мог уничтожить столько людей разом? Безумие, людьми владеет безумие! — Давай я резюмирую, а ты меня поправишь, — сказал Штольман. Бессон затушил в пепельнице последнюю сигарету, которая едва поместилась в хрустальной плошке, и кивнул. Сейчас ему мог пригодиться любой толчок. Агенты шерстили весь город и предместья, пытаясь найти лабораторию, но пока все было глухо. В прошлом месяце почти удалось выйти на след, но тот человек вскоре был найден мертвым — бомбисты без жалости обрубали все слабые концы. Единственное, что удалось сделать — перехватить партию стеклянных взрывателей, и то случайно. Перевозчики отстреливались до последнего и в руки правосудия живыми не дались. — Итак, — продолжил Штольман. Аня отвлеклась от фотографий и усилием воли перестала думать о крови и изломанных судьбах людей, попавших в горнило революционных идей. — Где-то год назад на железной дороге в первый раз произошел крупный взрыв, который на тот момент не вызвал у местной полиции подозрений в том, что это часть системы. Когда спустя месяц взорвали банк господина Артелли, то вы списали это на ограбление, хотя сам хозяин погиб. Уже тогда вы поняли, что дело не такое простое. К вам выслали двух агентов из Лугано, которые проконсультировали вас в отношении подрывной деятельности в кантоне. Теперь они плотно сотрудничают с вами. — Так и есть, — согласился Бессон. — У нас всё осложняется тем, что здесь живут граждане итальянского, французского, ретороманского происхождения, несколько немецкоговорящих с севера. Ваши родственники, чей замок изначально был построен немцами, тоже здесь проживают. Я не говорю уже о смешении религий, что тоже сложно урегулировать, но в большинстве своем люди умеют договариваться и жить в мире. Если бы их активно не подогревали при помощи пропаганды и не вмешивались в мирное течение жизни вот такими проявлениями насилия, то всё было бы гораздо проще. А как жить в согласии, если три месяца назад в горном районе произошел взрыв в церкви и пошли слухи, что это католики-итальянцы выражают свои претензии протестантам? Поэтому то, что активная группа бомбистов поселилась у меня под носом и развернула здесь свой штаб, нас категорически не устраивало! Штольман кивнул. — У вас было мало опыта в подобном деле, и вы пригласили специалистов! С их помощью можно было составить общую картину, и вы сделали потрясающую работу. Но её было недостаточно. — Нет, — усмехнулся Самюэль. — Недостаточно. Мы смогли определить, что след подрывников ведет к больнице, которая в последние полгода особенно активно проводит экспериментальную деятельность. Очень легко поставлять нужные вещества под предлогом закупки лекарств. Последний месяц все затихло, видно и здесь произошла утечка, но до этого всё было почти прозрачно. — Бертолетова соль и магниевая соль угольной кислоты? — усмехнулся Яков, который за два последних года изучения вопроса мог дать фору многим химикам. — Полоскание для горла и слабительное? — удивилась Аня. — В малых дозах да, — кивнул Штольман. — Ты сама говорила мне, что бертолетову соль в последнее время очень редко используют, потому что с дозировкой легкой ошибиться, и она из лекарства превращается в яд. И она почти перешла из разряда лекарств в разряд средств для окраски фейерверка. — Так и было! — согласилась Аня, которая пристально следила за новыми средствами, которые выходят на рынок, и новыми, которые предлагались взамен. — Всё зависит от дозировки и способа использования, — сказал Штольман. — Самюэль прав, легче всего замаскировать поставки этих веществ под нужды больницы! Особенно, если бравые таможенники и представители закона тщательно обыскивают весь въезжающий в город транспорт. Вы запустили агента в клинику? — спросил Яков Бессона. — Да, есть у нас там свой человек, — ответил Самюэль. — Он может абсолютно точно сказать, что лаборатории в больнице нет! Он обыскал все внутри и снаружи. Сами бомбы делают еще где-то, а больница — это перевалочный пункт, где можно разжиться нужными веществами. — Есть подозреваемые? — спросил Штольман. — Такие, которых можно точно прижучить? — Есть один. Аксель Фальк, кто-то вроде завхоза. Доступ к складским помещениям у него есть. — Как узнали о взрыве? — задумчиво уточнил Яков. — Анонимку получили, — достал из ящика стола Бессон. Яков внимательно изучил записку. Писано мелким почерком, довольно неаккуратно. Что же это? Кто-то сердобольный появился среди бомбистов? Обычно среди тех, кто занимается вопросом установления равенства народов путем террора, таких мягкотелых не было. — Полиция будет допрашивать Фалька? — Нет, — покачал головой Бессон. — Боюсь, если мы сунемся раньше времени, то либо добьемся кровавой жатвы и ничего не узнаем, либо спугнем всех раньше времени и бомбисты просто затаятся и сменят дислокацию. Да к тому же больница - десятки невинных гражданских! Кто знает, что может случиться! — А взрыв будет завтра, — заметил Штольман. — Да, — согласился Самюэль. — Мне нужно позвонить, — сказал Яков, поднимаясь. — А после мы еще раз пролистаем все от и до. Бессон кивнул. Другого выхода у них все равно не было.