Белые педали

***

♪ Mattafix — Big City Life

Из Юнги получился бы великолепный шпион — так талантливо шкериться ещё ни у кого не выходило. Они с Чонгуком живут в одной квартире, работают вместе, но Мин умудряется сократить их взаимодействия до минимума: тусуется в гостиной, пока младший торчит в спальне, и сбегает в ванную даже без предлога, стóит мелкому появиться в поле зрения. В общем, всячески уклоняется от нависшего над ними, как грозовая туча, разговора. Он понимает, что в принципе от новых знаний о предпочтениях друга ничего толком не изменилось, однако чужая голубая аура никак не даёт покоя. Хосок, удивительное дело, тоже в поле зрения после инцидента не появляется. То ли занят, то ли остыл. Последнее, думается Юнги, более вероятно, ведь получить содержимое чужого желудка на свою обувь — максимально не романтично. Вот Мин бы после такого не захотел общаться с человеком и тем более бегать за ним. В какой-то момент он даже ловит себя на мысли, что без чириканья попугая вокруг него чуточку скучно. Чонгук не бесит, потому что Юнги сам его избегает, а Хосок не бесит, потому что рядом не ошивается. Даже подъебать внезапно некого. Гопник слышит звук открывающейся входной двери. — Хён, я тут пирожных взял, — в гостиную вваливается Чонгук с пакетом из кондитерской. — Чайку? Последние полчаса Мин лениво листал ленту Инсты, ни о чём особо не задумываясь. Бесцельное существование и думскроллинг после тяжёлого рабочего дня. — Не, — отмахивается старший и встаёт с дивана, желая ретироваться в спальню. — И всё же я заварю на двоих, — говорит Гук с особым нажимом. — Ты, я, чай и пирожные. Юнги застывает сусликом, так и не открыв дверь в спальню, а мелкий сканирует его взглядом, уже порядком заебавшись от постоянных догонялок. Хочет того гопник или нет, но поговорить им придётся. — Пирожные, — устало произносит Юнги. — Да, — бросает младший, включая чайник. Они усаживаются за низкий столик в гостиной, и каждый выбирает себе пироженку, переложив на свою тарелку. Наступает неловкая тишина. Мин не решается заговорить первым, потому что не знает, что вообще следует сказать, но тут же вскидывает голову, стóит младшему начать: — Я не жалею об отношениях с хёном. Это было неплохо. Не так уж и сильно отличалось от того, что с девчонками. Перебивать Юнги не намерен, потому молча слушает, отвлекаясь разве что на десерт с чаем. Возможно, выслушав Чонгука, он сможет перестать мыслить предвзято. — Как-то всё само. Сидели у него, пили пиво. Не помню, кто-кого засосал, — пожимает плечами мелкий. — И пошло поехало. Мы ведь друг друга знаем давно, так что никаких ссор. Мы как были братанами, так и остались, просто поняли, что можно это дело и разнообразить. — И тебе… вам было не стрёмно? — Мину по-прежнему неловко, как и все последние дни. — Да чё стрёмного-то? Всем на самом деле похуй, с кем ты. Даже если бы всплыло, повыёбывался бы народ на районе и забил бы. Мы нашей компашкой крутые гонщики, с нами считаются, — спустя время добавляет, припоминая инцидент, когда в Юнги прилетело «хуесос»: — обычно. — А рассказать было слабó? — Юнги смотрит исподлобья. — Я тусил с двумя, — заминается на секунду, потому что язык не поворачивается называть своих друзей пидорасами, — ну, вами, и ничего не знал. Как лох какой-то. Чонгук вытирает пирожный крем с пальца, продумывая свои следующие слова. Он ожидал, что друг будет орать, выгонит из хаты, но тот молчал несколько дней, а теперь задаёт вопросы и, кажется, расстроен только потому, что жил в неведении. — Хён. Ну ты же гомофоб до мозга костей, камон! — Да я, блять, сосал мужику! — в сердцах выкрикивает гопник и резко затыкается, испуганно вылупив глаза. Благо, младший не разражается хохотом. Лишь робко улыбается уголками губ на чистосердечное признание. Впервые Мин признался открыто. — На мужика Хосок не тянет, так что не всё так плохо. — Ты утешаешь меня что ли? — Разве что чуть-чуть. Они доедают свой странный ужин, размышляя каждый о своём. — Хён? — начинает Чонгук, и Мин поднимает взгляд на младшего. — Ты чего такой грустный? Хуй сосал невкусный? — Ну ты и сука. И ржут. Оба. На всю квартиру, как это у них заведено. Просмеявшись, гопник ощущает, что камень с души свалился. — А расстались почему? — Почувствовали, что мы уже как парочка, вернее, мы ею и были, но начали ревновать к не пойми кому. В итоге решили, что дружба-то важнее. — И даже не посрались? — Ага. Мин сам не профи в романтике, поэтому не понимает, зачем было начинать отношения, если они были сразу обречены на провал. Тем более, речь про всякое между парнями. Впрочем, именно последний факт у Юнги отвращения внезапно не вызывает. Ведь разницы почти нет — каждый дрочит, как он хочет, и на дружбу с Чонгуком вся эта информация не повлияет. Только стоит уточнить один момент: — А я тебя не интересовал? — гопник отодвигает пустую кружку от себя. — А у тебя жопа как у бабы, неинтересно, — ухмыляется мелкий с хитрым прищуром. С офигевшим выражением лица Юнги зависает, не зная обидеться на выпад или нет. С одной стороны хорошо, что малой не залипал на его зад, а с другой — как-то обидно. — Но, — поднимает палец вверх Чонгук, — есть тут один чел, которого твоя жопка интересует весьма серьёзно. — Завались-ка, не хочу об этом знать. — А следовало бы. Он постоянно о тебе спрашивает. Мелкий достаёт из кармана телефон и открывает чат с попугаем, предъявляя доказательства. И правда, Хосок частенько спрашивает, как дела и чем занимается Мин. Даже узнавал, какое у гопника любимое пиво и будет ли он на гонке в пятницу. Кстати, о гонке. Дела стритрейсеров в Тэгу резко поменяли своё направление. Тэхён писал, что прошлого главного полицейского повысили и перевели в Сеул, а новый решительно настроен усмирить нарушителей правил дорожного движения и ночного покоя местных жителей. Глава гонщиков тщетно пытался назначить с новой шишкой встречу, даже хотел подкупить его, но полицейский оказался принципиальным дядькой. В ближайшее время, освоившись, глава местной полиции начнёт прессинг гонщиков. Пизда рулю. Но время повеселиться пока ещё есть, так что пятничному заезду на десять машин быть. Даже двое сеульцев вписались — и Хосок, и Намджун. Конец недели обещает быть интересным.

***

♪ Gasolina — Daddy Yankee

Юнги сбрасывает скорость и въезжает в тусовку гонщиков. За приоткрытым окном громко играет музыка, басами отдавая в виски. Несколько машин встали полукругом, в центре которого танцуют девчонки в коротких юбках и узких джинсах. Виляют бёдрами под маслянистыми взглядами парней, что попивают пиво из жестянок. В ближайшее время таких ночей не будет, поэтому народ пытается ухватить последний кусочек свободы до того, как придётся залечь на дно. Среди одной из компаний Мин и рядом сидящий Чонгук замечают главного организатора гонок Шихёка. Мужчина на своих мероприятиях редкость, так что и здесь видна особенность вечера. Рядом с организатором Тэхён принимает ставки, записывая в телефон, кто и сколько бабла заложил и на кого поставил. Юнги сегодня гоняет, Сокджин тоже, двое сеульчан, ещё шестеро из местных, среди которых грёбаный Хонсу, обозвавший ранее гопника и получивший за это по ебалу. — Надо поздороваться, — говорит младший, когда Мин паркуется рядом с чёрной Supra своего братана. Сокджина рядом с тачкой не видно. Впрочем, самый старший находится по пути к организаторам. Джин тусуется рядом с сеульской братвой, со всех сторон разглядывая малышку бордового цвета. Roadster от BMW. Ещё одна редкая и дорогая машина в этих краях. Чонгук с Юнги машут знакомым, но идут дальше, осматривая коней гонщиков. — Сынмин подсветку поставил, — подмечает младший. — Хуйня какая-то, — комментирует Юнги, поморщившись то ли и правда на яркий неон, то ли на Сынмина, недавно обогнавшего на дрэге Хосока. Мин кладёт ладонь на плечо Тэхёна, привлекая его внимание, и протягивает пачку денег — доля за участие в предстоящем заезде. — Привет, — бросает Ким, принимая миллион вон. Безумная ставка по местным меркам. — О, Юнги! — обращается Шихёк. — Я так удивился, когда тебя уделали. Ну, ничего, сегодня есть шанс отыграться. Полноватый грузный мужчина устраивал гонки всё то время, что Мин в них участвовал. До сих пор никто не понимает, зачем владельцу клиники пластической хирургии выступать организатором несанкционированных заездов, но мужиком он был честным и ответственным. При Шихёке все гонки шли, как член по смазке, — без сучка и без задоринки, за что гонщики его и уважали. Даже Юнги. — Отыграюсь, — хмыкает Мин. — Есть новости про копов? — Проще принцессу из башни спасти, чем нового главу на ужин вытащить. Упёртый баран, — взгляд мужчины становится раздражённым. — Но ничего, и на него управа найдётся. Гуки, участвуешь? — Не, я сегодня в зрителях, — отмахивается младший. — Можно начинать, два дрэга по четыре и круговая на десять, — прерывает диалог Тэхён, закончив со сбором денег. Народ расходится, а вместе с ним и Юнги с младшим. Они доходят до Сокджина, что крутится с приезжими. — Глядите, какая детка, — начинает Джин, показывая на Roadster за своей спиной. — Только жрёт много, — присаживается на край капота Намджун. У гопника короткое замыкание. Ночь, капот, фары светят в его сторону. Опять флешбек, сука. Будто вчера всё это было. Какое счастье, что Хосок оказался попугаем, а не павлином, и потому не устроил прямую трансляцию. Позже, правда, Мин читал правила Инсты и узнал, что порнография там запрещена, так что как ни крути, а прямой эфир бы не состоялся. Дурак, не знал правил соцсети и потому ходил на нервах. — Твоя? — брови Чонгука взмывают вверх. Уж больно собственнически Намджун занял капот крутой тачки. — Его, чья ж ещё, — лучезарно улыбается Чимин и приближается к своему парню, чтобы встать между его разведённых ног и приобнять за шею. Гук почти пищит от восторга и бьёт своего друга по плечу, мол, смотри какая тачила, тебе такая не светит, а на обжимающихся парней вообще не реагирует, будто это абсолютно нормально. Единственный, кто начинает нервно оглядываться, боясь общественного порицания, — Юнги. Что его друзьям, что пригнавшей из Сеула паре — всем плевать на мнение других гонщиков, и, странное дело, никто и правда не свистит им и не бежит набить лица. — Вы мне место занять не могли? Припарковался в какой-то жопе, — не пойми откуда возникает Хосок. — Нам надо было лечь на асфальт, чтобы никто не вздумал рядом парковаться? И, знаешь, хоть какая-то жопа тебе досталась, — откровенно стебётся Джун, а сам приобнимает Чимина за талию. Хосок не реагирует. У него тут кое-что поважнее. Кое-кто, если точнее. Соскучился он по гопнику страшно. Все последние дни Чону приходилось то матушке помогать, то друзей водить по местным достопримечательностям. Столичному перед Юнги даже неловко, ведь тот мог подумать, что после произошедшего пьяного инцидента Хосок залупился. Из неприятного — Хосоку и правда пришлось вновь мыть свои кроссовки. Той же ночью, чтобы намертво не засохло. Но он даже не морщился, стойко выдержав проверку на любовь и отсутствие брезгливости. — Как работа? — парень становится рядом с Мином, пока остальные вновь обсуждают машину Намджуна. Юнги неловко перетаптывается, не зная, куда смотреть. Слишком стрёмно видеть Хосока после произошедшего. Непонятно, что смущает больше: то, что его стошнило на эти пижонские кроссы, или то, что он не сильно-то был против поцелуя. Как ни посмотри, он облажался. — Нормально, — сухо, но всё-таки отвечает Юнги и размышляет, стóит ли ему извиниться за недавнее происшествие. — Ты это… прости за тот вечер. Желудок ёбу дал, — и продолжает прятать глаза, делая вид, что местная тусовка ему гораздо интереснее. — Забей, бывает. Я как-то на лавочке пьяным уснул и проснулся из-за ментов. Увезли в участок, — Чон позволяет себе улыбнуться, сглаживая ситуацию. — Кроссы выжили и норм. Мин коротко выдыхает и плотно сжимает губы, чтобы не улыбнуться в ответ.

***

♥ Tommee Profitt, Jung Youth — Only One King

'Cause there’s only one king

And there’s only one crown

And there ain’t enough room for us both on the throne

So it’s 'bout to go down

So you better start running

Давно Юнги не стартовал со второй позиции, но так уж заведено — впереди тот, кто среди участников лидирует по последним заездам. Сынмина на гонке нет, а потому первичным королём сегодняшней гонки назначена Aston Martin. Для гопника это живое напоминание его проигрыша. Впрочем, он намерен вернуть корону и доказать себе и всем вокруг, что то была сущая случайность. Мин несколько раз давит на педаль газа, проверяя обороты двигателя, и снимает машину с ручника. Он замечает краем глаза Лину, что идёт в его сторону, и закатывает глаза. Только её ему не хватало. — Охуеть, — выдыхает Юнги, потому что девчонка, оказывается, шла отнюдь не к нему. Длинноногая Лина стучит в окно машины Хосока, наклоняется и о чём-то щебечет. Она выгибается в пояснице и, кажется, флиртует. Прихуев и не выхуев обратно, Мин с отвисшей челюстью смотрит на стоящего неподалёку Чонгука. Мелкий хохочет как не в себя, явно пребывая в восторге от происходящего, рассказывает оживлённо что-то Чимину, и теперь смеются уже оба. Ебануться девки гнутся. Гопник и сам хмыкает. Знала бы девочка, к кому буфера подкатывает, сразу бы перестала. Нет у неё шансов. Столичному ближе мужская задница, да ещё и не чья-то, а именно Юнги. Аж гордость грудь распирает, а настроение подскакивает вверх, пока гопник не берёт себя в руки, фыркая. Нашёл, блять, чему радоваться. Когда Лина уходит обратно в толпу на обочине, на дорогу перед машинами выходит другая девушка в шортах. Мин нервно облизывает губы и следит внимательно за её движениями, чтобы не потерять такие важные на старте секунды. …два, три! Уши на секунду закладывает, и гопник крепче стискивает руль. Однажды он уже был слишком уверен в своей победе и крупно облажался, поэтому сейчас сосредоточен на том, чтобы уделать всех этих сосунков. Километр по прямой для разгона, и резкий поворот на развязку. Юнги выполняет аккуратный занос. Он в поворотах восточной части Тэгу ориентируется так же хорошо, как в своей квартире по ночам и без света. Парень посматривает в зеркало заднего вида, замечая, как вдалеке упёртая девчонка на золотистой Mazda пытается обогнать Сокджина. Удачи, хули. Старший не зря в их с Чонгуком компании; он пусть и не самый быстрый, но хитрый и внимательный, вечно предугадывает действия соперника, потому стóит противнице сдвинуться влево, чтобы попытаться обогнать, как Джин уже тут как тут и перекрывает путь. Мин буквально дышит в бампер Хосока, но не торопится опережать, потому что впереди маячит несколько машин обычных жителей. Сейчас важнее никого не задеть, играя в шашечки посреди трассы. Кто-то из водителей возмущённо сигналит, Юнги приоткрывает окно с водительской стороны, высовывает руку и показывает вдогонку фак с весёлым оскалом. Вот так он любит гонять — свободно, без страха, с адреналином в крови и возможностью вытворить что-нибудь неуместное. Хосок, заметив жест в боковое зеркало, улыбается и жмёт на аварийку, подмигивая преследующему гопнику поворотниками. Улыбка становится шире, когда ему отвечают, — Мин пару раз переключается с ближних фар на дальние. Чон решает, что это можно считать за флирт и поджимает губы довольный собой. Совсем не похоже на их первую гонку, когда на кону были не деньги, а нечто поважнее: машина у Чона и оральная невинность у Юнги. В какой-то момент трасса расширяется, среди машин появляется зазор, и Юнги выходит на обгон. Сзади мелькает Намджун, что вырвался вперёд под шумок противостояния других стритрейсеров. Машина Мина за то мгновенье, что попугай отвлёкся на вид позади, набирает скорость и вот уже едет по правое крыло Aston Martin. Они пересекаются взглядами, оба обезумевшие и с горящими глазами. В один момент Хосок отстаёт из-за поворота, оказавшись с внешней его стороны. Чёрт, гопник заранее знал, с какой стороны обгонять. Они вновь юлят между жилых домов и редких офисных центров. Впервые за пару недель Юнги чувствует успевшую позабыться эйфорию. Он не перестаёт улыбаться, глядя на дорогу — слишком давно не видел её перед собой без других машин. За ним едут ещё девять человек, которые жаждут победы не меньше, так что нужно постараться, чтобы пересечь финиш первым. Да даже плевать на деньги, куда важнее показать, кто здесь папочка. И он покажет. Особенно Хосоку. Блять, откуда эта мысль? Нахуй её. Хосок же находится в восторге. Он видит Юнги в его естественной среде обитания, диким, необузданным и свободным. Победу в прошлой гонке решил случай, а сейчас они соревнуются всерьёз. Чону хочется забрать такого бешеного Мина себе навсегда. «Мы действительно соперники», — понимает Юнги, пролетая перекрёсток. Он успевает заметить стоящую на светофоре машину ментов, и не проходит и нескольких секунд, как слышится звук полицейской сирены. Пиздец подкрался незаметно, но одно авто правоохранительных органов — не повод сходить с дистанции.

♪ MXMS — Gravedigger

Полицейское корыто вклинивается в середину гоночного потока, начиная преследовать лидирующие машины. — Суки, — рычит Мин, но отвлекаться нельзя, и он жмёт педаль газа в пол. Ещё два поворота, один за другим, до финиша близко, вот оно, казалось бы, триумфальное возвращение короля, того единственного, что есть в Тэгу, но впереди внезапно несколько патрульных машин, перекрывающих улицу. Полицейские не знали о готовящихся гонках, поэтому и облаву не готовили, но одна случайность — патрульная машина на перекрёстке, а следом одна передача по рации, и вот половина полицейского состава выехала на ночные дороги Тэгу. У них появился шанс наконец-то поймать хоть кого-то из стритрейсеров и выслужиться перед новым начальником. Естественно, гонщики ебали их в рот, даже не думая сдаваться, чтобы оказаться в наручниках, но перекрытая дорога всё же становится приговором для заезда. Юнги мог бы поехать в обход, но тогда он приведёт ментов к сердцу — месту, где собрались остальные стритрейсеры, ожидающие развязки гонки. Для него это не дилемма вовсе, потому что своих корешей не подставляют, так что он сворачивает перед носом стоящих наготове полицейских, а потом вновь выворачивает руль, двигаясь в противоположную от финиша сторону. Он видит в зеркале, что остальные участники поняли этот манёвр верно и бросились в рассыпную. В окнах окружающих домов отражаются сине-красные мигалки, а звук сирены оглушает. Мин ныряет в узкий переулок, круто повернув, и понимает, что Хосок не успел последовать следом и пронёсся прямо, уводя за собой кого-то из ментов. Пользуясь затишьем, Юнги набирает Тэхёну и зажимает телефон плечом: — Сворачивайтесь! Копы! — Знаем! Сваливаем! — орёт в ответ друг и сбрасывает. Парень кидает телефон на соседнее сиденье, судорожно думает, куда сваливать, и решает, что надо ехать в автомастерскую, где и сможет спрятать машину. Он быстро понимает, на какой именно улице находится, и мысленно прокладывает себе кратчайший маршрут. Рискованно ехать через центр, но вариантов нет. Шины визжат при резком развороте, оставляя за собой чёрные полосы на асфальте. После этой гонки придётся менять резину, но Мину плевать, ему бы не попасться. Он вновь слышит мигалки, видит, как на параллельной улице слева идёт погоня, прибавляет в скорости, замечая знакомый Aston Martin впереди ментов. Полицейские к Хосоку прилипли, как мухи к говну, не отстают, желая сожрать. — Не ссы, столичный, ща разрулим, — усмехается Юнги. Под действием адреналина Мин не боится рисковать, поэтому вновь прибавляет газу, выжимая из своей малышки максимум. Его идея безумная, и он просто уповает на удачу, когда обгоняет столичного на соседней улице. «Ещё немного, нужно вырваться вперёд ещё немного», — бьёт набатом в голове гопника. Он поворачивает налево, вновь газует и аккурат сразу после крутой тачки попугая подрезает ментов, вынуждая тех дать по тормозам. Теперь у Хосока есть преимущество, и он отрывается на приличное расстояние. Юнги не сомневается сейчас ни в нём, ни в его тачке, ведь у полицейских машин не хватит мощностей, чтобы его догнать, вновь стартуя с минимальной скорости. Чон сворачивает налево на очередном перекрёстке и нагоняет машину гопника, ровняясь на параллельной полосе. Юнги знает этот город лучше, поэтому столичный доверяет ему, следуя за ним и не пытаясь куда-либо свернуть. Они не сбавляют обороты, чтобы не рисковать и, к счастью обоих, вскоре оказываются у закрытой ночью автомастерской. Порывшись в карманах ветровки, Мин находит ключи и открывает автоматическую гаражную дверь, заезжая внутрь. Хосок едет за ним и паркуется параллельно.

♪ Joywave — Traveling at the Speed of Light

Burn it out, burn it out faster Take your time, make it up after Burn it out, burn it out faster Burn it out, 'cause I'm not giving up

В висках пульсирует кровь от пережитого. Юнги жмёт на кнопку, закрывая двери за собой и сидит напряжённый, боясь отпустить руль, будто за ними в мастерскую сейчас ворвутся копы. Хосока отпускает быстрее, и он выходит из тачки, оглядываясь по сторонам. Понимает, что он в том самом месте, где работает Мин с Чонгуком, потому что вряд ли гопник имеет свой личный гараж-автомастерскую с таким количеством инструментов и подъёмников. Юнги выдыхает, тоже вылезает из машины, щёлкает выключателем света и встречается взглядом с охуевшим Хосоком. Они оба зависают на долю секунды, но столичный первым открывает рот: — Я… — у него не было шанса договорить, потому что Юнги с бешеными глазами резко срывается с места и толкает его к стене. В голове у гопника ни единой мысли, когда он, привстав на носочки, жарко целует Хосока. Прикусывает слегка его губу в порыве эмоций и проталкивает язык глубже. Чон обхватывает руками его талию и прижимает ближе к себе. Вопросы он задаст позже, сейчас есть вещи куда важнее. Юнги целуется отчаянно, даже не думая о том, что тот, кто забирается ему руками под куртку, имеет член в штанах. Юнги просто отдаётся моменту и задыхается, зарывается пальцами в волосы Хосока, сжимая пряди. В ответ столичный стонет прямо в его рот, и от этого по коже гопника бегут крупные мурашки. Он вздрагивает и первым отрывается, заглядывая в глаза Хосока. — Только молчи, — хрипит Мин и снова целует, но уже мягче. Хосок, наконец дорвавшийся до лакомого кусочка, позволяет себе больше и скользит губами ниже по коже, к шее. Юнги откидывает голову и часто-часто дышит, не пытаясь его остановить — слишком поздно. Ему нравится. И это просто провал, тотальный пиздец, кромешная тьма. Чон наглеет, прикусывает кожу, чем выбивает из гопника задушенный вскрик. Ему надо остановиться прямо сейчас, иначе это всё выльется в нечто более серьёзное, к чему Мин точно не готов. Не сейчас. — Мне стоит промолчать? — попугай кладёт руки на плечи Юнги и отстраняет того от себя на полшага. — Да, — тихо отвечает Юнги, не в силах открыть глаза. — А если так? — ладонь Хосока соскальзывает на ширинку парня, и Мин в ужасе распахивает глаза. — Что ты… — Тише, всё хорошо. Осознание реальности не помогает. Юнги сам поцеловал Хосока — факт. Юнги возбудился от поцелуя с Хосоком — факт. Юнги был на эмоциях и сильно испугался за столичного, потому что тот был близок к тому, чтобы оказаться в наручниках — факт. Но сейчас Юнги нагоняет понимание происходящего. Да только Чон смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, его губы полуоткрыты и голос звучит столь притягательно, что… мозг вновь отключается, — факт. Хосок не встречает сопротивления и меняет их местами, теперь Юнги находится в ловушке из рук и стены, не пытаясь сопротивляться. Он окончательно сдаётся, когда столичный, склонившись, целует его в уголок губ, а руками воюет с ширинкой на его джинсах. Руки Мина мелко подрагивают, он не знает, куда их деть, и поэтому просто впивается пальцами в плечи Чона. — Ничего такого, просто сделаю тебе приятно, — горячий шёпот прямо в ухо. Гопник лишь оторопело кивает. Плотная ткань джинс неприятно давит, и когда Хосок расправляется с ширинкой, Юнги рвано выдыхает и едва не давится, чувствуя, как Чон прикасается к его члену через ткань белья. Тело прошибает короткая дрожь. Видит всевышний, столичный хотел остановиться, честно пытался взять себя в руки, но в итоге берёт в них миновский член. Как тут остановиться, когда Мин такой податливый? Именно, никак. Свободной рукой Хосок приподнимает голову Юнги за подбородок и вновь целует, а второй приспускает его трусы и обхватывает возбуждённый орган. В отличие от парня перед ним, Чон не имеет ни малейшего сомнения в том, что собирается сделать, поэтому проводит плавно пару раз ладонью по стволу, смазывая капельку предэякулята большим пальцем. Юнги слабо дёргается, шипит сквозь сжатые зубы, вызывая очередную улыбку у Хосока. Их обоих не очень-то волнует, где они находятся, и не смущает ни запах машинного масла, ни яркий свет ламп. Всё, что волнует сейчас, — только они сами. Чон опускается коленями на грязный пол; Мин смотрит вниз, заводясь пуще прежнего. Это всё адреналин, тонна эмоций и страх пережитых событий, но они заводят так, что как только Хосок проводит языком от основания члена к головке, Юнги сладко стонет и прикрывает веки. Влажный язык ласкает головку умело, так, как ни одна девчонка этого не делала, и будь гопник хоть немного в себе, он бы обязательно это отметил. Однако ему плевать, ему просто приятно, хорошо, ахуенно, а Чон тем временем подцепляет пальцами яички, начиная их оттягивать. Руки Мина ложатся на затылок парня внизу, но не давят, а массируют кожу головы, отчего Хосок мычит что-то хоть и неразборчивое, но явно довольное. Когда Чон берёт глубже, до самого основания, Юнги от неожиданности распахивает глаза и пялится на картину под собой и больше не может отвернуться. Так грязно, так ужасно, но чертовски, до свинца в яйцах сексуально: помутнённые глаза Чона, слюна и предэякулят в уголках его губ, хлюпающие звуки, когда член упирается в глотку. Хосок отодвигается, сплёвывает, размазывая жидкость по стволу, и ухмыляется, а Юнги ему за это даже не стремится втащить. Да гопнику в принципе сейчас на всё похуй, лишь бы до оргазма довели. — Ты можешь вести, — сжимая чужой стояк, выдаёт попугай, но замечает над собой сомнение. Он выпускает член из ладоней и кладёт их на ягодицы Мина, слегка сдавливая. — Давай, — и обхватывает головку губами, притягивая Юнги к себе. Какое счастье для попугая, что у гопника помутнение рассудка. Мин плавно толкается бёдрами вперёд, наблюдая за тем, как Хосок вновь покорно заглатывает и даже не давится, вместо этого просовывая руки самому себе в штаны, чтобы начать надрачивать. Это не уходит от внимания Юнги, но сейчас ему и это — то, как другой парень водит по своему члену рукой — кажется до пиздеца горячим. Это ведь признак того, что его хотят, его желают, а разве может быть что-то более притягательное, нежели это? Гопник подаётся бёдрами резче. Неудивительно, что Чон давится, и Мин отодвигает столичного за волосы, давая вдохнуть воздуха. Разгорячённый, взмокший, лохматый парень на коленях тянет за собой в пучину неизведанного. Юнги будто посадили на буксир, а он даже не нажимает на тормоза и не использует ручник, поддаваясь и стабильно проигрывая. Крыша прощается с ним, когда он понимает, что ему нужно прямо сейчас поцеловать Хосока. И кто он такой, чтобы себе в этом отказать? Чон не верит себе, но не произносит и слова, чтобы не спугнуть, и просто отвечает на поцелуй, склонившегося над ним парня. Его ведёт не хуже Юнги, мысли превратились в сплошную кашу, но нужно всё-таки закончить начатое. С трудом оторвавшись от чужих губ, столичный не даёт себе времени на передышку и размашисто проводит языком по члену, выбивая очередной тихий стон. — Хосок… — Мин чувствует, что скоро кончит и заодно кончится, но договорить до конца не может, надеясь, что его поймут. И Хосок понимает. Он высовывает язык, прикладывает к нему головку и яростно надрачивает себе и парню над ним. Если бы не стена за спиной, Юнги вряд ли бы устоял на ногах — его колени откровенно дрожат, а голова идёт кругом. Зажмурившись, Мин протяжно стонет изливаясь на язык и губы Чона, который даже не отстраняется, а спокойно принимает сперму, собирая её до последней капли и сглатывая. Совсем немного, и Хосок сам кончает на пол мастерской, жадно хватая воздух. Юнги будто сквозь запотевшее окно смотрит на всё это и не может прийти в себя. — Вот и поужинал, — отдышавшись, усмехается Чон и поднимается с пола. Мин глядит ему в глаза, несколько раз хлопает ресницами, и постепенно осознаёт сказанное: — Ты чё, минет с ужином сравнил? В ответ звучит добродушный смех, попугай кончиками пальцев ведёт по его раскрасневшейся щеке. — То есть мне не показалось? Реально? Поужинал? — не унимается гопник, охуев окончательно. — А мне стоило сказать «детка, это было классно»? — Сука, — Юнги краснеет пуще прежнего и тычется носом в плечо парня, желая спрятаться. Они стоят так несколько секунд, Хосок ласково поглаживает по спине, а Мин тонет в этой ласке, которую ни от кого и никогда не получал прежде. — Спасибо. — Это вроде ты мне сосал, а не я тебе, — отпрянув, Мин принимается одеваться, а Чон следом застёгивает на себе джинсы. — Должен признать, — внезапно продолжает гопник, — отсос был хорош. Хосок подвисает, а Юнги обходит его и идёт в кладовую, чтобы достать ведро со шваброй. Гопник даже не замечает, как позади него светятся от радости, буквально ликуют, чувствуя вкус победы. Ага, с привкусом горечи на языке — семя всё ещё отдаёт во рту, да и горло у Чона слегка саднит. — Лучше оставить машины здесь. Менты точно запомнили и будут теперь искать, — вернувшись с наполненным ведром, рассуждает Мин. — Твоя тачка здесь редкая и выделяется особенно. — Отправлю завтра с Чимином обратно в Сеул, — отмахивается Хосок. — Давай сюда, — он тянет руку к швабре. — Я сам, — протестует Юнги и принимается смывать капли чужой спермы с пола, даже не морщась. Не хватало ещё оставить следы. Закончив с уборкой, гопник убирает инвентарь на место, забирает телефон из машины и кивает Хосоку, мол, на выход. Идти им всё равно в одну сторону, поэтому нет смысла сбегать первым. Выйдя из мастерской, Юнги воровато оглядывается, но не замечает ничего подозрительного и прибавляет шагу — на улице холодно. Чон нагоняет и идёт рядом, не переставая улыбаться. Мин морщится от этой улыбки, не раскрывая рта, — сам ведь виноват. Так и идут до дома, один с кислым ебалом, а другой со счастливым. — Ну, пока, — неловко чешет затылок гопник, когда они приходят. — Ага, — лыбится Чон, склонив голову вбок, а потом подходит ближе. — Ты чё это удумал? — ощетинивается Юнги. — Свалил на пять метров от меня! — Ага, сейчас только поцелую тебя и отойду, — Хосок перехватывает чужие руки и оставляет вполне целомудренный поцелуй за ухом. И пока Юнги пребывает в ахуе, сматывается домой. — Точно ёбнутый, — восхищённо выдыхает Мин, глядя ему вслед. Развернувшись, Юнги бросает взгляд на окна своей квартиры и кивает сам себе, увидев включенный свет. Значит, Чонгук точно успел свалить со стоянки. Уже хорошо. Юнги, перепрыгивая ступеньки, горной козой залетает на нужный этаж и врывается в квартиру. — Чонгук! — орёт он, пытаясь распутать шнурки на кедах, — Хосок… — справляется наконец и стряхивает с себя обувь, — отсосал м… — он вваливается в гостиную, где на него в упор смотрят две пары глаз: — Ой бля-ять, — аж ноги подкашиваются, и он заваливается на стену.