Потерянный шанс

Когда человеку нечего терять, он становится непобедим. В сущности, что нам мешает сделать шаг навстречу мечте? Почему мы не можем прямо сейчас встать и мечту превратить в цель? Почему сложно бросить ненавистную работу и пойти заниматься тем, к чему лежит душа? Почему нельзя высказать свое мнение, не привирая и не скрывая истинных мыслей? Почему не можем напрямую сказать людям, что они нам противны? А почему не можем сказать, что они прекрасны? Каждый день мы думаем не о том, чтобы делать то, что на уме, а о том, чтобы делать так, как нужно. Чтобы не лишиться работы вообще. Чтобы не провалиться в новом деле. Чтобы окружающие не смотрели на нас осуждающе. Чтобы не портить с ними отношения: кто знает, чем тебе в будущем должен помочь человек? Вся наша жизнь крутиться вокруг мыслей о будущем, которое мы не должны испортить действиями в настоящем. Но если терять уже нечего? Все давно потеряно, потрачено, забыто? Человек перестает бояться что-то испортить. А что портить, если ничего нет? Он постепенно выстраивает свою жизнь заново, по кусочкам, частичку к частичке. Делает то, что считает нужным сделать. Не дарит фальшивые улыбки, не лелеет себя призрачными надеждами, не занимается противными делами. Он строг, он сам выбирает, как жить дальше. Может, в этом и открывается его сила. Не даром говорят, что ото дна оттолкнуться легче. Таким размышлениям предавалась Александра Трусова, королева квадов и по совместительству русская ракета, прогуливаясь по парку после вечерней тренировки. Легкие хлопья снега падают на шапку, касаются кончика носа и ложатся на куртку. Теплый свет фонаря освещает дорогу, снег переливается под его лучами и хрустит под ботинками Саши. Саше есть, что терять: форму, тренеров, всеобщее признание, лед, медали. Значит, сейчас она не всесильна, а всего лишь заложник системы, в которой она живет. Она не может идти против, не может делать то, что считает важным, не может обвинить судей в подсуживании, вообще ничего не может. Выше Саши есть люди, а значит, придется если не слушать, то хотя бы выслушивать. Вне катка так же есть то, чего можно лишиться: поддержка родителей и лучшей подруги — Ани Щербаковой, с которой они знакомы достаточно, чтобы доверять все тайны, знать сильные и слабые места друг друга, ссориться, зная, что помиритесь, и, не стесняясь, говорить все, что придет в голову. Вести себя как неадекватные, когда вдвоем, прикрывать при необходимости и по возможности и шутить только так, как поймут лишь эти двое. Саша боялась это потерять, так что получалось, что в этом она тоже связана по рукам. Хотя этого и не чувствовалось: казалось, что с Аней наоборот легко и потерять ее довольно сложно. А вот в любовной составляющей Сашиного внутреннего мира не было ничего, что она могла бы утратить. Все уже потеряно и оставлено далеко в закоулках сознания. Еще полгода назад у Саши была лучшая девушка во Вселенной, как она сама считала и считает по сей день. Алена Косторная. Только вот Саша только сейчас понимает, что Алену она любила. Искренне и по-настоящему. Может, любит до сих пор. Но раньше она не придавала этому значения. Зачем думать о ком-то, кто всегда рядом, поддержит, утешит, не уйдет? Вот она, Алена, звонит ей вечером, узнавая, как у Сани дела. Вот Саша резко отвечает, что хочет спать и бросает трубку. Но Алена не обижается, утром подходит и, улыбаясь, спрашивает, выспалась ли та. Вот Саша кричит, что она снова не прыгнула пять четверных в программе, а Косторная крепко обнимает и говорит, что все получится. Вот у Саши плохо прошла тренировка, и Алена снова рядом: целует и не дает грустить. Вот Саша зло смотрит и говорит, что фигурное катание у нее на первом месте и она не может уделять Алене больше времени, чем ему, а Алена шепчет, что все понимает, сглатывая слезы и через силу улыбаясь. Саша задумалась, а когда она вообще поддерживала свою девушку? После ее неудачных дней она бросала фразы, что не должна ее успокаивать и не собирается портить себе настроение. Когда Алена хотела обняться, Саша нервно сбрасывала руки, говоря, что она не плюшевый медведь, чтобы ее тискать. Трусова и до этого понимала причину их расставания, но сейчас она заиграла новыми красками. Саша вспомнила их последнюю ссору. Предсезонные сборы в Новогорске проходили без сверхъестественного. Все те же тренировки, все та же Этери Георгиевна, с той только разницей, что она теперь каждый день напоминает про предстоящую олимпиаду. После тяжелого дня Саша сидит у себя в номере, анализируя ошибки на тренировке. Мышцы приятно ноют, значит, тренировка прошла не зря. В дверь вваливается Алена, вся в слезах и с потерянным взглядом. Саша нервно вздыхает: ее покой нарушили. — Чего ноешь? — Грубо? А когда она разговаривала с Аленой ласково? Та знала, куда идет. — Саш, мама сказала, что я вообще не достойна этого сезона, на олимпиаду я уже не выйду и вообще пора заканчивать с карьерой. — Алена всхлипывает, пытаясь остановить поток слез и разговаривать хотя бы немного внятно. — А я что сделаю? Тебе из каждого чайника об этом говорят, ты же не ноешь. — Саша закатила глаза. Она так хотела полежать на кровати один на один со своими мыслями, но ей приходится успокаивать ноющую девушку в дверях. — Да, но мама раньше так не говорила. Она кричала и ругалась. Она вообще много чего сказала. — Например? — Что я не могу ничего, кроме трикселя. Точнее уже и триксель не могу. — Снова всхлип. Трусову раздражают эти звуки, раздражает Аленин триксель. — И ты считаешь это неправдой? Алена отшатнулась как от удара. Это было больно, слышать от любимого человека такое. Лучше бы прогнала, как обычно, а не ковыряла деревянной палкой в порезе от ножа. Как известно, от душевной боли мы всегда защищаемся злобой, вот и сейчас Алену накрыло волной раздражения. — Да ты, черт тебя, издеваешься? Саш, ты можешь хоть раз в жизни сказать, что все хорошо, что я молодец, что я стараюсь, а не топить меня еще сильнее своими словами? Я и так уже не прихожу к тебе, когда мне плохо, тебе ведь нужна только веселая и сочувствующая Алена, но я не всегда такая! Когда ты наконец поймешь, что у меня тоже бывает плохое настроение, что меня тоже обижают, что ты не одна у нас несчастная на всем белом свете? Когда я услышу хоть пару слов поддержки и легкое похлопывание по плечу? Это переходит все границы. Я не могу больше так. Ты вообще не считаешь меня за человека. Я для тебя жилетка, в которую можно поплакать после неудачного проката. Может, пора уже глаза открыть? Саша слушала, честно пыталась понять Алену, но, в тот день, видимо, это было не то время. — Ален, закрой дверь с той стороны. Я не намерена выслушивать истерики. Успокоишься — придешь. — Не приду. И ты ко мне больше не подходи, будь добра. Определенно, виновата была она. Конечно, а кто выдержит к себе такое отношение? Она ведь не просто не давала Алене хотя бы малую часть того, что давали ей. Она вообще не собиралась что-то отдавать ей, отдавая все фигурному катанию. Это ведь на первом месте…? Конечно, ей нужна была поддержка. Конечно, она бы ушла, рано или поздно. Вот только тогда Саша об этом не думала. Алена была чем-то само собой разумеющимся, чем-то, что никак не может от нее уйти. А она смогла. Ушла и не вернулась. Сначала Трусова была уверена, что ей так плохо от того, что ей больше некому плакаться и никто ей сопли не вытирает. Поэтому в какой-то момент она попыталась высказать свое отношение к прокатам и судьям Ане, но та четко дала понять, что на сиюминутные всплески она реагировать каждый раз не собирается. Нет, естественно, Щербакова всегда ее выслушивала, всегда успокаивала после провалов и пыталась утихомирить ее пыл на тренировках. Но это было другое: Саша хотела, чтобы ее успокаивали при любом случае, когда ей этого захочется, а не когда ей это надо. Аня прекрасно все понимала, поэтому прямо сказала, что быть жилеткой не собирается. Позже и сама Трусова осознала, что ей это и не надо. В некотором роде оказалось, что ее бесят все, кто просто так пытается ее успокоить: ей нужна была Алена. Еще спустя некоторое время к девушке пришло четкое осознание: то, что она ощущала к Косторной, была далеко не привязанность и уж точно не скрашивание времяпровождения. Саша поняла, что Алену она любит. Вот только все уже потеряно. И именно в это время, в этом парке, Саша осознала, что терять уже нечего, а значит, можно без страха попробовать все вернуть. Саша уже другая, она понимает всю ответственность, не истерит по пустякам и осознает, что ей тоже нужно будет вкладываться в их отношения. «В любом случае, хуже уже не будет.» - решила для себя девушка.