Белые педали

***

♪ Connor Price, Killa — Violet

У Юнги треснула губа — он знает причину и ему вообще не жаль. Маленькая ранка в уголке рта саднит, напоминая о вчерашнем вечере, где были поцелуи и объятия, а сердце вовсе ёбнулось, норовя вырулить из груди. Впервые в жизни Юнги позволил себе отдаться чувствам и поверить в их взаимность. Да, Хосок всё ещё парень со всеми мужскими причиндалами, но Юнги так откровенно тянет к нему, что внутренний маленький гомофоб просто сдох. Юнги едет домой после смены. Влюблённость — наваждение, закрывает всё перед глазами кроме Хосока: его голоса, дьявольского смеха, рук на руле, когда ехали в пригород, согревающего обещания после, внимательных глаз, мягких губ и языка. Мин работал вчера и сегодня, завтра и послезавтра тоже быть на смене, а в голове один Хосок, Хосок, Хосок, которого совсем скоро увидит, — тот уже завалился к ним с Чонгуком домой, притаранил еды, чтобы Юнги после работы поел. У дома все парковочные места, как назло, заняты, приходится тормознуть подальше. Юнги глубоко вдыхает, медленно выдыхает, выходит из машины и торопится домой, а в подъезде матерится на дверной замок, в который добрый десяток секунд никак не может вписаться ключом. Он злобно распахивает дверь, снимает кроссы, сразу ныряет в тапки и прислушивается к неразборчивому ворчанию Чонгука, проходя в гостиную. Юнги хлопает глазами и, не успев остыть с дуэли против замка, резко бросает: — Это чё бля? Какая двусмысленная картина: Хосок на диване, Чонгук на коленях перед ним, трогает чужую лодыжку. — Прости-и-и, — тянет Чонгук, оборачиваясь и с мольбой в глазах смотря на него. — Привет! — улыбается Хосок, что совсем не вяжется с жалостливым мелким. Что тут творится? Юнги застал интимный жест с подтекстом или что? — Я уберу её завтра, клянусь! — вскакивает Чонгук. — Нет, сейчас! — и пробегает мимо Юнги в сторону двери, хватаясь за шину, что уже месяц валяется на входе. — И куда ты её уберёшь? — весело интересуется попугай, но двигает ногой и морщится. — Какого хуя здесь происходит? — Юнги стоит, уперев руки в бока и переводит взгляд с Хосока на Чонгука, обнимающего шину. Чонгук тушуется — явно боится хоть слово сказать, и инициативу на себя берёт Хосок: — Ты только не волнуйся, это мелочь, я ничуть не злюсь. Я пришёл, споткнулся о шину и, кажись, немного потянул ногу. Юнги медленно поворачивается к Чонгуку. Сука, сколько дней ему твердил «убери свою шину отсюда», но нет, она так и осталась стоять в узком коридоре, в одиночестве прислонившись к стене. И видимо Юнги реально выглядит в моменте грозным, потому что глаза Чонгука такие большие и испуганные, что впору бы успокоиться и пожалеть молодую психику, а нет, нихуя, ща отхватит. Тапок Юнги летит по коридору до самой двери — мелкий успел с визгом отскочить. — Куда хочешь её девай, хоть на помойку, — а ведь дорогая шина-то, Юнги обычно на такие молится, только сейчас приоритеты резко другие, — но утащи её отсюда нахуй! Хосок, явно чувствуя свою дальнейшую безнаказанность из-за травмы, говорит Чонгуку: — Со страшным человеком живёшь… Юнги закатывает глаза, идёт к холодильнику, лезет в морозилку и достаёт оттуда пакет замороженной морковки. Зачем им вообще замороженная морковь? Вопрос сейчас второстепенный, потому что больше ничего не находится. Юнги возвращается к Хосоку и прикладывает пакет к его ноге. — Подержи немного, так отёка не будет. Чон благодарит и улыбается. Юнги хочет свалить в спальню переодеться, но Чонгук слишком гаденько лыбится, глядя на них и вновь обнимая несчастную шину. — Только попробуй, — тычет пальцем в мелкого Мин, пресекая возможный словесный понос.

♪ Teflon Sega — Band aid

Чонгук захлопывает только открывшийся рот и радостно куда-то съёбывает с шиной наперевес, а Юнги уходит в спальню. Он меняет спортивки на домашние шорты и стягивает с себя футболку, слыша позади: — Мне нравится. И гопнику вообще похер, что Хосок калека и прислонился к стене, как та ёбаная шина. Юнги тянется ко второму тапку на ноге. — Холод. Держать. Нужно. Минимум. Десять. Минут, — цедит Юнги. Он попугаю оказал первую доврачебную, а тот не ценит и вместо этого вгоняет в краску. Гопник даже забывает, что стоит в одних лишь шортах в метре от него. Хосок выставляет ладони перед собой, надеясь на мир, но явно при этом борется с позывом заржать с чужой милой реплики. И Юнги понимает, это реально тупо и смешно, но всё равно злится: на замок в двери, на шину, на Чонгука и на Хосока, который не заботится о своей лодыжке и вгоняет в краску двумя словами. Но почвы из-под ног Юнги окончательно лишается, когда так и замирает, разогнувшись с тапком наперевес, а его парень — пиздец, у него есть парень — говорит: — Я соскучился. Бой проигран. Юнги плавно выдыхает, прикрывая веки и тянет уголки губ наверх, следом тепло глядя прямо в глаза Хосока. Хочется поцеловать, безумно хочется поцеловать, и плевать, что он без футболки, плевать вообще на всё, потому что он тоже успел соскучиться. Юнги выпрямляется и делает шаг к Хосоку, который по виду только этого и ждал. Хосоку многого не надо: он быстро грабастает Юнги и заглядывает в глаза, а там злость плещется вкупе с нежностью. Столичный не может не спросить: — Ну чего ты бесишься? — Отъебись, а? — как-то неуверенно просит Юнги. — Не-а, не отъебусь. Теперь точно нет, — Хосок запускает пальцы в тёмные волосы Мина и притягивает ближе, чтобы поцеловать. Юнги даже не дёргается, успевает только коротко выдохнуть Чону в губы, прежде чем прикрыть глаза. Губы к губам, пальцы в волосах, сбившееся дыхание и тепло одно на двоих. Юнги льнёт ближе, обвивая руками чужую шею, и понимает: его отпускает всё напряжение этого дня. — Ебать, — звучит полуохуевшее, полувосторженное откуда-то сбоку. — Вы… Чё, реально? Все помнят, что Юнги готов за Чонгука жопу порвать на британский флаг? Сейчас он готов самого Чонгука порвать на этот же ебучий флаг, потому что какого чёрта он так быстро разобрался с шиной? Самообладание подводит даже Хосока. Он с тяжёлым вздохом оборачивается к мелкому и ласково просит: — Иди с Богом, ради Бога. Юнги прикусывает губу, чтобы не засмеяться. Сфоткать бы Чонгука сейчас, таким искренне удивлённым он не видел его уже давно, да только телефон непонятно где. — Я так просто не уйду! — Чонгук ещё и руки на груди складывает в подтверждение своих намерений. — Я тут свахой работал несколько недель, чтобы всё пропустить? Вы тут, значит, целуетесь, а я не в курсе? Непоря-я-ядок. — Завалил бы ты, любитель тайных отношений. — Юнги всё-таки натягивает футболку, чтобы не светить на всю немногочисленную публику своим торсом. Чонгук моргает раз, второй, а когда до него доходит, что прозвучала отсылка к нему с Сокджином, кивает: — Справедливо, но всё же. С каких пор Юнги не выпендривается и не орёт, что он натуральнее кактусов Сокджина? — Сокджин выращивает кактусы? — удивляется Хосок. «Весь мир — суп, а я в нём вилка», — думается гопнику. — Да, у него их семь, — вздыхает Юнги. — Он несколько лет назад вычитал, что если поставить кактус рядом с компом, то зрение не упадёт. — И всё равно оно у него упало, — не без насмешки добавляет Чонгук. — Но кактусов с каждым годом всё больше, — завершает Юнги, а сам радуется, как красиво слилась тема поцелуя. Не готов он это мусолить с мелким. — Мда, — чешет затылок Хосок, нервно усмехаясь. — Ему бы с матушкой пообщаться, она тоже любит выращивать чего-нибудь. — Жрать хочу, — переключается Юнги и топает в гостиную, где на столике перед диваном стоит пакет с коробочками из какой-то кафехи. Он едва ли не ныряет в него носом, ведомый запахом горячей еды. Курочка, закуски, кола — идеально. Хосок с Юнги усаживаются на диван, а Чонгук по другую сторону стола. На некоторое время в квартире воцаряется непривычная тишина, разбавляемая только шуршанием обёрток. Разобравшись с большей частью коробочек и всё-таки обсудив дела в автомастерской, парни расслабленно разваливаются на диване. Чонгук, наглец мелкий, заныл о том, как хочет полежать на мягоньком, но поняв, что старших с мест своих не прогонит, полез на них, улёгшись жопой на колени Хосока и головой на Юнги. Последний материт его, но всё мелкому прощает, потому что чувствует мягкую ладонь попугая у себя на загривке — тот мягко массирует его шею позади. — Ну так чё, вы, получается, вместе? — лениво тянет Чонгук. Хосок с интересом смотрит на Юнги и молчит, оставляя право ответить ему. Мин хмурится, взвешивает и в итоге просто отвечает: — Да. — Жаль я не поставил на вас, так бы выиграл деньжат, — хмыкает мелкий. — А кто-то ставил? — Хосок недовольно морщится. — Нет, всем было понятно, к чему идёт. Между вами такие искры сверкали, что у меня аж в жопе всё свербило от ожидания. — Сейчас у тебя в жопе будет не только свербеть, — мгновенно заводится гопник. Ожидали они, ишь чё. Он даже хочет влепить Чонгуку подзатыльник, но отвлекается на вибрирующий телефон. Тэхён, как и всегда, немногословен: время, место, длина заезда, количество участников и дополнение — «Сынмин тоже участвует». Юнги в предвкушении ухмыляется: — Погоняем? Взгляды впиваются в него с немым вопросом, так что он рассказывает о заезде через пару дней, не забывая пройтись по тому, как важно уделать Сынмина: как минимум, чтобы вернуть себе корону, а как максимум — отомстить за Хосока. Второе он всё же не озвучивает. Счастье, что гонка будет в середине выходных, успеет выспаться и быть бодрячком, чтобы уделать засранца.

***

♪ Maroon 5 — This love

Юнги сонно потягивается и сползает с кровати. Впервые за последние дни он выспался. Даже башка не гудит как обычно. Чонгук на соседней кровати всё ещё сопит, натянув одеяло до самого подбородка. Юнги, глядя на него, замышляет недоброе: то ли заорать в ухо, то ли пощекотать торчащую пятку, — но отвлекается на едва слышный звук входящего сообщения. «Напиши, как проснёшься» Юнги и пишет, что вылупился. А следом получает предложение позавтракать у магазинчика госпожи Чон. Сразу мысль — переодеться в первое попавшееся шмотьё и погнать прям так, но вообще-то он только проснулся. Вчера даже голову не мыл, а сразу уехал в мастерскую, продрав глаза. Нет, надо сначала в душ. Он просит Хосока дать ему пятнадцать минут и на цыпочках выходит из комнаты, прихватив чистые трусы и одежду. Настроение хорошее, хотя на часах всего десять утра. Но как иначе, когда не надо на работу, есть возможность потусить с попугаем и вечером гонка, на которой можно надрать задницу Сынмину. Предвкушение хорошего дня поднимает настроение на несколько пунктов, поэтому Юнги тихонько напевает какую-то попсовую песню, пока моется. Закончив, он решает не сушить волосы — сами высохнут на ебанутой жаре. — Привет, — Хосок улыбается, рассчитывая клиента. — Привет, — кивает Юнги и прикусывает губу, чтобы не улыбаться так сильно. Он покачивается на пятках, ожидая, когда Хосок освободится, и оглядывает полки. Надо определиться с завтраком. — Будешь кимпаб? — проводив покупателя, спрашивает Хосок. — Сегодня привезли, свежий, в холодильнике, — он выходит из-за прилавка и идёт между стеллажей. — Ага, — бредёт за ним Юнги. — И банановое молоко. — Выспался? — Да, вчера вообще был аншлаг. У многих кондиционеры отказывают, — типичная летняя проблема автолюбителей. — А госпожа Чон где? — Юнги рассматривает кимпаб с ветчиной и как-то фоном решает, что его такое меню устраивает. — Укатила к родственникам в Ульсан до завтра. — Подменяешь? — они идут на выход из магазинчика, чтобы занять столик у входа. — Естественно. — Порядочный сынуля, — усмехается Юнги. — И порядочный бойфренд, — открывает и придерживает перед Юнги дверь Хосок. — Нихуя, первый иди. — Только после вас, господин Мин, — не уступает Хосок. — Ни за что, иди давай, есть хочу, — подталкивает плечом в дверной проём Юнги. — Я проиграл битву, но не войну, — хохочет попугай. Ещё только утро, но солнце уже печёт — будь здоров. Юнги немного сдвигает стол под тент-козырёк, а Хосок ногой двигает стулья, заставляя местного кота стартануть со своего налёженного места. Юнги провожает его сочувствующим взглядом и садится за стол, вытянув ноги в шлёпках. — Кошака обидел, — Юнги укоряюще смотрит на Хосока. — И именно поэтому ты занял его место, хорош защитник. В ответ лишь фырканье. Нечего ответить. Они распаковывают свои кимпабы, а Юнги вдруг понимает, что даже не спросил, сколько денег должен за завтрак. — Сколько я должен? — Мм? — жуя, непонимающе мычит Хосок. — За завтрак. Хосок хмурится и отмахивается. Вот она их разница — Юнги ценит каждую вону, а столичному плевать на пару тысяч вон. Пора смириться с тем, что бойфренд мажор. — Мажор. — Всё для тебя, — улыбается Хосок. Юнги закатывает глаза и откусывает кимбап. — После заезда есть планы? — попугай комкает упаковку от еды. — В смысле? — Зайдёшь ко мне? Ну, там, кино посмотрим? Или документалку какую. Чонгук говорил, что ты иногда их смотришь, когда не можешь уснуть. По голосу слышно как осторожничает Хосок, но это не мешает Юнги напрячься. Знает он зачем на киношку обычно зовут, нетфликс энд чилл, мать его. Он несколько дней свыкался с мыслью о том, что готов целовать парня, и тут… Не-не-не. — Я не такой, — на всякий случай произносит Мин, ещё и ладони вверх поднимает. — Ты… Господи, Юнги, — Хосок честно старается не засмеяться, — ты о чём вообще думаешь? Я просто хочу провести время вместе. А то Чонгук рядом вечно вертится, то ещё кто, понимаешь? «Если бы это слышал Чонгук, то обиделся бы… секунд на пять», — отстранённо думает Юнги. Но, как ни крути, Хосок прав, с того разговора у реки они толком не были наедине, а ведь хочется. Просто спокойно побыть вместе, чтобы никто не лез с расспросами и не отпускал тупые шутки. — Ладно, — кивает Юнги, — фильм выбираю я. — Как скажешь, принцесса. Юнги снова закатывает глаза.

***

♪ On the larceny — This is it

Гонщики соскучились по заездам. Господин Бан, как рассказал Тэхён, смог полицию подуспокоить: то ли на лапу дал, то ли грязное бельё на кого-то нарыл, то ли предложил чьей-то жене бесплатную операцию по увеличению груди. Музыка на заброшенной стоянке орёт громче обычного, юбки девушек не мини, а микро, все машины обласканы автомойками и настроение у народа праздничное. — Надо тебе показать сеульские гонки, — говорит Хосок с пассажирского, пока Юнги ведёт машину, проезжая тусовку. — Одни понторезы. — Среди них много хороших гонщиков. Юнги со скепсисом морщится и замечает Supra. Чонгук стоит у открытого капота и явно что-то доказывает Сокджину, размахивая руками. Сокджин со скрещенными руками — злится. Чонгук лишь на секунду отвлекается на машину Юнги и вновь начинает доказывать что-то старшему. Припарковавшись, Юнги, прежде чем выйти из тачки, смотрит на Хосока, раздумывая. Предложить или не предложить? Раньше Мин даже и не думал кого-то пускать на пассажирское во время гонок, потому что здесь нужна жёсткая концентрация, но Хосок и сам гонщик, точно не будет лезть под руку. Да и хочется, чтобы именно на этом заезде столичный видел воочию, как Юнги вернёт себе корону. — Поедешь со мной? На заезде, — всё же предлагает. — Ты поэтому во мне дыру прожигал сейчас? — Хосок склоняет голову вбок, коротко улыбаясь. — Уверен? — Уверен. — Тогда поеду, хочу увидеть тебя в действии, наверняка это заводит, — и лыбится сучёныш миленько. — Завали, а? Пойдём лучше узнаем, чё Чонгук мутит. Они вдвоём выходят из машины. — Есть ридер с собой? — спрашивает Чонгук сходу. — Хлебни бензина! Ты не будешь! — поднимает голос Сокджин. — Да всё нормально будет! Я, блять, лучший! — Ты мне деньги за проигрыш вернёшь?! Юнги, отговори его! Чонгук упирает руки в бока и, набрав побольше воздуха в лёгкие, собирается высказать любителю кредитов всё, что о нём думает, но Юнги его опережает: — Да хули вы орёте?! Сокджин отворачивается от своей тачки и игнорирует корчащего рожи Чонгука. Юнги подмечает, что из-за упёртости младшего Джина немного потряхивает. — У меня заезд через час с Юной, — нервно посвящает в дела Сокджин. — Чонгук говорит, что она движок поменяла, поэтому я проиграю. — Я предлагаю Сокджину, — вклинивается Чонгук, — подтюнить ЭБУ, расшатаем движок на заезд, а завтра всё откачу назад. — Ну и я против. Это слишком рискованно, я уже даже бабки Тэхёну за заезд отдал, — вздыхает Сокджин и с надеждой смотрит на Юнги. — Ридер есть, Гук в чип-тюнинге шарит, времени у нас нихуя, но вдвоём справимся. У Юны движок этого года, там зверь, одного навыка вождения тебе не хватит, — ставит диагноз Юнги, а Сокджин обессиленно скулит. Через пару минут, наблюдая за тем, как Чонгук с Юнги уставились в экран смартфона, Хосок воодушевлённо заключает: — Я думал, такое только в «Форсаже» бывает. Юнги улыбается, слыша это за спиной. Он наблюдает, как Чонгук со знанием дела быстро меняет цифры в таблице значений на экране телефона. Юнги с ЭБУ не очень, знает лишь базу, а Чонгук полгода назад заморочился, изучил и теперь как настоящий программист шустро способен пересчитать базовые значения под определённую тачку, чтобы в нужный момент в двигатель заливалось больше или меньше топлива. — Если проиграю, с вас ящик пива, — устало вздыхает Сокджин, но парням не мешает.

***

Во время гонки Джина начинается дождь, но людей, что ожидают гонщиков на финише, это не напрягает. Все молоды, всем плевать на погоду. Сокджин первым пересекает финишную черту. Чонгук своим визгом оглушает, радостно хлопает в ладоши и на радостях даже пытается обнять Юнги. Мелкий сыплет возгласами «а я говорил», «получилось», «слышь, дед, ты чё в меня не верил, да?» Хосок светится, искренне радуется победе старшего, и Юнги тоже не отказывает себе в улыбке. Пока Чонгук верещал, скакал и радовался, Тэхён успел собрать ставки на гонку Юнги. Тусовка предвкушает зрелище, поэтому не скупится на деньги. Хосок показушно отстёгивает кругленькую сумму на Юнги под охуевший взгляд Сокджина. — Мой месячный платёж по кредиту, — выдыхает удручённо старший. — Ты настолько веришь в Юнги? — А ты в меня нет? — Юнги недовольно хмурится, остановившись у водительской двери своей машины. — Хорошо, что я запал не на тебя, — и садится в машину, а Хосок семенит на пассажирское сидение рядом. Сокджин хуеет в квадрате. Чонгук ржёт и хлопает Джина по плечу, мол, да, бро, жизнь меняется. Движок благозвучно рычит, стоит повернуть ключ зажигания, а вместе с этим из колонок начинает орать музыка. Юнги на первой передаче едет к линии старта, пока Хосок пытается вслепую застегнуть ремень безопасности. Юнги шустро выбирает трек и понижает громкость музыки, чтобы она не заглушала звуки двигателя. Юнги сильнее стискивает руль, кладёт правую руку на коробку передач и мельком глядит на Хосока рядом — тот держится за ручку над боковым стеклом, челюсти сжаты, уверенный взгляд смотрит на дорогу. — Предлагаю пари, — внезапно выдаёт столичный. — Опять? — Ага, — уверенно кивает Хосок. — На желание. Обгонишь Сынмина на десять секунд и я выполню твоё желание, обгонишь на меньше — ты моё. — Да ёб твою за ногу, — вздыхает Юнги, но чувствует поддержку Хосока: в его словах только уверенность в победе на гонке. — Почему ты вечно споришь? — Дополнительно мотивирую. — Похуй, идёт! — Юнги улыбается, ведь в этот раз он определённо выиграет пари. Нет ни малейшего шанса, что будет иначе, он этого Сынмина уже раз пять уделывал, да и вообще пора возвращать себе корону.

♪ Tommee Profitt, Beacon Light — Watch me now

Перед машинами проходит Тэхён с сигаретой в руке и останавливается посреди дороги. Редкий случай, когда он лично отдаёт старт гонке. На левой и правой сторонах обочин становятся девочки. Тэхён выпускает струйку дыма, оглядывает толпу, зажимает сигарету меж губ и вскидывает левую руку, а вместе с ним и девушка, что ближе к нему. На старт. Тэхён вскидывает правую руку синхронно со второй девчонкой. Внимание. Тэхён резко опускает обе руки. Марш. Вдох застревает в груди. Юнги стартует идеально: дожидается мгновения, после которого грозит пробуксовка, резко кидает сцепление, приотпускает газ, давая возможность колёсам сцепиться с дорогой, и резко даёт по газам. Он отстаёт на целый капот, но уже вскоре вырывается вперёд Сынмина. На разгон есть небольшая прямая, и правая рука теперь покоится исключительно на коробке передач, вовремя начиная тянуть рычаг на каждых новых двадцати километрах в час. Перед первым поворотом Юнги нажимает на тормоз и сцепление, коротко поддаёт газу и снижает передачу. Лишь ему одному известно, сколько времени он положил, чтобы научиться профессиональной перегазовке. Юнги, глядя на дорогу после резкого поворота, выкручивает руль, и машина, не смотря на мокрую дорогу, поворачивает почти аккуратно. Беглый взгляд бросается в зеркало заднего вида — никто из гонщиков не влетел в столб. Чёрный капот Camaro блестит под жёлтыми фонарями, а Юнги ловит волну свободы. Не первый по жизни, но первый по заездам — священное чувство превосходства, которому он всегда позволяет взять над собой вверх. Дождь тем временем ебашит всё сильней, Camaro прорывается сквозь него, скачет с полосы на полосу, обгоняя обычных водителей. Вспышки молний на клочки разрывают тёмное небо. Впереди перекрёсток с красным светом и почти вся дорога занята остановившимися машинами. Юнги приходится взять правее, чтобы воспользоваться пустой выделенкой для автобусов. В каждой гонке он набирает себе список нарушений на долгое лишение прав, но мирится с этим, потому что давно и крепко подсел на адреналин. Всё будет потом, сейчас есть лишь поток, который создаёт он сам. На новом повороте машину всё же немного заносит, и это не тот случай, где Юнги это планировал, но быстрая реакция, ловкость рук и никакого мошенничества — машина быстро выравнивается. Видимость, когда вереница гоночных машин поднимается на скоростное шоссе, падает из-за дождя ещё ниже. Дворники работают на максимуме. Тут уже не выжать полный газ — точно закончится тем светом, а сегодня в машине Юнги не один, ответственность выше. Он позволяет Сынмину дышать аккурат в задний бампер, лавирует между обычных машин. После съезда будет кольцо — можно пройти на заносе, если будет зазор среди потока машин. Ближе к финишу будут безлюдные поворот налево и через несколько метров сразу направо — надо их пройти практически зиг загом, мокрая дорога, тоже занос. Если сможет на двух участках справиться, то Сынмин отстанет прилично, потому что в заносах до Юнги не дотягивает. Как и во всём остальном. И повезло с погодкой, не иначе, мокрый асфальт создан для дрифта. Даже ручник не понадобится.

♪ Grabbitz — Let it bloom

На прямом участке Юнги всё-таки бросает взгляд на Хосока. Тот сосредоточен, дышит часто и через рот, глаза расширены. Сынмин заходит на обгон, что замечает в боковом зеркале Юнги и уводит Camaro вправо, не давая обойти себя. Съезжая с трассы, Юнги жмёт газ. Без него никак. Мозг тем временем быстро анализирует картинку перед собой: кольцевая, нужно на противоположную сторону, машины, ширина дороги, зазор, в который и нужно успеть. Успевает. Поворачивает руль, поддаёт газ, и задние колёса пытаются обогнать передние. Юнги выдерживает плавный занос на скорости. Машина пролетает плавную дугу. Это красиво. Это изящно. Это почти полёт. Плавный дрифт без запаха жжёной резины в ночной ливень. Позади остальные гонщики. Каждый проходит дугу в своём темпе и стиле, но тот зазор и правда дал Camaro преимущество. То самое, что сегодня нужно её папочке. Два поворота перед финишем появляются быстро. Выжать сцепление, нажать газ, убрать сцепление — и если кто-то спросит, как Юнги решает, каким способом лучше поставить тачку в занос в той или иной ситуации, то он, скорее всего, пожмёт плечами. Это уже на уровне интуиции, которая не подводит. Хотя нет, он хмыкнет и скажет «опыт, хули». Их заносит в одну сторону, Юнги выкручивает руль — зад летит обратно. Поймать момент, вывести на прямую. Впереди уже виден народ, а позади лишь свет фар, что только приближаются к уже пройденному Camaro повороту. Его не догонят. Улыбка просится на лицо. — Дрифт был ахуенен, — слышно с пассажирского, хотя они ещё не пересекли финиш. Юнги передёргивает от прикосновения на бедре. Его уверенно сжимает рука Хосока, что вместе с адреналином вызывает бешеную волну дрожи. Аж булки поджимаются. Не потерять руль, не потерять руль, не потерять руль. — Там далеко за десять секунд. — произносит попугай. — Блять, — выплёвывает Юнги и вместо тормоза перед чертой финиша жмёт на газ, сигналя сильно заранее, чтобы народ не лез под колёса. Он горит, он определённо точно горит, весь, от и до. И желание пережало все нормальные мысли. Желание ударить по тормозам где-нибудь в безлюдном месте, чтобы отстегнуть ремень, перегнуться через коробку передач и засосать Хосока. Адреналин и Юнги — весёленькая комбинация. Они проносятся через раступившуюся толпу. Хосок оглядывается назад: — Ты чего?! — ошарашенно выпаливает. — А деньги?! — Помолчи, — Юнги почти рычит, сворачивая на перекрёстке в сторону их района. Телефон нервно вибрирует в кармане, но Юнги только крепче сжимает руль, упрямо смотря вперёд, будто гонка ещё не закончилась. Camaro рассекает улицы, разбивает пелену дождя и влетает в родной район. Мин переключает передачу и сбрасывает скорость. Хосок молчит, напряжённо дыша. Наверняка тоже прочувствовал момент, хоть и не был за рулём. Затормозив окончательно, Юнги вылетает из тачки прямо в дождь, хлопает дверью и бегает взглядом по улице, глубоко вдыхая ночную прохладу. Нужно остыть, это ненормально. Он будто движок, раскрутившийся на максимум. Юнги вздрагивает от прикосновения к плечу. — Всё нормально? — спрашивает Хосок. — Могу пива из магазина взять… или можем перенести просмотр фильма. — Когда тебя просят помолчать — помолчи, — тихо говорит Юнги. Отпускает постепенно. Юнги обмякает и откидывает голову назад, подставляя лицо под дождь. Желание уже не пережимает всё внутри, но… Юнги разворачивается и с силой хватает чужой подбородок. Глаза в глаза. — Мы на улице, — напоминает Хосок. Да, именно. Юнги опускает руку, но взгляд не отводит. Ищет в чужих зрачках испуг или намёк на страх, но находит только смелость и доверие. Юнги выдыхает. Надо придерживаться первоначального плана. Что там? Просмотр фильма? А, и обмен выигрыша на желание. Он даже его не придумал. — Пойдём. — Хосок кивает в сторону своего дома.

***

♪ Emotional Oranges, ZHU — Not like this

Хосок торопится в магазин, чтобы взять пива. Он оставил дома Юнги, выдав тому полотенце и сухую одежду. Это похоже на второй акт кризиса ориентации. Юнги был взбудоражен, сквозил сексуальным намерением, но так и не рискнул стать ближе. Хосок надеется, что Юнги не сбежит, и выдыхает, когда обнаруживает его дома. В старой мятой футболке и растянутых на коленях штанах — тех самых, которые были на Хосоке, когда Юнги зашёл в магазин, заболев. — Держи, — Хосок втюхивает ему в руки несколько банок пива. — Дай мне минутку, — и ретируется в свою комнату, чтобы тоже переодеться и подсушить волосы полотенцем. Хосок готов ждать столько, сколько потребуется Юнги. Не физической близости, но принятия. Юнги штормит в разные стороны, ему сложно бороться с собой, со своими жизненными установками, но Хосок не будет давить, потому что хочет, чтобы было честно и обоюдно. Только тогда, когда да — это да, а нет — это нет, никакого двойного дна. Хосок уже наделал ошибок и исправить их уже не получится, но он уверен в своём стремлении стать лучше. Поэтому время — ерунда. Главное дать понять Юнги, что Хосоку можно доверять. — Что в итоге смотрим? — столичный с улыбкой заваливается на диван к Юнги и цапает у него уже открытую банку пива. — «Бесславные ублюдки», — Юнги разворачивает телефон экраном к Хосоку и показывает постер. — Окей. Хосок подмечает: Юнги расслабился и от бури эмоций остался лишь слабый отголосок. Можно выдохнуть. Пара манипуляций, и на экране телека появляется заставка фильма. Столичный немного ёрзает на диване, усаживаясь поудобней, и вперивается в экран. Юнги же рядом сидит неподвижно, лишь поглаживает большим пальцем банку пива. Они смотрят фильм в тишине и выпивают всё пиво. Уже на финальных титрах Хосок потягивается, потому что конечности нещадно затекли, и смотрит на Юнги, который отчаянно зевает, не потрудившись даже прикрыть рот. — Устал? — Ага. — Юнги чешет затылок и, подумав, добавляет, — Я это… ёбу дал сегодня, короче. — Ты был на адреналине. И перенервничал, — кивает Хосок. — Ну, типа да. Но мне всё равно хочется кое-что сделать. Хосок напрягается и выпрямляет спину. Ему сложно что-то считать по чужому лицу в полумраке комнаты, но кое-что он всё же понимает: то, что хочет сделать Юнги — явно не что-то агрессивное. — Сделай? — выдержав паузу, предлагает столичный. — Обязательно сделаю, но сначала умоюсь. — Юнги уходит в ванную, а Хосок просто смотрит ему вслед, ни черта не понимая. Наверное, стоит расстелить постель. Да, точно, надо снять покрывало, чтобы не сидеть тут как идиот, пялясь в одну точку. Хосок включает свет в спальне, запихивает пару коробок из-под обуви под кровать и снимает плед. Услышав шаги, он оборачивается, чтобы спросить: — Где ты будешь спать? А Юнги в ответ боязливо: — Нахуя ты на кровати порядок наводишь? — и поспешно добавляет: — У меня квартира через дорогу. — Спать укладываюсь… Ладно, глупо получилось. Юнги чего-то хотел, Хосок занервничал и не придумал ничего лучше, чем кинуться убираться в спальне. Со стороны явно выглядит, будто Хосок надеется на интим. — Мои помыслы чисты, клянусь! — оправдывается Хосок. Он подлетает к Юнги, — Правда-правда, я просто расстилал постель, чтобы лечь спать. — И просто спросил, где я буду спать? — щурится гопник, явно сомневаясь в чужих намерениях. — Да! Подумал, вдруг захочешь остаться. Я могу это, — Хосок лохматит волосы на своём затылке, — а, точно, могу лечь на диване, если хочешь остаться. — Пиздец ты загнался. — Это ты меня загнал… — косится в сторону входной двери Хосок. Ему очень хочется быть хорошим парнем, давать Юнги время, пространство, свободу. Однако, порой он косячит. Куда без проёбов? — Я пошёл прополоскать рот, а ты тут начал расстилать постель, что я должен был подумать?! — ерепенится Юнги. — Я просто разнервничался, — взмахивает руками Хосок и подвисает. — Стоп, а зачем ты рот полоскал? — Да потому что! Потому что! Блять… Так, ладно, — Юнги проводит ладонью по лицу, — Я хотел поцеловать тебя. — И в чём тогда проблема? — Хосок даже хмурится. — А ты тут с кроватью возишься! Хосок натурально стонет. Ну что за пиздец? У них когда-нибудь будет что происходить нормально, по-человечески? — Отмотаем назад? — столичный возвращается к дивану. — Я на диване, ты — идёшь из ванной. Так пойдёт? Никакой кровати. ♪ The Weeknd — Take me back Юнги не сдерживает нервного смешка, но всё равно топает к дивану и встаёт перед Хосоком. Так и пялятся друг на друга, пока Хосок не обхватывает чужое запястье. Не тащит на себя, но мягко поглаживает большим пальцем кожу. Осторожно, не торопясь, смотря снизу-вверх на Юнги, Хосок тянет руку к себе и бережно касается губами запястья, видя, как парень над ним сглатывает. Хосок разводит колени, чтобы позволить подойти к себе ближе, и Юнги делает шаг вперёд. В ушах слышно собственное сердце, когда внезапный фарс слетел на нет и на его место пришла тишина и близость. Это завораживает — то, как Юнги склоняется, опускает веки и вот уже его дыхание Хосок ощущает на губах. Миллиметр, ещё один, закрыть глаза, почувствовать касание. Хосок кладёт чужую руку на своё плечо, а своими ладонями скользит по талии Юнги, спускаясь до бёдер и слегка сжимая их. Вот бы так нежно было всегда. Но это невозможно, тут же понимает Хосок. Они оба не умеют двадцать четыре на семь в «нежно» и «нормально», и для них редкие крупицы нежности особенно важны. Юнги напирает, проникает языком в рот Хосока, давит, заставляя откинуться на спинку дивана, и спустя несколько секунд седлает колени. Юнги. Какой же он смелый порой. Хосок обхватывает его талию, крепче прижимая. Поцелуй становится откровеннее. Хосок дуреет и не тормозит себя, спускаясь поцелуями к шее. Юнги позволяет — не отступает и не отталкивает. Он запрокидывает голову, выдыхая, двигает бёдрами вперёд и резко отшатывается. Оба смотрят друг на друга широко распахнутыми глазами. Хосок замер, испугавшись. — Это же пульт у тебя в штанах? — шепчет Юнги. — Что? — тупит Хосок. — А… У тебя же тоже пульт. В штанах. А к телику у меня только один. — Блять, — взрывается хохотом Юнги. — Не порти момент, — возникает Хосок прямо в приоткрытые губы и целует Юнги, чтобы заткнуть. И Юнги затихает, подаётся снова ближе и руками ползёт на плечи Хосока, затем к груди, следом — ниже. Хосоку волнительно, его касаются, доходят до живота, который от прикосновения рефлекторно напрягается. И он даже перестаёт целовать, когда чужая ладонь накрывает его пах. — Чёрт, — тихо-тихо и прямо в губы выдает Хосок. — Какой ты смелый. Юнги, на удивление, молчит. Даже взгляда не отрывает, но явно напрягается. Ясно, такие фразочки — мимо, и Хосок оперативно решает вновь занять свой рот чужим. Да, так лучше, а когда рука Юнги сжимает член, впору застонать. Это же знак для старта, можно зайти чуть дальше, и они оба оказались в этой гонке. Хосок валится в сторону на диван, утягивая за собой Юнги. Даёт гопнику почувствовать преимущество, чтобы тому было спокойнее. Столичный ещё успеет потом показать свои лидерские качества, но сейчас пусть Юнги будет сверху. Даже интересно, как далеко они смогут зайти. Целоваться с Юнги офигенно, чувствовать его на себе — тоже. Спасибо матушке, что уехала. Блин, не до неё сейчас, Юнги настойчиво лезет под футболку Хосока и требует: — Сними её. — Ты тоже. Они приподнимаются, стягивают с себя футболки и вновь замирают. Это уже бьёт все рекорды по тому, что между ними было. Да, минеты интимные, но один был вынужденный, а второй на волне адреналина, так что нахуй их. Теперь всё иначе: честнее и ближе. Ещё одна внезапная мысль: от Юнги хорошо пахнет. Хосок только сейчас это осознал. Хмелем и, кажется, отдалённо угадывается запах бензина. Это точно домыслы, никаким бензином пахнуть гонщик сейчас не может, но Хосоку нравится додумывать. Ладони Юнги суховаты, Хосок готов поспорить, что чувствует на его пальцах мозоли. — Я совсем ёбнулся с тобой, — запыхавшись, резюмирует Юнги. — Вообще башкой поехал. Хосок не отвечает, улыбается только, потому что сам потерял рассудок. Эта неожиданная смелость Юнги, гонка с крутейшим дрифтом до этого, и как же не хочется со дня на день уезжать в Сеул. Страшно. Плевать, потом с этим разберутся, а сейчас Хосок слегка прикусывает кадык Юнги, наконец-то выбив блаженный стон из его лёгких. Столичный поддаётся бёдрами наверх. Они точно не успокоятся, не кончив. Пора Хосоку проявить инициативу. Он поддевает пальцами резинку штанов на Юнги, как бы спрашивая разрешения. Юнги сжимает плечи сильнее, давая зелёный свет. Хосок стягивает его одежду вместе с бельём на бёдра. Они явно подумали об одном, потому что парень на нём сразу приподнимается, начиная также тянуть и штаны Хосока вниз, освобождая и его член тоже. Неловкая пауза, никто не рискует опускать взгляд: Юнги, наверное, тревожится, а вот Хосок не хочет его смущать, а потому берёт гопника за руку и кладёт её на свой член. — Как себе, — зачем-то подсказывает Хосок и давится вдохом с первым резким движением. — Заткнись, — молчок и продолжение, — пожалуйста. Хосок, чтобы заткнуть себя, вновь выбирает самый действенный способ — прижимается к губам Юнги. Губы распахиваются, позволяя целовать глубоко. Хосок шипит, потому что на члене недостаточно предъэякулята для полноты наслаждения. Юнги это явно чувствует, выпрямляется, смотрит в глаза Хосоку, подносит ладонь к своему рту и сплёвывает в неё. Хосок облизывает губы, наблюдая за этим. Откровенного Юнги бесконечно много, и это было бы невозможно, не доверяй он Хосоку. Приятно осознавать, что между ними сейчас всё обоюдно. Сплюнув и в свою ладонь тоже, Хосок ведёт по члену Юнги, и дыхание того тут же сбивается, становится рваным. Не сразу, но они ловят один ритм, иногда сталкиваясь костяшками. Это кажется Хосоку самым нормальным из всего, что между ними было. Он наблюдает за выдохами, слушает редкие, но приятные стоны, следит за каждым сокращением мышц чужого пресса, запоминает — запоминает все мелочи, чтобы знать, что именно Юнги приносит больше удовольствия. Учит новый язык — язык тела Юнги. Когда их стонов становится больше, Хосок чуть тянет Юнги за бедро к себе и обхватывает сразу оба члена. Юнги повторяет, сгибается, добавляя им слюны, и вот уже они вдвоём быстро ведут руками в унисон. Надолго Хосока не хватает — слишком возбуждён, слишком тащится от Юнги, да вообще всего слишком. Эмоции искрят внутри, а самого Хосока коротит, он резко выдыхает и закатывает глаза, перехватывая теперь только свой член и добивая себя. Юнги тоже перестаёт двигаться, только смотрит на него с распахнутыми глазами. Хосок смазывает остатки спермы большим пальцем. Он всегда быстро отходит от оргазма, поэтому тут же переключает внимание на Юнги и легко толкает его, чтобы тот лёг на диван, и вытирает руку о свою, рядом валяющуюся, футболку. Юнги понимает намёк и начинает ёрзать, пытаясь переместиться назад, но путается в штанах, раздражённо цокая. В итоге он психует, стаскивает их к чертям, пока Хосок тоже меняет позу, давая Юнги полноценно лечь. Вся эта возня немного меняет атмосферу, но одно остаётся неизменным: гопник всё ещё возбуждён. И молча бесится с этого, потому что Хосок ничего не делает, просто смотрит на него. — Блять, ну сделай что-нибудь, — возможно Юнги хотел звучать грозно, но Хосок услышал нотки мольбы. Поправив свои штаны, Хосок усмехается и наклоняется к чужому паху — приятнее довести Юнги отсосом. Теперь слюны достаточно, чтобы не было дискомфорта. Плотно сжать губы, втянуть щёки и подключить язык. Хосок уверен в своих действиях, ведь уже во второй раз берёт у Юнги в рот. Он ведёт ладонями по бёдрам и, не сдержавшись, сжимает их — так ему нравится. Столичный не видит, но представляет поплывший взгляд Юнги, его покрасневшие щёки. И, да, пальцы вцепившиеся в его волосы — сигнал. Хосок даже не планирует отстраниться. Приняв всё в себя, он выпускает член изо рта, выпрямляется и вытирает большим пальцем нижнюю губу. — Пиздец, — хрипит Юнги, — пиздец. Я же просто поцеловать тебя хотел. Хосок снова усмехается и ласково целует выпирающую тазобедренную косточку. — Поцеловал же, — констатирует столичный. Он так и сидит меж разведённых ног Юнги, любуясь. — Хватить пялиться, — Юнги даже брови хмурит, очевидно смущённый. — Я заебался. — Ты даже ещё не еба… — Умолкни, а? — почти ласково просит Юнги. — Ладно, прости. Останешься у меня? — Хосок всё же отодвигается, чтобы гопник тоже мог встать и одеться. Юнги невнятно мычит, выворачивая футболку и следом ныряя в неё, а после отвечает более чётко: — Только без всех этих обнимашек. — То есть, я могу не раскладывать диван? — очевидно троит Хосок. — Можешь не раскладывать. — Мне надо выпить водички, — Хосок идёт к холодильнику за водой. — Что-то в горло попало? — с намёком спрашивает Юнги. Столичный тормозит на полпути к холодильнику, медленно поворачивается к гопнику, нарочито громко вздыхает и признаётся с тонной сарказма в голосе: — Обожаю тебя.