Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах Швейцарии. Фиджино.

Штольман проводил Лидочку до её спальни и убедился, что с ней всё хорошо. Она легла в постель и, накрывшись до самого носа одеялом — она была мерзлячка как и Аня — сказала: — Папа, вы с мамой не сильно-то и волнуйтесь по поводу моих снов! Я к этому отношусь совершенно спокойно! Штольман поднял бровь. — Почему ты думаешь, что мы волнуемся? — Ты очень многозначительно морщишь брови и сжимаешь губы, вот как сейчас. А мама старается поймать твой взгляд. Вы так всегда делаете, когда переживаете о чём-то! Яков покачал головой про себя. Их дети подмечали все мелкие детали, делая свои выводы, что, впрочем, было неудивительно. — А кроме того, я слышу, как твое сердце начинает биться быстрей, — заметила Лидочка. Теперь обе брови взлетели вверх. А вот это явно тянуло на слово «удивительно». Или лучше поразительно. Нет, ошеломляюще! Алекс унаследовал от матери способность разговаривать с духами. Соня видела людей насквозь, иногда вплоть до намерений, которые еще даже не успели сформироваться. А Лидочка могла определить, что не так в человеческом теле. И все трое видели сны, которые имели обыкновение сбываться. Штольмана это никогда не пугало. Будоражило и удивляло - да, но не пугало. Он успел сродниться со всем сверхъестественным в Анне, а их дети были логичным, желанным и любимым её продолжением. Всё в них было смесью его самого и его Ани, поэтому принималось без внутреннего сопротивления. Это было их частью, как цвет глаз или склонность к рисованию. Яков любил свою семью. — Поэтому не тревожьтесь с мамой, — Лидочка погладила отца по руке и с нежностью посмотрела на него. — Всё будет хорошо! — Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Яков и, наклонившись, поцеловал дочь. Лида довольно зажмурилась и, поплотнее завернувшись в одеяло, приготовилась спать. Штольман пару секунд посмотрел на неё и пошёл к жене. Сердце кольнуло. Иногда на него находило такое, особенно в минуты душевного волнения. Ему начинало казаться, что всё это неправда. Сон. Он проснется и окажется, что Ани, детей, Парижа не будет, а будет горячечный бред в тюремной больнице. Когда он был в тюрьме, у него случались такие сны. Просыпаясь, он думал о том, что так недолго и с ума сойти. Реальность била под дых невозможностью такой, да и любой человеческой жизни, и Яков долгое время страшился засыпать. Он одновременно не желал погружаться в счастье сонной дымки и не хотел остаться просто в темноте камеры. Это мучило его, но позже он смирился. Лучше так, чем беспросветные тоска и сожаления. Аня ждала его в кресле, поджав под себя ноги. Увидев его, она встала и улыбнулась. — Заснула? — спросила Анна и подошла к мужу. Штольман кивнул и обнял её, закрыв глаза. Она немедленно прижалась крепче, поцеловала его в щеку и затихла, слушая удары его сердца. Яков улыбнулся. Нет, это не сон. Это не может быть сном. Она рядом с ним, и, значит, всё будет правильно, значит, они со всем справятся. — Яша, — невнятно проговорила Аня снизу. — Ммм? — спросил Штольман, не желая прерывать объятия. Очень уж ему было хорошо стоять так рядом с ней. — Мы же поможем Александру Францевичу? Якову всё же пришлось оторваться от неё и посмотреть ей в глаза. Она тоже приняла как данность то, что что-то в ближайшее время произойдёт. Семья у них вышла удивительная. — Разумеется, — уверенно сказал Штольман. — Мы всё сделаем как надо. — Он мне писал перед Рождеством, — сказал Анна. — Встретили его здесь очень хорошо, да и дядя с Ирмой не просто так ведь пытались его сюда переманить. Такой опыт, профессионализм. Тут у него появилась возможность создать такую больницу, которую он всегда хотел, но не мог по разным причинам. В Затонске он оставил двух талантливых учеников, которые продолжат его дело. Но лабораторию и исследовательский и восстановительный центр там наш доктор Милц никогда бы не смог организовать. — Ты волнуешься, — утвердительно сказал Штольман. Очень уж она старалась убедить его в том, что говорила. — Ты думаешь, что-то здесь идет не слишком гладко? — Сама не могу разобраться! — досадливо повела плечом Аня. — Что-то такое мне почудилось в его словах. — Мы завтра сами все увидим, — успокоил жену Яков. — Да, — Аня улыбнулась и потянулась поцеловать Штольмана. — Увидим! Пойдем спать! У нас есть еще пару часов. Яков кивнул. Она была права. Пару часов у них действительно было.