Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах Швейцарии. Фиджино.

— Ну что, дорогие мои, пойдемте, я вам все покажу, — широко улыбаясь, сказал доктор Милц. — А после мы попьем с вами чаю и побеседуем от души. Кстати сказать, Пётр Иванович и его замечательная супруга пригласили меня на ужин в выходные. Я приеду после работы в пятницу и останусь до воскресенья! — Какая замечательная новость! — обрадовалась Аня. — А вы, Яков Платонович, должны мне партию! Отыграться! Я вам так и не простил того офицера! — Разумеется, Александр Францевич! — развел руками Штольман. Предыдущая их встреча за шахматной доской была горячей и доктора не удовлетворила. — А вы, барышня, — вдруг с подозрением спросил Милц у Лидочки, — играете? — В шахматы? — уточнила девочка. — Играю, но крайне посредственно. Я предпочитаю покер, — добавила она, разглядывая высокие белые потолки и просторные коридоры. Александр Францевич поперхнулся, Аня то ли с гордостью, то ли с осуждением посмотрела на дочь, а Штольман невозмутимо улыбался одной стороной рта. Он после посоветует своему другу не садиться за один стол с этой милой девочкой с двумя косичками. Если Соня зверствовала, выстраивая фигуры на клетках, то Лидочка за десять минут могла оставить противника в одном исподнем, не переставая улыбаться. — Да… Хм… — доктор Милц собрался с мыслями и повел дорогих гостей по своему царству. Ане очень понравилась клиника. Здание было просторным, недавно отремонтированным и оснащенным на все сто процентов. Повсюду сновали люди в белых халатах, и было видно, что у каждого из них есть важное дело. — Доктор! — окликнули Александра Францевича сзади. Он обернулся. К ним подошла невероятно худая, прямая как палка, бледная женщина в костюме медицинской сестры. — Прошу прощения, пришли анализы по третьей палате. Вы просили тут же вам принести. — Благодарю вас, Лисбет! — поблагодарил Милц и проводил взглядом её напряженную спину. — Сестра Монссон, — пояснил Александр Францевич с тяжелым вздохом. — Никак она не оттает! — Кто-то обидел? — спросил Штольман, которому девушка показалась похожей чем-то на Павла Михайловича. — Нет, — покачал головой доктор. — Её маленькая сестра здесь лежит. Чахотка. Помочь ей ничем нельзя. Улучшений нет, хотя мы проводим новое экспериментальное лечение. Лисбет её одна воспитывает. Родителей семь лет как уж нет. Он замолчал, как, впрочем, молчали и Штольманы. Сказать тут было нечего. — Мы сейчас как раз заглянем в детское отделение! Мне нужно посмотреть динамику! — стряхнул грусть Александр Францевич. — Там всего двое пациентов, но это как раз экспериментальная палата. Те, кто просто требуют тщательного ухода, лежат на первом этаже. Прошу! Доктор распахнул двойные двери, отделяющие палату от коридора небольшой нишей, и Штольманы прошли в уютную палату, которая пыталась притвориться веселым местом, где детям было бы уютно, разбросав по своим стенам рисунки экзотических животных. Аня оценила и это, хотя здешние обитатели заставляли сердце болезненно сжиматься. Прозрачная девочка, похожая на недавно встреченную ими медсестру, с присвистом дышала, даже не пытаясь оторвать голову от подушки. Напротив лежал мальчик лет десяти, по цвету сливающийся с простынёй на своей кровати. Увидев Александра Францевича, они заулыбались. Они любили своего доктора. Аня, как ни тягостна ей была эта картина, заметила, что в палате было все необходимое и даже больше, видно, больницу и в самом деле финансировали очень хорошо. Милц ласково заговорил с детьми и внимательно изучил что-то в их картах, озабоченно покачивая головой. Он представил Штольманов, говоря, что это его друзья, которые пришли посмотреть на его работу, что Анна замечательный врач. Мальчик и девочка были рады гостям. Они провели здесь слишком много времени, и любое посещение было для них связью с реальным миром, куда пока им путь был заказан. Разумеется, все необходимые меры предосторожности были приняты, и ни для детей, ни для посетителей опасности не было. Лидочка смотрела на своих ровесников, сжав пальцами халат, который был надет поверх её платья. Ей было горько и страшно, и она жалела этих стойких маленьких пациентов, которые день за днем жили в этой палате, надеясь на больших и добрых врачей, которые могли что-то для них придумать. Штольман взял ладошку дочери в свою большую ладонь, и они стали переживать вместе, думая о том, что мир несправедлив, раз такие юные существа так в нем страдают. Выйдя из палаты, Аня спросила у доктора Милца: — И что же, ничего нельзя сделать? — Пока улучшений нет, — покачал головой нет. — Чахотка и патология крови. Лаборатория, куда мы сейчас пойдём, делает все возможное, но увы, пока безрезультатно! Они ушли вперед, а Лидочка потянула отца за рукав. Он вопросительно посмотрел вниз. — Папа, — сказала девочка. — У мальчика и в самом деле кровь неправильная, а вот у девочки вовсе не чахотка. Легкие у неё болят, но будто горят, а чахотка изнутри совсем не такая!