Жизнь после Тетради Смерти

      Всё было белым…       Всё было чёрным…       Каким-то образом оба прилагательных идеально гармонировали друг с другом.       Всё было полностью, абсолютно пустым.       Это было Ничто.       Нет, в самом деле: невозможно описать те чувства, что охватывают в этой белизне, ощущение всеобъемлющей темноты, ощущение Ничто.       …Ничто…       …Нет, это слово не подходило. Оно не выражало ничего кроме того, что чувствовалось сейчас… Или, может быть, отсутствие выражения и было истинным определением "Ничто"?       Он не знал.       И это немного беспокоило. Он не знал. Это было новое чувство, поскольку быть ничем значило быть всем. Ничто и Всё были словно Инь и Ян, и одно не могло существовать без другого.       Довольно интересная мысль.       …       Стоп.       Если… он был Ничем… и Всем… и, что ещё важнее, если он Вообще Не Был…       Как он мог размышлять?       …       Иллюзия мгновенно растаяла.       

***

      1 июня 2011г. 00:09       Его глаза резко открылись.       С потолка над его головой падал яркий свет. Несколько прядей волос, упавших на глаза, немного перекрывали обзор. Его до плеч укрывало тонкое одеяло.       С другого конца комнаты доносился чей-то храп.       С несколько смятенным чувством он сел на постели. Огляделся.        Белые стены. Комната глубоко под землёй. Попискивающие аппараты. Высокий мужчина с закрытыми, наверняка зелёными глазами и тёмно-русыми – нет, каштановыми – волосами.       Всё это вызвало у него невероятно нервирующее чувство дежа-вю.       Для полноты картины не хватало только цветов, и они обнаружились в вазе на прикроватном столике. Вынув растения, он со всей силы запустил вазой через всю комнату, и она с приятным звуком вдребезги разбилась о стену.       Доктор подскочил на стуле.       – Что за… Рьюзаки! – он широко улыбнулся. – Ты очнулся!       Эл полоснул его взглядом, словно кинжалом.       – Мидо-сан, вам нужно кое-что объяснить, – жёстко сказал он.       Улыбка Мидо пропала.       – Как по мне, всё и так очевидно.       – Мидо-сан!       – Что? Рьюзаки, друзья не позволяют своим друзьям умереть!       – Друзья не возвращают своих друзей к жизни! – рявкнул в ответ Эл.       – Я… – Мидо непонимающе нахмурился, но его лицо тут же разгладилось и он попытался сдержать ухмылку. – Вот оно что…       Мидо громко расхохотался.       Похоже, он неадекватен. Недостаток сна, возможно?       Эл вздёрнул бровь:       – Я был бы признателен, если бы ты объяснил, что здесь смешного.       – Да я… я… я тебя не оживлял, вот что смешно! – Мидо вытер слезящиеся от смеха глаза. – Ты ничтоже сумняшеся предположил, что я нарушил свою клятву, и даже не потрудился спросить, что на самом деле произошло… и тебя ещё называют "величайшим детективом в мире"… Ха!       Эл не был до конца уверен, как на это нужно реагировать.       Ровно через две с четвертью секунды усиленных раздумий он присоединил свой тихий смех к хохоту доктора.       

***

      – Мидо, – спросил он немного позже. – Что произошло после того, как я потерял сознание?       Сейчас Мидо сидел рядом с ним на складном стуле, как приклеенный, а Эл, временно не способный покинуть постель, наслаждался мороженым. Как ни странно, доктор ни разу на это не посетовал. Он немного подумал над ответом.       – Я просто… делал своё дело. На автомате… не думая. Подлатал тебя, как сумел, потом позвонил следователям… о, ты, наверно, хочешь с ними поговорить, да?       Эл бросил взгляд на часы.       – Может быть, позже. Полпервого ночи – не лучшее время для звонков по телефону.       – И верно… – Мидо замялся. – В общем, я рассказал им, что случилось, и они помогли… ну, убрать тела, замыть кровь… и с того времени я почти всё время сидел здесь, ожидая, пока ты очнёшься.       – А что с Тетрадью?       – Мы с ней ничего не делали, – ответил Мидо. – Она в шкафу. Хочешь посмотреть?       – Если можно.       Мидо подошёл к шкафу, вынул тетрадь и передал её Элу.       – Технически она теперь принадлежит мне, – добавил Мидо. – Я первый взял её в руки после смерти Лайта. Рюк объяснил мне все правила.       Хмм…       Эл едва не забыл о шинигами.       – А где Рюк? – спросил он, обводя взглядом комнату.       – Сидит наверху. Похоже, ящик яблок и старая игровая приставка неплохо скрашивают ему время, – пояснил Мидо с намёком на улыбку. – Он был не очень рад околачиваться рядом с тобой из-за, хм… твоей продолжительности жизни. Или её отсутствия.       – А-а. Понимаю, – Эл помолчал. – Мидо, почему ты не остановил Лайта?       Доктор смешался:       – Ты о чём?       Эл посмотрел на него почти умоляюще:       – Я знаю, что в этой комнате установлены видеокамеры. Я догадываюсь, что ты со своим помощником наблюдал за мной, чтобы убедиться, что я ничего не скрываю… Почему ты так долго выжидал, прежде чем прийти и убить Лайта?       Почти минуту Мидо молчал, но, когда он ответил, его слова почему-то стали именно тем, что Элу нужно было услышать.       – Потому что… это было не моё сражение.       Эл только кивнул сам себе.       

***

      – Знаешь, – заметил он, – ты так и не сказал мне, что это было за обезболивающее.       Взгляд Мидо на мгновение стал похож на взгляд оленя, ослеплённого светом фар.       – Э-э, ну… понимаешь, а-а…       – Правду, Мидо-сан, – многозначительно сказал Эл.       Доктор обречённо вздохнул.       – У него ещё нет названия. Я сам его изобрёл… – он вдруг сменил тему. – Я могу быть с тобой откровенен?       – Хм? – Эл прикусил большой палец.       – Я знал, что ты потеряешь сознание, какие бы глупые обещания я с тебя не брал.       – Тогда зачем ты заставил меня это сказать? – нахмурился Эл.       – Потому что, в конечном счёте… мне было гораздо легче знать, что ты отключишься и нарушишь своё обещание раньше, чем мне придётся нарушить своё.       – Мидо! Ты же сказал, что не… – снова завёлся Эл.       – Я не соврал! – Мидо вскинул руки, защищаясь. – Просто на тот момент я не был на сто процентов уверен, что это будет правдой.       Поразмыслив, Эл оставил эту тему.       – Вернёмся к первоначальному вопросу.       Мидо поколебался, но продолжил:       – Это был тот же самый препарат, который я дал тебе 31 января этого года.       – Тот ключевой препарат, который вернул меня к жизни? – вскинул бровь Эл.       – Единственный и неповторимый. Как таковой, он не возвращает людей к жизни напрямую, однако он способствует поддержанию и возобновлению жизни.       Проанализировав эти слова, Эл кивнул:       – Он поддерживал во мне жизнь, пока ты меня перевязывал… И какой там главный ингредиент?        – Я обещал, что никогда тебе этого не скажу! – нахмурился доктор.       – Во-первых, ты заставил меня нарушить обещание, – не отступил Эл. – Во-вторых, ты будешь дураком, если станешь считать, что я не достоин твоего доверия.       Некоторое время поспорив с собой, доктор, наконец, вздохнул:       – Ты мне, наверно, не поверишь… это песок.       …?       Мда.       Эл точно не знал, каким будет ответ, но это было явно не то, чего он ожидал.       – Песок, – скептически повторил он.       Мидо кивнул.       – В одном из складских помещений я как-то наткнулся на контейнер, помеченный как "REM". Я был в ярости, потому что решил, то это какие-то радиоактивные материалы. Но потом я изучил немного его содержимого под микроскопом и…       Доктор с трудом подбирал слова.       – Это сложно описать, но… в тот момент я просто понял. Я знал, что нашёл нечто совершенно сверхъестественное. Именно тогда я смог придумать, как вернуть тебя к жизни, потому что до того ты был просто ещё одним трупом в моей огромной морозилке, – закончил он на одном дыхании. Потом добавил смущённо: – Э-э… извини, глупо прозвучало…       Эл не находил слов. Кроме, разве что, слова "ирония".       Рэм убила его… и именно благодаря Рэм он получил ещё один шанс на жизнь.       Пожалуй, "ирония" здесь была чересчур мягким определением.       – Интересно, – это всё, что Эл произнёс вслух.       Мидо лишь согласно кивнул.       

***

      – Мне непонятна твоя логика, – чуть позже признался Эл.       – Какая логика? – растерялся Мидо.       – Ты хотел поймать Киру. Но ведь это Кира покарал Линда Л. Тейлора, убившего твоих родителей, – пояснил Эл. – Я точно знаю, что тебе сообщили об этом… Было бы логичным предполагать, что ты должен боготворить Киру, а не ненавидеть.       – Ну, должен заметить, не то чтобы я ненавидел Киру, – уточнил доктор. – Но я определённо не чувствовал желания становиться его последователем. Чего я хотел, так это… о, боже… кхм, это прозвучит не очень хорошо. Мне не хотелось, чтобы Тейлор умер легко и быстро, просто от сердечного приступа. Я предпочёл бы, чтобы его смерть была несколько более… мучительна.       Эл поднял бровь.       – Я же сказал, что это прозвучит плохо, – кротко сказал Мидо.       – Нет, – мягко заметил Эл. – Он разрушил твою жизнь… не скажу, что мне чужды подобные взгляды.       – Ну, ты же детектив. Думаю, ты часто имел дело с такими вещами… – Мидо запнулся, и на его лице появилось забавное выражение понимания. – Ты не это имел в виду. Ты ведь хотел убить Лайта, да?       Эл промолчал.       – И сделать это несколько более болезненным способом, чем сердечный приступ?       – Возможно, – пробормотал Эл.       – Сейчас, когда я об этом думаю… это не делает нас с тобой плохими, – признал Мидо.       – Может, ты и прав, – тихо сказал Эл. – Это не плохо… просто по-человечески.       

***

      – Эй, Эл? – окликнул доктор.       – Хм?       – Когда я сказал, что ты мой друг, я честно имел в виду это. Твоя дружба – это одна из немногих вещей в мире, которые помогают мне держаться после всего… этого.       Смерти, раны, тяжесть всего случившегося грузом легла на их плечи.       – Не подумай, что я пытаюсь на тебя давить, чтоб ты ответил мне тем же, – быстро добавил он. – Просто хотел убедиться, что ты понимаешь, что я не шутил.       – Мидо… – Эл помедлил, обдумывая слова доктора. – …я не уверен на сто процентов, что могу сказать то же самое, поскольку у меня никогда не было друзей…       Лицо Мидо стало совершенно невыразительным.       – Но кое-что об этом я могу сказать наверняка, и это может прозвучать почти так же хорошо.       – И что это? – наклонил голову доктор, его взгляд стал озадаченным.       Эл посмотрел ему прямо в глаза.       – Когда ты называешь меня другом, я тебе верю.       И даже Мидо понимал, что в устах Эла эти слова имеют огромное значение.       Больше, чем всё остальное, что детектив мог бы сказать.       

***

      – Не знаю, как получше выразиться, – сказал Мидо, – но что будет дальше?       – …имеешь в виду, с нами?       – Ну, да. Что мы теперь будем делать?       Оба какое-то время молчали.       – У меня есть одна смутная идея, – мягко сказал Эл. – Надеюсь, ты не станешь возражать…