кто любил, тот уж любить не может...

Близился конец января. На улице Москвы невыносимые морозы. Многие не осмеливались выйти даже до мусорки, потому что мороз обжигал лицо в один момент. Вот и юная артистка, сидела на подоконнике потягивая горячий латте. Брат сделал доставку еды прямо в ее квартиру. Диане было 24 года, и недавно она окончила театрально-актерский колледж. Завтра с утра у нее прослушивание в губернском театре. С самого детства она мечтала попасть в этот удивительный мир постановок, сцен и мюзиклов. Именно в МГТ, и никуда больше. Там, в 2012 выступал ее дед, и в скором времени скончался. Родителей у Прускиной не было: умерли когда девочке было всего три года. Была она отдана тёткой по матери, на воспитание деду и бабушке. Они воспитали из нее порядочную и прилежную девушку, приученную к книгам, русской поэзии и классической музыке. От отца, ей достались лазурного цвета глаза и веснушки, а от матери прекрасного золотого цвета волосы. Маленький рост, идеальная фигура, широкие бедра, пухленькие розовые губки. Часто, ещё с начальной школы, Диану любили называть внучкой или дочерью Есенина: мол, кудрявые золотые волосы и лазурные глаза как у поэта, манера речи как у него, и была она в началке хулиганкой. Так и получила псевдоним «Есенина». А брат ее, Вовка, был на пять лет старше. Темноволосый, с карими глазами. С детства сравнивали их как Маяковского и Есенину. Мол, вечно дерутся и ссорятся. Утро следующего дня, 06:26. Диана проснулась на полчаса раньше, чем полагалось. Возможно, на нервной почве, перед прослушиванием. Все равно она включила на колонке песню группы «кис-кис — молчи». Раскрыв шторы во всей квартире, она пропускала зимние горячие лучи солнца в комнаты. Позавтракав, и помывшись, Диана начала собираться. Она одела длинную черную юбку, белую водолазку и чёрные туфли. Золотистые волосы она собрала в низкий пучок. Из макияжа только за матовая пыльно-розовая помада: ресницы были ламинированные, как и брови. К восьми часам она вызвала такси, и быстро покурила в подъезде. Когда подъехало такси, Прускина вылетела из подъезда и запрыгнула в машину. – В губернский театр, – тихо сказала она, и уставилась в экран нового айфона. Примерно без тридцати девять, такси остановилось у большого театра. Диана поблагодарила водителя, и расплатившись, вышла из машины. Ей повезло. Сегодня в Москве было тепло. Встав сбоку театра, она закурила, повторяя то, что будет рассказывать на прослушивании. «Черный человек», «Исповедь хулигана», «Я помню чудное мгновенье» – три огромных стиха, выученных наизусть, и предложенных жюри. В 8:46 Диана уже отдавала свою куртку в гардероб. Она спросила где третий зал, и направилась туда. Было пусто. За столом, где должно сидеть жюри, было три отодвинутых стула, кувшин с водой и листы бумаги. Диана тяжело вздохнула и унеслась готовиться к выступлению. Ровно в девять, Владимир Машков, воскликнул: – Прускина Диана! До Ди выступали еще юные и будущие артисты. Наступила ее очередь. Она уверенно вышла на сцену, и вздохнула полной грудью. – Мы хотим услышать ваш монолог, Диана Олеговна, какое произведение вы предпочтете? – мягко спросил Машков, слегка улыбаясь. – Э..я подготовила три варианта, я подумал что вы сами попробуете выбрать, что хотите от меня услышать, – смущённо призналась Прускина. – И какие же? – Произведения Сергея Есенина. – когда она произнесла имя великого поэта, то все подняли головы на сцену, – «Исповедь хулигана», «Черный человек» и «Мне осталась одна забава». – неспеша перечислила Прускина. Машков подзадумался и произнес: – Читайте нам про забаву! Диана кратко кивнула, и глубок вздохнув, начала читать. – Мне осталась одна забава..пальцы в рот и весёлый свист! – прочла она первую строчку, повышая интонацию. Всё время, пока она рассказывала стих, каждый из жюри, в прямом смысле сидел с охриневшим лицом. – Вот за это веселие мути, отправляясь с ней а край иной, я хочу при последней минуте попросить тех, кто будет со мной.. – Диана сделала недолгую паузу, и продолжила, – Чтоб за все за грехи мои тяжкие, - пауза, - за неверие в благодать... – Прускина снова замолчала, и глубоко вздохнула, – положили меня..в русской рубашке...под иконами..умирать. – закончив читать, она бесшумно выдохнула, и посмотрела на жюри, которые сидели с открытыми ртами. Машков молча и сурово смотрел на Диану, и та забоялась, что ее не примут. – Прочтите первую строфу хулигана, – попросил Машков, мимолётно поглядывая куда то в сторону. – Не каждый умеет петь! Не каждому дано яблоком падать..к чужим ногам.. Сие есть самая великая исповедь, которой исповедуется хулиган. Я нарочно иду нечесанным, с головой, как керосиновая лампа на плечах! Ваших душ, безлиственную осень, мне нравится в потёмках освещать. Мне нравится, когда каменья брани летят в меня как град рыгающей грозы! – она протянула букву р в слове рыгающей, чем удивила Машкова. – Я только крепче жму тогда, руками, моих волос кочнувшихся пузырь.. – закончила Прускина, и прикусила губу. Машков сидел вот по русски в ахуе. Она читала стихи просто прекрасно! – Диана Олеговна, я даже не знаю что сказать.. – как-то растерянно пробормотал Владимир. Он все ещё поглядывал в сторону. Диана это заметила, и повернула голову влево, туда, куда смотрел Машков. Увидев того, на кого так что смотрел Владимир, брови Дианы поползли наверх, а глаза стали как блюдца. Сергей Безруков, собственной персоной. Он стоял, сложив руки на груди, улыбаясь. – О...Сергей Витальевич.. – одними губами прошептала Прускина. – Читаете Есенина просто превосходно, Прускина! – Безруков запрыгнул на сцену, и похлопал. – Лично могу сказать вам, что такие как вы, нам сейчас ой как нужны! Юные артистки, поэтессы! Вы прошли! – восклицал Безруков, и кивнул Машкову. – Прускина, прошла ты! – крикнула ещё одна актриса театра, на вид ей лет 50, не меньше. – Что, правда!? – удивлённо захлопала глазами Диана. – Сергея Витальевича благодари! – усмехнулся Машков. – Сергей Витальевич, огромное-огромное спасибо! – яро начала благодарить Диана. – Обращайся. Ну, я надеюсь, на сегодня это все? – улыбаясь, спросил Сергей. – Да, Серый! – заорал появившиеся в дверях Хабенский. – О Господи..что ж за день то такой... – прошептала Диана, чем рассмешила Безрукова. – Привыкай, теперь на каждой репетиции будешь таких дедов видеть! Счастью девушки не было предела: с самого детства она восхищалась этими артистами, а сейчас буквально стоит с ними на одной сцене! Сейчас стоял даже не вопрос, был спор, куда отправить Прускину: В МГТ к Безрукову, или же в «Табакерку» к Машкову. – А ты Диан, сама куда хочешь? – спросила женщина, вроде молоденькая, но являлась худруком детского коллектива. – Ну...мой дед выступал ещё лет девять назад в Губернском, поэтому и я бы хотела выступать здесь... – призналась девушка, уверенно смотря на худруков. – Прекрасно. Диана, пройди со мной в кабинет, я скажу расписание репетиций, – мягко попросил Сергей. Прускина кивнула, и последовала за ним, попрощавшись с остальными артистами. Вы, наверное думаете, что кабинет Народного Артиста РФ должен быть весь такой важный, деловой, дорогой? Нет, вовсе нет. Обычный обычный небольшой кабинет. Письменный стол, три стула, диванчик, полка для книг и туалетный столик. На столике стояло множество разных книг, фотография любимого поэта Дианы - Есенина, две фотографии Безрукова с дочкой и сыном. Вообщем, обычное оформление стола женатого мужчины. Сергей сел за свое рабочее место, и указал Диане на стул перед собой. – Сергей Витальевич, а...почему те, кого отобрали, их нет со мной в вашем кабинете? – негромко спросила Диана, тем самым вызвав у актера небольшую улыбку. – Те, кого отбирал именно Владимир Львович, они обучаются в «Табакерке», а он вас не выбирал, выбрал вас я. Так что, соответственно и выступать вы будете в моем театре, понимаете? – кратко изложил мужчина. – А...понимаю, да, – закивала Прускина, и прикусила губу. – И так, сегодня у нас что?... Понедельник... репетиции у нас каждый день, то есть с понедельника по пятницу. Суббота и воскресенье являются выходными днями. В 7-8 ты должна быть в театре. Думаю, основы тебе понятны? Я делаю новый спектакль, про Пушкина и его смерть, а у нас как раз Снаткина улетела в отпуск. Завтра попробуешь сыграть Гончарову, и возможно будешь играть со мной, поняла? – Безруков пытался объяснить все как можно чётче, чтобы юная актриса все поняла и не запуталась. – С...с вами? Наталью Гончарову? – переспросила Прускина. – Да-да! Верно. Смотрела мой фильм про последнюю дуэль? – спросил актер, на что получил положительный ответ, – Ну вот, примерно так и в спектакле будет. Вообщем, я тебе дам свой номер... – Безруков начеркал на листке номер телефона, и передал его Диане, – Это на всякий случай. Завтра к 7 или к 8, и будем уже с тобой разбирать сценарии. – Сергей встал, дав понять что разговор подходит к концу. Диана встала следом, и подошла к входной двери. – До завтра, Сергей Витальевич! – девушка кивнула ему, а тот, улыбнувшись, кивнул в ответ. Прускина была счастлива. Мечта сбылась. Чудеса случаются. Она вызвала такси, и села в холле театр в ожидании машины. Пока такси не приехало, она решила позвонить бабушке, и сообщить радостную новость. – Ало, бабуль?...Да, все хорошо...Поступила, ба, поступила!....Безруков, Машков, Хабенский...да представляешь, Сергей Витальевич сказала, что я возможно с ним буду играть в спектакле!....Ну, там про Пушкина. Он, я как понимаю Пушкин, а я жена, Гончарова.... – разговор длился минут пять, а может семь, но его пришлось прервать, ведь приехало такси. – Девушка, куда ехать? – Болотниковская 52/2, – быстро ответила Диана, и засунула в уши беспроводные наушники. Завтра ее ждёт совсем иная жизнь....