Потерянный шанс

— Ну че было-то? Девочки только вышли из квартиры Косторной и вместе шли к метро. Саша с Аленой вечером больше не появлялись на глазах друзей, выйдя из комнаты только утром, когда половина ребят уже разошлись, а вторая половина решила прибрать за собой. Ане буквально не терпелось узнать, почему ее подруга отсутствовала всю ночь, да еще и с кем! Со своей бывшей, которую любила! — Мы встречаемся, — Саша хитро улыбнулась, идя вперед как ни в чем не бывало, краем глаза подглядывая за Щербаковой, которая округлила глаза и вытращилась на нее. — Вы ЧТО? — визжит она. — Мы встречаемся, — повторила Саша и посмотрела на нее. — То есть вы встречаетесь уже целую ночь, а я узнала только что? — Аня дергает ее за руку и останавливает. — Я была занята, мы целовались, — напыщенно серьезно сказала Саша, наслаждаясь удивленным выражением лица подруги. Аня взвизгнула и начала прыгать, сжимая кулачки. — Выглядит так, что это ты только что начала с кем-то встречаться, — добродушно улыбнулась Трусова. — Почему ты не радуешься? — Аня искренне не понимала спокойствия подруги. — Потому что я вчера порадовалась ей в губы, — Саша еще раз намекает на поцелуй, выжидая соответствующие вопросы. — Стоп. — Аня перестала подпрыгивать. — А кто? А что? А как? Я хочу знать всеее, — Щербакова потрясла Сашу за плечи. — Мы что, в программе «Хочу все знать»? — ухмыльнулась Трусова. — Не паясничай. Все, я превращаюсь в сплошной слух, — заявила Аня, демонстрируя всем видом готовность к длинному рассказу, который Саша однозначно ей предоставит.

***

Как же много в нашей жизни зависит от настроения, настроя, ментального состояния в целом, от мыслей и чувств. Стоит нам чуть расстроится — и мы уже воспринимаем все слова в наш адрес в штыки, ругаясь с близкими людьми. Стоит разозлиться — и мы уже сами оскорбляем окружающих, не думая о последствиях наших слов. Стоит нашему настроению подняться — и вот мы уже парим в мире, посыпая всех комплиментами, не обращая внимания на плохие слова и не замечая косых взглядов. У Саши настроение было лучше некуда — ее любимая и единственная девушка сейчас полноценно выходит на лед спустя долгие и мучительный перерыв, при этом они встречаются уже почти неделю. Все странно, но до невозможности приятно: приятно целовать ее тайком в раздевалке, приятно ощущать горячие руки в своих, приятно ходить гулять по вечерам, приятно ловить на себе взгляд с улыбкой, приятно осознавать, что Алена — ее. Что к ней можно прикоснуться в любой момент, обнять, что-то рассказать, позвонить, поцеловать, в конце концов. Саша ценила — правда ценила — что Алена, спустя столько не лучших срывов Саши, все же дала ей шанс. И Трусова держалась за него всеми конечностями, не собираясь никуда отпускать, будто это самое ценное в ее жизни. Саша ценила, что Алена для нее открыта. Что она не спряталась за броней после неудачного опыта, что интересовалась, как прошел день, что все так же спрашивала, выспалась ли она, что мягко гладила по волосам после тренировок и трепетно прижималась губами к щеке. И Саша оправдывала все это, старалась, работала над собой, отдавала Алене не меньше того, что получала. Саша любила, и это было самое главное. Любовь мотивирует, и Саша, наверное, теперь в полной мере поняла значение выражения «Любовь окрыляет». У нее правда выросли крылья — внутренние. Не понятно откуда бралось столько сил. Иногда было ощущение, что кофе по утрам стал еще бодрее, духи — ароматнее, цвета — ярче, дни — длиннее, ночи стали более свободными. Саша чувствовала всю энергию планеты, ту самую свободу, о которой так много везде писали и говорили. Тренировки давались значительно легче, четверные словно крутились сами собой, руки стали плавнее, все движения выразительнее, в глазах стояло счастье. То самое счастье, о котором она не так давно рассуждала, разгоняясь на этом самом катке. То чувство, о котором она не могла сказать ничего, сейчас окутывало своей пеленой с ног до головы. — Сань, давай триксель сегодня еще, — Дудаков подъехал к подопечной. — Силы есть, как я вижу. — Есть. Давайте, — бодро согласилась Саша. Но счастье почему-то отказывалось дарить девушке выезд со сложного прыжка на ногах, а не на другом месте. — Ален, еще раз вращение последнее. Рукой двигай, она у тебя уже не в фиксаторе, — Этери Георгиевна строго смотрела на ученицу, помогая ей набирать форму. Прыгать Алене по понятным причинам еще не разрешали. Тутберидзе сказала, что сначала пусть вспомнит прыжки на удочке, потом будет постепенно возвращать. «Торопиться некуда» — заверила она. Но, по совершенной случайности, Дудаков был занят Трусовой, у Глейхенгауза был выходной, а сама главный тренер не собиралась таскать девушек на удочке. Поэтому Алена вынуждена была оттачивать вращения. — Вот с шагов заходишь, раз, два, мах ногой и собралась, — командовала она. — Руку отставила. Смена положения. Ален, ну это что было? — Алена остановилась, пытаясь привести в норму мир, который продолжал кружиться. — А? — Руку подняла, опустила, подняла. Делаем это не как попало, а в одной точке, чтобы не было ощущения, что у тебя не одна рука, а десять. Строго в одном месте поднимаем. Она должна вращаться вокруг себя, а не вокруг тебя, — Тренер объясняла все оплошности. — Этери Георгиевна, я понимаю прекрасно, мы это вращение сто лет назад выучили. У меня просто перед глазами плывет, — объяснила Алена. — Я тоже понимаю. Естественно, голова закружиться, столько не вращалась. Но и ты понять должна, что тебе нужно на столько все это знать, чтобы я тебя ночью разбудила и ты тут же мне это вращение показала. — На полу в носках? — хихикнула Косторная. — Ален! Ты прекрасно все поняла. Алена кивнула. У нее настроение тоже было прекрасное, при чем девушка имела некую суперспособность: Алена легко заражала всех своим хорошим настроением. Заразительно смеялась, выкрикивала глупые шутки, которые никого не оставляли равнодушными, и даже строгие тренера отворачивалась, скрывая улыбку. Косторная косится на противоположную сторону катка, где Саша раз через раз падает с акселя. Тут стоило бы отметить, что светлую голову этой удивительной девушки посетила коварная мысль. Но даже от своего коварства она не стала менее завлекательной. Оставалось только дождаться конца рабочего дня и оповестить об этом Трусову. — Стоять, — Алена перехватила холодную Сашку на подходе к раздевалке. — Привет, принцесса, — Саша ослепительно улыбнулась своей девушке и остановилась. Она бы с радостью сейчас ее обняла и поцеловала, но они договорились, что свои взаимоотношения будут скрывать во имя избежания слухов, который сто процентов скоро поползут и так. Из всего Хрустального знала только Аня. Аня в принципе единственная в мире это знала. — Если ты не возражаешь, мы сегодня задержимся, — Алена подмигнула и Трусова в очередной раз отметила, как прекрасно она это делает. — А… — Я попросила у охранника. — наперед ответила Косторная. — А... — У нее какие-то «важные дела», — Алена изобразила кавычки в воздухе, отвечая на непрозвучавший вопрос о тренере — так что она уйдет с минуты на минуту. Остальных уже нет. — А девочки? — Первый вопрос, который Саша успела озвучить. — Аня прикроет. — Алена не прям сдружилась с Щербаковой, но они немного сблизились на почве общего объекта — Александры Трусовой. Все, что касалось непосредственно русской ракеты, могла подсказать, прикрыть, навести на путь истинный Аня. И Алена частенько этим пользовалась, но Щербакова и сама не была против. — Ты чудо, — только и ответила Саша. Они поочередно вошли в раздевалку, где почти все уже оказались собранными, а Аня бегала и ненавязчиво их подгоняла, что вызывало улыбку у девушек, которые имитировали бурную деятельность. Саша пятый раз проводила по идеально наточенным конькам, а Алена «потеряла штаны», которые лежали на дне рюкзака. Впрочем, вышло довольно неплохо, и спустя 20 минут после выхода последнего человека Косторная подхватила Сашку под локоть и повела на лёд. — Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! — Напыщенно важно начала она. — Счастливых вам голодных игр. И пусть удача всегда будет с Вами. — ухмыльнулась Трусова. — Почти. — Алена прокашлялась. — Вы присутствуете на мастер-классе Алена Сергеевны Косторной и он начнется с минуты на минуту! — она загадочно улыбалась. — Чегооо? — протянула Саша. — Все знают, что у тебя триксель не идет, Саш. А у меня идет… ну до этого шел. Подумала, могу тебе помочь немного, — Алена внимательно смотрела на ее реакцию. Саша растерялась. Она не любила, чтобы кто-то лез в ее тренировки, давал советы, поучал как правильно и уж тем более порывался ее научить. Это позволялось только тренерам. И никому другому. Слишком личное, слишком переживательное, слишком страшно кому-то доверять. И если бы здесь стоял любой человек, кроме Алены, она бы давно послала его во всем известное место, развернулась и ушла. Но тут стояла она, смотрела щенячьими глазами и покорно ждала ответ. — Ээээ… — Если ты не хочешь, можем просто покататься. Покажешь кантилевер, — она немного грустно улыбнулась. Все-таки помочь хотела. — Нет, погоди. Все нормально. — Саша все еще обдумывала. Обижать не хотелось. Да и добавить стабильности прыжку не помешает. Тут еще и Алена стоит. Безо всех, только с ней. Одни «за» и ни одного «против». — Научи меня. Косторная радостно хлопнула в ладоши и лицо озарила приятная улыбка. Приглушенный свет сейчас очень мешал, потому что ей нужно было видеть каждое движение Трусовой, но в то же время он помогал скрыться от ненужных глаз, хотя в Хрустальном уже никого и нет — время близилось к десяти, а здание пустело уже часов в восемь. Саша прыгает и падает, чего и стоило ожидать. Алена посмотрела на это неприятное зрелище и поставила пунктик, что с техникой все хорошо. Но Саша прыгала так, словно уже пыталась менее болезненно приземлиться. Но сказать это — значит заострить внимание на падении, и она точно будет пытаться сделать что-то с телом, что не приведет ни к чему хорошему. — Давай заключим сделку? — подъезжает к ней Алена. — Зачем? — Для приятного времяпровождения. Мы же не на тренировке, в конце-то концов. — А какую? — Выезжаешь — я тебя целую, — Алена улыбается своей задумке. — А не выезжаю — то я тебя? — Не. Не выезжаешь — не целую. Все просто. — А давай. — Саша подумала, что терять нечего — в случае падения она ничего не должна, а вот мотивация получилась хорошая. Алена следила за ее прыжком. Заезжает, прыгает, напрягается и падает. Почему упала? Вопрос. Потому что тело привыкло падать. Мозг привык отдавать команду группировки для падений и она уже в воздухе к этому готовилась. Но Косторная могла поклясться, что немного — и Саша перестанет себя так настраивать. — Давай еще, — крикнула она. Трусова кивнула. Прыжок. Еще. И еще. Выехала. Алена радостно подпрыгнула, а Саша уже ехала за заслуженным поцелуем. — Эй, я думала в губы! — возмутилась она, почувствовав прикосновение к щеке. — А ты выехала криво! — показала язык Косторная. Саша закатывает глаза и заезжает еще на один прыжок. Она стала выглядеть увереннее, и Алена искренне не понимала, почему соревнования не повод так же собраться. Но эти мысли она отложила до более худших времен. Саша выехала три прыжка подряд почти идеально и только потом поехала к ней. — А теперь? –посмотрела она на Алену. Та молча прижала ее к себе. Саша посмотрела на приближающиеся губы и прикрыла глаза, но за этим ничего не последовало, и она рассерженно посмотрела на девушку. Алена улыбнулась и, застав ее врасплох, врезалась поцелуем. Внутри взорвалась бомба, всеми цветами радуги распространяясь по телу. Саша не понимала, почему такие привычные и частые поцелуи до сих пор вызывают бешеную волну эмоций, но ей нравилось. Каждое движение Алены превращало ее в лужицу, которая растекалась в ее руках. Алена любила эти моменты. Она непроизвольно сравнивала их с прошлым опытом, и что-то сейчас было другое. И это что-то — взаимная любовь. Хотелось кричать от приятных ощущений приоткрытых губ, от Саши, которая позволяет делать все, что только взбредет в голову. Буквально сносило крышу от ощущения полного контроля над ситуацией. Алена помнила все ее слабые места, но с момента их схождения не касалась ни одного. И вот именно сейчас она проводит рукой с двух сторон от позвоночника вдоль, и Саша, выгибаясь глубоко и рвано вздыхает. И Алена ловит этот вздох, чтобы никто и никогда не получил его, чтобы спрятать глубоко в памяти, чтобы он был только ее. Саша вновь вздрагивает от непонятного тепла внутри, граничащим с восторгом. Принимает все, что Алена отдает, позволяет все, чего она хочет. Тело горит, воздух в легких словно превращается в сталь, живот скручивает, ноги не держат. Саша понимает, что все это — чуть ли не самое лучшее, что может происходить в ее жизни. Вот она — та белая полоса, о которой все говорят. И Трусова точно знает, что это она. Но тут же холодной водой ошпаривает осознание, что после белой полосы пойдет черная и Саша немного испугано отстраняется. — Ты чего? — Алена непонимающе смотрит в глаза напротив и пытается выровнять дыхание. — Я буду скучать, — чуть не плача отзывается Саша. Эмоции, которые вызвала Алена, преобладали над ней полностью. Раньше она выражала при Косторной только злость или радость, поэтому девушка опешила. Что с этим делать — она не знала. Саша открылась ей, оказалась сейчас такой уязвимой, что становилось страшно, потому что Алена начала бояться, что она вот-вот и рассыплется. — В смысле? — Я скоро уеду, а ты останешься. Почти месяц без тебя. Я буду скучать, — маленькая слезинка потекла по щеке, и она тут же ее стерла. — Саш… Ну ты чего? Мы будем созваниваться каждый вечер и вообще когда захочешь, — пообещала Косторная. — Часовые пояса? — Саша перешла на шепот. — По твоим часам буду жить, — улыбнулась Алена. — Все равно это не то. — Саша прижалась к девушке, носом зарылась в ее шею и тихонько всхлипывала. — Это же не навсегда, — пыталась успокоить ее Алена. — А знаешь что? — Что? — Поехали ко мне? — Алена немного отстраняется, заглядывая в глаза. — Типа прощальный вечер? — Типа прощальный вечер, — кивает она в ответ. — А родители? — Поедем в мою квартиру. Я не до конца переехала, но остаться там уже можно. Тем более, ты там не была. Покажу, — пожала плечами Косторная. — А мои? — А твоим ты берешь и звонишь сейчас, — скомандовала Алена и повезла их обеих к бортику.