Черная Луна

Я же своей рукою Сердце твоё прикрою Можешь лететь И не бояться больше ничего

Когда охрана по внутренней сети сообщает о приезде рыжего парня в резиденцию, верится с трудом. После встречи прошло два дня, а сообщение с адресом осталось без ответа. Два дня напряженного ожидания и постоянных проверок телефона. Периодическое прокручивание в голове последней встречи и мысли о том, что переборщил и мог напугать. Видимо, не напугал, или Рыжему слишком нужны деньги. От предвкушения начинает потряхивать. Хочется пройтись. Курить хочется больше. Тянь курит, выдыхая дым в окно. Следит за дорогой, ведущей к гостевому дому. Думает, что люди ходят очень медленно. Он понимает, что застыл, когда сигарета обжигает пальцы, а фонарь выхватывает две фигуры. Гуань идет быстро, словно прекрасно знает дорогу, горничная с растерянной улыбкой семенит следом. Остается затушить сигарету о пепельницу и выйти в коридор, прислонившись к стене в ожидании. Через несколько секунд Рыжий распахивает дверь и застывает на пороге. Сжатые кулаки засунуты в карманы ветровки, подбородок вызывающе вздернут. Горничная выглядывает из-за его плеча. Следит за реакцией хозяина. Убедившись, что он узнал гостя, удаляется с легким поклоном. Гуань не обращает внимание на удаляющуюся фигуру. Сканирует лицо, чеканит: — Пять тысяч двести юаней. За такси. Что за приколы скидывать адрес посреди леса? — Так мелочишься? Не отвечает. Сбивает с ног убитые кеды, бросает на пол школьную сумку, разводит руки в стороны, спрашивает: — Что за сделка? — У тебя проблемы с деньгами, верно? Рыжий хмурится, отводит взгляд. В глухую оборону уходит. Это бесит, ведь вопросов с каждой секундой становится больше. — Как ты зарабатываешь? — Не твое дело. Тянь облизывает губы. — Боюсь, что мое. А еще боюсь, что сдача крови несовершеннолетними в Китае незаконна. Рыжий вздрагивает. Поджимает губы. Неосознанно кладет руку на сгиб локтя, туда, где был наклеен пластырь. Потом качает головой: — Да пошел ты. Вбивает ноги в кеды и, не завязав шнурки, направляется к двери. — Стой. Жесткий, властный голос кажется чужим. Гуань замирает. На секунду кажется, что он застыл только перед тем, как резко развернуться и врезать по лицу. Но возникает уже знакомое чувство связи с другим человеком. Тянь чувствует чужое удивление, а потом нарастающую злость. Ускоряющееся сердцебиение и напряжение в теле. Рыжий сопротивляется, пытается оторвать ногу от пола. С каждой секундой удерживать его становится все труднее. Тело слабеет, мысли путаются, а горло высыхает от жажды. — Повернись. Несмотря на нарастающую усталость, интонация не изменилась. Парень не шевелится. Тянь представляет, как связывающие их нити смещаются тому на плечо и резко дергает. Рыжий поворачивается. Он так сильно сжимает зубы, что, кажется, они вот-вот посыпятся изо рта. Шипит: — Что за нахер? — Подойди. Приходится равномерно разместить нити на чужом корпусе и потянуть, заставляя сделать шаг вперед. Потом еще один. — Ближе. Он притягивает его к себе до тех пор, пока Гуань не останавливается, уткнувшись в ключицу. На коже оседает теплое, злое дыхание. Чужое сопротивление ощущается каждой клеточкой тела. От восхитительного запаха кружится голова. Жизненно необходимым становится сделать глубокий вдох, запоминая. Запах пряностей, метала и солнца. Он заглядывает в светлые глаза, замечает бледность кожи и россыпь веснушек. Понимает, что не нужен ему солнечный свет. В коридоре уже есть Солнце. Яркое и жгучее. На выдохе Тянь это прекращает. Усилием воли перерубает нити, отступает, унося с собой частицу тепла. Рыжий моментально отскакивает, косится на дверь, потом снова на Тяня. — Еще раз так сделаешь — я убью тебя нахер. Соблазн повторить слишком велик. В голове мелькают пошлые картинки. Рыжий, целующий первым. Притягивающий к себе, запускающий пальцы в волосы и прижимающийся всем телом, чтобы быть еще ближе. Рыжий, опускающийся на колени с лихорадочно блестящими янтарными глазами. Подрагивающий от предвкушения. Рыжий, стонущий от удовольствия и выгибающийся в руках. Мокрый от пота, великолепно пахнущий и желанный. От фантазий начинает сладко тянуть в паху. Осознание, что если он будет использовать свою способность в подобных целях, то не удержит его надолго, отрезвляет. Гуань должен захотеть остаться рядом. Усталость во всем теле заставляет пойти в гостиную и рухнуть на диван. В коридоре раздается шуршание сбрасываемой ветровки и осторожные шаги. Тянь откидывает голову на спинку дивана, прикрывает глаза. Он знает, что Рыжий подошел и остановился рядом. Наклонился, рассматривая его лицо. На плечо ложится теплая ладонь, слегка встряхивает: — Эй. Чужую руку хочется перехватить у запястья и прижать к плечу. Потом к шее, ключицам и ребрам. Потому что слишком приятно. — Ты только не откидывайся тут. Тянь приоткрывает глаза, улыбается той самой улыбкой, от которой девочки теряют голову: — Волнуешься за меня? Рука исчезает. Рыжий отходит на несколько шагов, замирает, задумчиво смотрит на шрам. — Что ты такое? — Вампир. Ответ на выдохе и напряженное ожидание. Фразы, что надо прекратить заливать или что с такими фантазиями лечится надо. Тянь ждет ухода парня или сбивчивых вопросов, но тот молчит. Светлые глаза становятся ледяными колючками. Гуань молча рассматривает, что-то сопоставляя в голове. Трудно сохранять спокойствие при таком пристальном наблюдении. Тянь садится удобнее. Вполоборота, чтобы лучше видеть. Выдавливает улыбку и пытается скрыть волнение: — Так вот. О пяти тысячах. Будешь меня кормить? Рыжий весь встряхивается. Глаза теплеют, отрешенное выражение исчезает. Фыркает, косится на дверь. — И как ты себе это представляешь? Хэ отодвигается, хлопает рукой по дивану. — Протянешь руку помощи, так сказать, — добавляет серьезно: — Не бойся, я себя контролирую. Несколько бесконечно долгих секунд Рыжий смотрит на дверь. Так легко представить, как он выходит из гостевого дома и больше не возвращается. Тянь четко видит эту сцену и прокручивает ее в голове снова и снова, чтобы потом не было так больно. Но Гуань слишком непредсказуемый, потому что подходит к дивану, садится рядом, протягивает руку и отворачивается. Тянь осторожно касается чужого запястья. Ведет пальцами по бархатной коже, ловя пульс на кончиках пальцев. На руке — мелкие шрамы, как после ветрянки, и более крупные от драк. Грудь затапливает нежность. Появляется ощущение хрупкого доверия между ними. Этот момент хочется сохранить в памяти, чтобы вернуться к нему в тяжелые дни. Он наклоняется, осторожно касается губами запястья. Теплого и ароматного. Ведет языком на пробу и чуть не стонет от удовольствия. Вкусно. Наконец кусает. Гуань не дергается и даже не оборачивается. Когда Тянь делает первые глотки, поворачивается, смотрит с интересом. Тянь откидывает голову назад. На чуть сильнее выступивших клыках видна кровь. Он довольно облизывается и щурится от удовольствия. Говорит: — Спасибо. Гуань рассматривает заживающее место укуса. — Пожалуйста, — добавляет растерянно: — Я ничего не почувствовал. — Деньги на столе на кухне. Рыжий собирается вставать, приходится мягко удержать его за запястье. На это действие он резко вырывается, подскакивает. Доверие разрушено. Оно, может, и не возникало. Ладно. Тянь говорит, уже ни на что не рассчитывая: — На улице темно. Оставайся ночевать. Утром водитель отвезет тебя в школу. — Еще чего. — Будешь спать в отдельной комнате. Будь они в центре города, Рыжий бы уже несся на автобусную остановку или шел пешком до дома, наплевав на расстояние. Сейчас он в лесу, поэтому ему остается написать матери сообщение, что будет ночевать у Цюнь Тоу. Посмотреть на странно счастливого мажора и узнать, где та самая отдельная комната.