Белые педали

***

♪ HUGEL, Amber van Day — WTF

Стрекотание кузнечиков вокруг никогда ещё не было таким неловким. Мин чувствует себя героем комедийного аниме, которого где-то наебали. Тишина между двумя парнями, разбавляемая тяжёлым дыханием Хосока, становится напряжённой, учитывая то, что Юнги так и не отвёл взгляда от чужого члена. Ладно, допустим, он в состоянии аффекта, но почему Чон не спешит сделать хоть что-то? Всё просто: он в душе не ебёт, обо что теперь вытереть руку. — Ты бреешь яйца? — вопрос скорее риторический, но Юнги жизненно необходимо было что-то сказать. Попугай удивлённо вскидывает брови, мол, что ты несёшь, парень. Однако отвечает: — Лазерная эпиляция, — не прикрывая голый зад, нагибается и проводит несколько раз раскрытой ладонью по траве рядом с собой. — А-а-а… — многозначительно протягивает гопник, — Ну прикольно, что сказать, — и поднимается со своего насиженного места, едва не падая, потому что ноги затекли и теперь не слушаются. Хосок морщится, потому что рука по-прежнему липкая, но всё-таки натягивает на себя трусы с джинсами. Под наблюдением Юнги он доходит до переднего пассажирского сиденья своей машины, открывает двери и роется в бардачке, вытаскивая оттуда пачку влажных салфеток. Он учтиво протягивает её отсосавшему, чтобы тот привёл себя в порядок, а затем и сам стирает с ладоней остатки спермы. Парень забрасывает упаковку салфеток обратно в бардачок и подходит к капоту, снимая с него телефон и убирая в задний карман джинс. — В расчёте? — убито спрашивает Юнги, провожая взглядом смартфон. В голове пустыня: нет мыслей, а последняя клетка мозга подала сигнал SOS и героически сдохла. Парня даже не волнует тот факт, что через один-другой десяток минут он будет собирать свои же зубы по асфальту, избитый старыми друганами, которые явно не оценят отсос в исполнении Мина. — В расчёте, — кивает Хосок, сканируя взглядом гопника. — Голоден? Не хочешь поужинать? — Спасибо, уже наелся, — внезапно вежливо отказывается Юнги. Ему теперь еда месяц в глотку лезть не будет, потому что на её месте будет мерещиться совсем иное. Он плетётся к своей тачке и забирается на водительское место, заводя мотор. Парень проверяет свой телефон, в котором болтается сообщение от Чонгука о том, что тот останется ночевать у Сокджина. Мин шустро строчит ответ и наблюдает краем глаза, как столичный попугай уже трогается с места на Aston Martin, двигаясь в сторону трассы. Лесная дорога вязкая, хотя дождь был прошлой ночью. Чон включает дальний свет, чтобы лучше видеть путь, и следом подрубает через Bluetooth музыку со смартфона. Биты расходятся по салону, а на губах растягивается улыбка победителя: точно не ошибся. «Видел бы Юнги себя со стороны, мигом бы отрёкся от своей мнимой гетеросексуальности», — думает Хосок. В зеркале заднего вида маячит Camaro, которая с разницей в несколько метров едет следом. Чон переводит взгляд на дорогу, довольный своим вечером и лишь немного раздосадованный тем, что ему отказали в совместном ужине. Но ничего, он уверен, ещё будет шанс провести время вместе с местным Королём. Ах да, теперь ведь корона у самого столичного, а не Мина. Хосок вновь бросает взгляд на зеркало и подмечает, что отдаляется от Юнги, машина которого будто стоит на месте, хотя до трассы ехать ещё пару минут. Чон хмурится, притормаживает. Нет, не показалось. Останавливается, ставит музыку на паузу и приоткрывает окно, выглядывая из него и смотря назад. Лесную тишину разрезает звук буксующих колёс вперемешку с семиэтажным матом гопника, который тоже вытащил голову из окна своей тачки в попытке увидеть заднее колесо. — Застрял, — резюмирует новый Король дорог себе под нос и переключается на заднюю передачу, двигаясь теперь в обратном направлении. Голос Мина затихает, как и его попытки сдвинуться с места, а Хосок выходит из машины, абсолютно спокойно наступая своими белыми кроссами в грязь, которую оставили после себя шины проехавших здесь ранее машин. — Отсасывать за спасение не стану, — предупреждает Юнги и злобно смотрит на Чона. — Я и не думал, — парирует парень из столицы и обходит свою машину, чтобы открыть багажник. Он находит рядом с аптечкой буксировочный трос с крюками и совершенно игнорирует тот факт, что его белоснежная обувь ухайдохана земляным месивом. Ему предстоит потом часами отмывать любимые Air Force. Однако чего только не сделаешь ради местного гопника, верно? Парень захлопывает багажник, приседает и под светом фар Camaro находит под задним бампером собственной машины место для крепления троса. Зацепив крюк, Хосок поднимается и в два больших аккуратных шага — всё-таки немного бережного отношения к своим кроссам не помешает — доходит до переда тачки Юнги. Он выпускает из рук свёрнутую часть троса, позволяя ему упасть прямо в грязь, и цепляет свободный крюк за передний бампер. — Тебя нежно и ласково или круто и резко? — не без ухмылки кидает через плечо Чон, двигаясь обратно к водительскому месту своей машины. — Просто дёрни меня и всё, — без задней мысли раздраженно кричит вслед Мин, а Хосок даже не комментирует. Признаться, гопника удивило, как попугай, не жалея дорогой обуви, чисто по-братски пошёл его спасать. Будто не в столице живёт и на крутой тачке ездит, а такой же пацан с района, как сам Юнги. Не, Мин мог бы и сам вытащить свою девочку из оков грязи, но для этого ему бы пришлось возиться несколько часов: таскать ветки, подсовывать их под колёса, марая руки, жечь бензин до победного и орать благим матом. Благодарить он за помощь, конечно же, не будет, слишком много унижения за один вечер. Юнги переводит коробку передач в нейтральное положение. — Сейчас нам помогут, детка, — обращается к своей машине парень и мягко поглаживает кожу руля, наблюдая, как заводится впереди стоящая Aston Martin. Автомобиль Хосока начинает движение, трос медленно натягивается, и в следующий момент столичный сильнее давит на газ, выдёргивая Camaro из грязевой западни одним рывком. Они проезжают несколько метров прежде, чем Чон плавно тормозит, а Мин вторит ему, нажимая на педаль тормоза. Вновь видны Air Force, мешающие грязь своими подошвами. Спаситель отцепляет грязный трос от машин и комкает его, не обращая внимания на то, что его руки опять пачкаются. Хосок закидывает трос на коврик перед задним сидением и машет Юнги, одаривая его на прощание лучезарной улыбкой. — Блять, хули ты так светишься, петушня, — ругается гопник, а сам тоже машет в ответ со своего места и даже натягивает на себя корявое подобие улыбки. — Сука. Как только Мин оказывается на трассе, он вдавливает газ в пол и влёгкую обгоняет не торопящегося домой Чона. Перед глазами бывшего Короля пленительный образ родной постели и долгожданного сна, который позволит вычеркнуть из памяти этот поганый и унизительный вечер хотя бы на одну ночь.

***

♪ Two Feet — Don’t bring me down

На утро Юнги откровенно так хуёвит. Вечером он отрубился практически сразу же, как его голова коснулась подушки. Он, может, и храбрился, но всё произошедшее выбило его из привычной колеи, вытащило остатки сил и обрекло на глубокий сон. Всё же не каждый день сосёшь член. И вот на следующий день, с трудом разлепив тяжёлые веки, он осознает две вещи: первая — у него болит голова, вторая — ему очень холодно. Сложно сказать, что хуже, потому что оба этих факта совсем не делают его счастливым. Мин вообще редко болеет, но если заболевает, то получает сразу полный комплект страданий. Из-за озноба парень совсем не хочет выбираться из кровати, но понимает, что если сейчас хоть что-то не предпримет, то к вечеру помрёт. Кто ж знал, что его отхерачит простуда, а не свои же пацаны? Вот и Юнги не знал. Бросив взгляд на настенные часы, парень понимает, что у него есть буквально полчаса на сборы, иначе он опоздает на работу. На шатающейся табуретке Мин тянется за коробкой с лекарствами, гордо именуемой аптечкой, в надежде найти там что-то, что поможет ему. — От расстройства кишечника? Что, бля? — вслух недоумевает парень и продолжает дальше перебирать препараты. Он останавливается на аспирине, припоминая (ошибочно), что он, вроде, должен помочь справиться с простудой. Юнги принципиально не хочет мерить температуру, поэтому даже не прикасается к градуснику и, накинув на себя толстовку потеплее, вываливается из квартиры, чтобы отправиться на работу. Его Camaro любит красивую жизнь, поэтому он готов пахать ради неё сутки напролёт.

***

— Захвати ещё пекинской капусты, — кричит из-за прилавка мама Хосоку, который копошится в подсобке магазина. Сегодня он весь день помогает женщине с делами в её продуктовом магазинчике рядом с их домом. Такой уж он сын, хорошо воспитанный и любящий, никогда не откажет своей матери. Он помнит, как она всегда была на его стороне; как держала в себе боль, когда не стало её мужа и отца сына; как бережно обнимает всякий раз, когда он приезжает её проведать. Парень любит её больше собственной жизни и ни за что не позволит напрягаться и таскать тяжёлые коробки и паллеты в его присутствии. Он заглядывает в несколько коробок, находя ту, в которой лежит капуста, подтягивает выше старые домашние спортивки с растянутыми коленками и тащит товар в зал, слыша обеспокоенную интонацию своей матушки со стороны кассы. Поставив коробку на полку, Хосок замирает, вслушиваясь в чужой диалог и узнавая в нём ещё один очень знакомый голос. Он вышагивает из-за стеллажа с овощами и удивлённо вскидывает брови, убеждаясь в том, что ему не мерещится. Мин, чёрт бы его побрал, Юнги стоит к нему спиной и вежливо беседует с его бесценной матушкой. Чон узнаёт парня по светловолосой макушке. — Да так, просто сопли, — шмыгает носом в подтверждение и складывает упаковку мандаринов в пакет гопник. — Ну-ка, — женщина наклоняется вперёд и прикладывает свою ладонь к горячему лбу парня. — Сопли?! У тебя жар, солнышко. Так, возьми ещё это, — она подаёт ему упаковку женьшеня в пакетиках и разворачивается в сторону офигевающего сына: — Принеси несколько лимонов, пожалуйста. Юнги оборачивается и натыкается на внимательный взгляд Хосока. Растерянно хлопает глазами. «Какого, блять…» — он не решается материться при хозяйке магазина вслух. Повисает пауза. Неосознанно Мин опускает взгляд ниже и осматривает попугая, который в таком прикиде больше сойдёт за местного, чем за столичного парня: старые, видавшие виды, треники с отвисшими коленями, белая замызганная футболка и венец сей прекрасной картины — резиновые шлёпки, надетые поверх серых носков. Юнги едва удаётся сдержать смешок. — Ага, — тормошит свои волосы Чон и разворачивается, двигаясь к нужным полкам. Он осматривает несколько упаковок с лимонами, крутит со всех сторон, выбирая те, что выглядят посимпатичнее. Когда одна из пачек с лимонами удовлетворяет его чувство прекрасного, парень возвращается к прилавку с кассой и протягивает товар женщине. — Держи, мам. Юнги удивлённо вскидывает бровь и, шмыгнув сопливым носом, хрипит короткое: — Спасибо, — старается не смотреть в сторону, как оказалось, сына госпожи Чон. Он боится, что если бросит хотя бы один взгляд в сторону Хосока, то ветер воспоминаний унесёт его в прошлый вечер. Приходится торопливо достать телефон и расплатиться за покупки. Руки немного потряхивает, видимо, действительно температура поднялась ещё выше. Юнги кланяется хозяйке магазина и трусливо сбегает домой под пристальным взглядом Чона. Мало того, что директор автомастерской отчитал его за то, что пришёл на работу в хреновом состоянии, и отправил домой посреди рабочего дня, так ещё оказывается, что Хосок — сын хозяйки ближайшего к его дому магазина. Парень чертыхается, не понимая, за что вселенная постоянно подсовывает ему такое говно. Тем временем столичный парень засовывает руки в карманы спортивок, облизывает губы и с прищуром глядит на свою матушку: — Мамуль, ты откуда этого кренделя знаешь? — Что? — отвлекается от пересчёта мелочи в кассе женщина. — Юнги-то? Да живёт напротив, часто со своим другом заходит. Хорошие мальчики, — хмурится, понимая, что она сбилась и считать деньги придётся заново. — А что? — Да нет, ничего, просто видел его раньше, — ведёт плечами сын. — Что ещё сделать? — Поправь там выкладку рамёна. Школьники сегодня всё разворотили.

***

— Как думаешь, — Сокджин прохлаждается в автомастерской, где работают Юнги и Чонгук, потому что у него выходной и он может себе это позволить, — Юнги действительно встал на колени и отсосал Хосоку? Не из-за этого же его так штормит сегодня? — Подай ключ на шесть, — вместо ответа просит Чонгук и выкатывается из-под машины на специальной лежанке с колёсиками. — Я не знаю, хён. Уверен, что он скорей втащил бы от всей души, но тут Юнги проиграл. Обычно он слово держит, — и пожимает плечами. Джин, порывшись в ящике с инструментами, выуживает оттуда нужный ключ и передаёт его младшему, который тут же откатывается назад. — Я уже заканчиваю. Хён написал, какие лекарства нужны? — слышится приглушённый голос Гука из-под дна машины. — Ага, — Джин отхлёбывает пиво и морщится: тёплое. — Надо ещё заехать в магазин за продуктами на суп, — старший оставляет бутылку и издаёт тихий смешок, расплываясь в ухмылке. — Ты сейчас такой беззащитный, малыш. Чонгук думает, что ему послышалось. Он в последний раз поворачивает ключ на гайке и выползает из-под старого корыта, присаживаясь на подкатной тележке и тяжёлым взглядом вонзаясь в лицо старшего. А там широченная улыбка, которая буквально кричит на всю автомастерскую — нет, голубчик, тебе не показалось, я реально тебя малышом назвал. — Кринж, — не придумав ничего лучше, бросает Гук и поднимается на ноги, кряхтя. — Пошли уже, папочка. Старший заливисто гогочет и думает, что если бы подобное выкинул мелкий, когда они встречались и кувыркались в постели, то они бы задыхались от смеха, а не от оргазма.

***

♪ Frenship — Anywhere but here

У кухонного гарнитура тесно, а из кастрюли валит густой пар. Аромат куриного бульона расползается по всей небольшой квартирке автомехаников. В раковину уже скинуто несколько тарелок, в которые до этого сваливали разные овощи два повара. Юнги бы может и порадовался аромату вкусной еды, но его нос заложен, поэтому единственное, что ему остаётся, — слушать бойкую ругань Чонгука и Сокджина, лёжа на своей развороченной кровати. Ему всё ещё откровенно хреново, температура остаётся высокой, а голова трещит по швам. Про себя Мин считает до ста, надеясь, что ему хватит терпения и смирения, чтобы не заорать на этих двух долбаёбов, которые не могут решить, класть в суп зелёный лук сразу или в конце готовки. — Он должен хрустеть, понимаешь?! — назидательно, с ноткой раздражения объясняет в десятый раз Сокджин и активно жестикулирует, тыкая пальцем на разделочную доску с порезанным луком. — Это кости твои хрустеть должны, — Чонгук поворачивается лицом к старшему и смотрит в его глаза, — старпёр. Джин недобро хмурится, берёт в руки лопатку и медленно надвигается на младшего. Тот хватает первое, что попадается под руку — крышку от кастрюли. Закипать начинает не только супец, но и Юнги. Он возводит горе очи к потолку и вздыхает, но всё же не выдерживает, слыша звуки падающей посуды, и орёт во всю глотку, несмотря на саднящее горло. — Да вы заебали! Я уже полчаса слушаю… — его праведный гнев прерывает звонок в дверь. Чонгук, едва не обосравшись от миновского ора, быстренько ретируется с импровизированного поля боя в сторону прихожей с крышкой в руках. Смело распахивает дверь, лицезрея перед собой уставшего Тэхёна. — Какими судьбами? — интересуется Гук, пропуская знакомого в квартиру. — Слушок прошёл, что Юнги умирает, — вздыхает один из организаторов гонок, стаскивая за задники кеды, и вручает младшему пакет с мандаринами. — Вот, пришёл на похороны. Мин прекрасно всё слышит и по голосу идентифицирует гостя, не собираясь подниматься с кровати ради приветствия. Сам дойдёт. Лишь бросает ворчливое: — Не дождёшься, птеродактиль. — О, живой, — Тэхён растягивает губы в улыбке и поднимает вверх палец. — Опять напиздели, а я надеялся… — и смеётся. Сокджин приветствует младшего и сразу пользуется возможностью разрешить спор, требуя гостя рассудить их с Чоном на тему зелёного лука в курином супе. Вновь начинается бурное обсуждение, а Юнги протяжно стонет от безысходности бытия и кутается в одеяло, прячась в нём с головой. — Лук должен хрустеть, — тоном, не терпящим возражения, заключает Тэхён. — А я говорил! — Сокджин победно тычет пальцем в надувшегося Чонгука. — Блять, да я вообще лук в супах не люблю! — резко скидывает с себя одеяло и садится на кровати больной. На кухне тем временем Джин и Гук замирают и переглядываются, а затем наперебой ругаются в сторону Юнги, разгневанные тем, что он раньше им об этом не сказал. Бывший король дорог поднимается с постели, ныряя в тапочки с катышками, и тормозит в дверном проёме спальни, сдвинув брови на переносице. Он протяжно шмыгает носом и прожигает грозным взглядом друзей, хотя у самого глаза красные, а лицо опухшее. На столе замечаются мандарины, которые притаранил Тэхён. И то в дополнение к тем, что Мин прикупил ещё днём. Парня резко передёргивает от появившейся в голове картинки, на которой Хосок в старых трениках выполняет просьбу своей матушки. Пиздец. Лучше бы не вспоминал, потому что далее следует нарезка из воспоминаний, где лес, хуй и вот это вот всё. Сука. После такого любой заболеет. — Супчику? — ласково спрашивает Сокджин, оглядывая болезного. — Хуюпчику, — хрипит в ответ Юнги, — давай, — и тащится к низкому столику. Все парни, кроме Джина, который сегодня главный по тарелкам, садятся на пол перед столом, совершенно не боясь заразиться. Ну не похоже, что подобное передаётся воздушно-капельным путём. Половым, возможно. — Мелочь, а кто накрывать всё будет? — намекает на помощь самый старший и довольно хмыкает, когда Гук покорно идёт ему помогать. Он тащит из холодильника кимчи и другие закуски, затем раскладывает палочки и ставит во главу стола подставку под большую кастрюлю с супом. Внезапную хрупкую идиллию разбивает очередной звонок в дверь. И вновь открывать плетётся Чон, чуть не спотыкаясь о кеды Тэхёна. — Блять, как дома у себя, — бурчит себе под нос на единственного в их компании студента, так фривольно раскидавшего свою обувь на проходе, и щёлкает замком, сразу распахивая дверь в широком жесте. — Эээ? — Приветик! — улыбка Хосока ослепляет пацана. — Тут мама передала больному лекарства и потребовала передать ему лично в руки, — столичный аккуратно прошмыгивает за порог, нежно отодвигая тело хозяина дома. Чонгук медленно моргает и захлопывает дверь. — Он дома? — выглядывает из-за угла и сразу встречается с тремя удивлёнными парами глаз, что впериваются в него. — Здрасьте. — И тебе не хворать, — машет Джин. Тэхён молча кивает, а Мин хладнокровно перебирает в голове способы самоубийства. — А можно вопрос? — приходит в себя самый любопытный из братвы — Гук. — Нет! — стремительно реагирует Юнги. — Да, — спокойно вторит ему Хосок. За столом чувствуется напряжение. Мин стреляет взглядом, наполненным раздражением, в попугая, а тот в свою очередь продолжает улыбаться, будто всё так и должно быть. Они так и смотрят друг на друга, не замечая, как остальные присутствующие взволнованно переводят внимание с одного на другого, ожидая взрыва. У Хосока и мысли не было выяснять, где живёт мелкий гопник, и тем более заявляться к нему домой. Однако у заботливой матушки были иные планы. Она вернулась с магазина, когда сынок сидел на крыльце дома и отдраивал свои кроссовки после лесной вылазки. Уточнив, когда ребёнок закончит со своим делом, женщина поставила его перед фактом — домоет и пойдёт через дорогу по диагонали вправо в старенький четырёхэтажный дом, чтобы отнести Юнги лекарства. Чон приличия ради даже попытался слиться, здраво рассудив, что его такими темпами привлекут за сталкерство, но мама была непреклонна и ему пришлось найти в этом плюсы. В конце концов, это шанс увидеться с гопником и сделать что-то хорошее в его адрес. — Я всё понял, — прерывает тишину мелкий и поганенько лыбится. — Проходи, ещё одним гостем будешь. — У нас сегодня куриный супчик на ужин для поднятия иммунитета, — поддерживает идею Джин, будто это его дом и от него зависит, будет с ними за одним столом сидеть столичная птица-говорун или нет. Долго упрашивать Хосока не надо, он стягивает с себя кроссовки и проходит в глубину квартиры следом за Чонгуком. Он подтягивает джинсы и приземляется между двумя Кимами, которые подвинулись, чтобы освободить местечко. Юнги первым разрывает эту игру в гляделки и утыкается взглядом в тарелку. Хотел забыть вчерашний вечер, как страшный сон? А вот фиг, потому что все здесь присутствующие явно заинтересованы в подробностях, но Мин собирается молчать и унесёт эту тайну с собой в могилу. Сосание члена явно не придаст ему авторитета. Только вот понять не может, неужели трансляции им не хватило? — Вы же и так всё видели, — грубовато замечает он, не переставая смотреть на суп. — В смысле? — спрашивает Тэхён, начиная накладывать себе еды. — Ну, трансляцию, — хлопает глазами гопник. — Трансляцию? — уточняет Чонгук. Сейчас бы сказать, как есть, но новый король местных дорог не торопится раскрывать карты. Обдумывает, взвешивает, а стоит ли признаваться, что никакой трансляции не было, или ещё понаблюдать за чужим замешательством. Хосок сдаётся, когда решает, что молчание — это слишком некрасиво и гадко по отношению к тому, кто и так сейчас слаб из-за болезни. — Её не было, — выдаёт себя с потрохами, начиная наливать в принесённую Чонгуком тарелку супец. В голове у Юнги происходит короткое замыкание: его мало того, что выебали, так ещё и наебали. Он сидит, хлопает глазами и пытается решить, как относиться к новости. Вроде и радоваться стоит, что вся местная братва не видела его позора, а вроде и обидно, что от него скрыли правду. Непонятно только, почему трансляции не случилось. Там ведь точно был смартфон на капоте… Интернета в лесу не было? Телефон разрядился? — Так Юнги-хён всё-таки… — продолжает Чонгук допытываться. Он хоть и понял всё, но это не отменяет его жажду подробностей. — Давайте не будем об этом. Мы в расчёте, а какая валюта — наше дело, — тормозит младшего Хосок и виновато смотрит на мелкого гопника. — А… — Гук снова раскрывает рот, но его резко перебивает Сокджин. — Ешь молча, — Джин понимает, что ситуацию пора спасать, иначе у кого-то случится истерика. Юнги совсем не мужественно хлюпает носом и вновь утыкается взглядом в тарелку. Он растерялся, да ещё так и не спавшая температура о себе даёт знать. Голова начинает снова болеть, и всё тело мягкое, как пластилин. Аппетита совсем нет, но Мин понимает, что должен поесть, и насильно впихивает в себя ложку супа, не замечая устремлённого на него взгляда. — Так чем ты занимаешься? — интересуется Тэхён, прерывая затянувшуюся паузу. — Учусь на менеджменте в Сеуле и помогаю дяде с бизнесом, — прожевав кимчи, отвечает Хосок, а по комнате тут же разносятся протяжные «у-у-у» от парней. — Мажор, — пренебрежительно бросает Юнги. Даже будучи больным он не упустит возможность озвучить колкость, хотя и видел он парня в роли покладистого сыночка владелицы магазинчика. Как вообще в попугае уживаются образы самоуверенного петуха и покладистого мальчика с района — неясно от слова совсем, но Мин своими глазами видел оба амплуа. «Мажор, которому ты сосал», — так и хочется съязвить в ответ Хосоку, но он лишь скромно улыбается и пытается объяснить компании, что у него только тачка хорошая, а живёт он в скромной студии далеко от столичного центра и люксовые шмотки он тоже не носит. А ведь мог бы. И квартиру снимать получше, и в итальянских бутиках бывать, но совесть не позволит просить дядю давать ему денег. Он и так платит за обучение племянника приличную сумму и позволяет набираться опыта у себя в компании, которая занимается поставкой кофейных зёрен из-за границы. У дяди своя семья, двое детей-подростков, но он продолжает помогать сыну своего покойного старшего брата. В какой-то степени он даже заменяет Хосоку отца. — И давно гоняешь? — любопытствует Сокджин. — За рулём с четырнадцати, а гоняю, как права получил, — пожимает плечами парень. — Это сколько тебе? — влезает Чонгук. — Двадцать два. — О, так мы ровесники. Этому, — Тэхён тыкает палочками в сторону насупившегося Юнги, — тоже двадцать два. — А ты опять старый дед, — Чонгук Сокджину. Мин молча бесится из-за того, как легко Хосок вливается в их тусовку, несмотря на пижонские замашки. Ему это всё не нравится, как не нравится и сам попугай, поэтому он, не чувствуя вкуса еды, быстро хлебает суп. Закончив, Мин откладывает ложку и поднимается из-за стола, оповещая присутствующих, что они его достали и он сваливает спать. Парни даже не возмущаются, понимают: больному хреново. Чонгук, проводив взглядом друга, возвращает своё внимание на Хосока и заваливает его тонной вопросов о Сеуле. Сам мелкий был там один раз во время школьной поездки, а старшие лишь ржут и говорят о том, какой же он деревенщина. Юнги застёгивает толстовку и заваливается на кровать, укутываясь в плед. «Собралась тут, блять, Тайная вечеря. Явление Попугая народу», — он всё ещё бесится, потому что в маленькой квартирке собралось слишком много людей, которым только за радость потрещать с приезжим. Мин вздыхает и закрывает глаза, абстрагируясь и медленно проваливаясь в сон. Тем временем за дверью слышна бурная дискуссия — парни сцепились обсуждать, какой спойлер лучше прицепить на багажник «Супре» Сокджина, чтобы задница машины не взлетала на большой скорости. Когда Чонгук подпрыгивает и особенно громко возмущается на предложение кого-то из ребят, Хосок просит того быть потише, аргументируя это тем, что кое-кому нужен покой. Младший виновато прикусывает губу и плюхается на своё место, но улыбку сдержать всё-таки не может: слишком очевидна чужая симпатия к его соседу. «Миленько», — думается Гуку.