Потерянный шанс

— Косторная, либо не мучай лед, либо катайся нормально! Глейхенгауз раздраженно смотрит на подопечную, то и дело бросая ей необоснованные замечания: то у нее глаза не туда смотрят, то шея не плавно поворачивается, то рот открыла не так, то волосы из пучка выбились, и совершенно не важно, что Алена работала с дорожкой и куда уместнее было бы сделать замечания по ней. Но на самом деле Косторная знала, чем «заслужила» такое отношение. Алена плавно катается по льду, стараясь не мешать одногруппницам. На руке противный фиксатор, который одновременно мешает ей двигаться и помогает не совершать резких движений. Кисть болит, кожа чешется, но это ничтожно по сравнению с тем, что весь тренерский штаб сейчас отвращено фыркал и закатывал глаза, когда она попадалась в поле зрения. А причиной всему этот самый фиксатор и пропущенный чемпионат России, главный старт перед Олимпиадой, на которую Алена уже точно не едет. Врачи ясно дали понять, что кататься она с этой травмой может, но если что-то пойдет не так, пообещали чуть ли не конец карьеры. Поэтому рассудительная Алена решила, что здоровье важнее. Да и претендовать на квоту, по ее мнению, она могла лишь призрачными надеждами, отчего ее решение ей казалось вполне обосновано. Вот только тренера так не считали, отчего сейчас приходилось терпеть пренебрежительные взгляды и вечные подколы. Девочки по этому поводу тоже разделились во мнениях, но никто ничего не высказывал, предпочитая сохранять нейтральные отношения, прекрасно понимая, какая мясорубка начнется в скором времени. Единственным человеком, кто высказал свою позицию, стала Даша Усачева. Она была хорошей подругой Алены, отчего та прислушалась бы к ее мнению. Но Даша сказала, что все Алена сделала правильно. И Косторная выдохнула. Они подружились не так давно, поэтому в некоторых случаях приходилось быть осторожнее с высказываниями, а некоторые стороны жизни друг друга они не знали. Например, о личной жизни Косторной Даша не знала ничего, изредка спрашивая, нашла ли та себе кого-нибудь, на что Алена отмахивалась, говоря что-то типа «Кому надо, сам найдет». Даша лишь улыбалась и уводила разговор в другое русло. Это была та спокойная, размеренная и безобидная дружба. Без ссор и недопонимания, но и без стопроцентного доверия. Хотя обе были уверены, что скоро пройдут этот этап, проверят дружбу временем и разногласиями, начнут доверять более серьезные секреты, и в конечном итоге станут людьми, знающими друг друга полностью. — Все хорошо? Ты какая-то злая. — Саша подъезжает вслед за Аленой к калитке и решается завести разговор. — Да нет, нормальная, — пожимает плечами Косторная и надевает чехлы на лезвия. — Ну ладно, может показалось. — Саша разворачивается и уходит в раздевалку, немного расстроенная не задавшимся диалогом. — Ален, а можно вопрос? Косторная вздыхает и поворачивается к Даше. — Ну чего тебе? Че прикопались-то? — А ты чо злая? — Даша недоуменно смотрит на подругу и берет ее под руку, подтягивая к раздевалке. — Да не злая я! Просто вам всем что-то от меня надо. — Ты из-за красавчика расстроилась? Алена поморщилась, услышав глупое прозвище тренера. И никакой Глейх не красавчик, почему его так зовет половина Хрустального? — Просто раздражает, что мое мнение всегда считается неправильным. — Они просто переживают. — Даша пыталась успокоить.- Ален, что спросить-то хотела. Почему вы с Сашей так резко дружить перестали? Поругались? Даше правда было интересно, Алена знала, что рано или поздно этот вопрос прозвучит, но подготовится к нему так и не смогла, поэтому промямлила первое, что пришло в голову. — Просто разошлись в какой-то момент. Сначала звонить перестали, потом здороваться. Бывает. Алена пожала плечами и разговор закончился, потому что девочки дошли до раздевалки.

***

— Привет! — счастливая улыбка и машущая в экран рука. Саша улыбнулась. Аня всегда брала трубку именно так, за исключением моментов, когда сильно расстроена. Или сильно обижена. Или сильно зла. В общем, кажется, не всегда. Но сегодня солнечная улыбка появилась у Саши в телефоне. — Привет, Анька. Как твое ничего? — Мое ничего ничего, а твое ничего, кажется, чего. Поэтому говори, чего, или не говори ничего. — Аня улыбнулась на загруженную Сашу, которая судорожно пыталась разобрать только что сказанное, но все эти чего-ничего завертелись в голове и суть в них терялась. — Че? Аня заливисто рассмеялась своей маленькой шалости и свалилась на кровать, перевернув картинку в телефоне. — И что смешного? — Ты так смешно пытаешься все понять, как будто на экзамене сидишь. — Аня рассмеялась еще сильнее, и Саша позволила себе улыбнуться. — Ты такая веселая, как будто я работала на тренировке за двоих, а у тебя был выходной. — Так я веселая, потому что завтра выходной, а послезавтра только вечерняя. Саша заметно повеселела, поняв, что ее ждут маленькие каникулы. — Я то думала, что дружу с трудолюбивой девушкой, а она лентяйка, — Саша наигранно удивилась, а Аня нахмурилась. — У меня бабушка швабру лентяйкой называла. Теперь уже смеялась Саша, а Аня поняла, что последующие дни от прозвища лентяйки ей не отвязаться. — Сань, как смотришь на небольшую вечеринку у меня завтра? — Аннушка, когда вы стали такой ярой тусовщицей? Я не собираюсь держать твои волосы над унитазом! — Саш, обычная ночевка, — закатила глаза Аня, — Никакого алкоголя в моем доме не будет. — Ну вот. И зачем идти тогда? — Саша состроила расстроенное лицо и горько выдохнула. — Не паясничай. Думаю позвать тебя, Ками, Марка, Артура может быть, и Дашу с Аленой. Маленькой компашкой. Саша напряглась, услышав имя, отдающее болью в груди, и заметно погрустнела. — Саш, до сих пор? Алена? — уловила Аня настроение подруги. Она, конечно, была в курсе всего, и не оправдывала Сашу, а, напротив, говорила, что ей стоило быть более дружелюбной. Хотя бы. — Ань, я люблю ее. Аня встала в ступор. Саша ни разу не говорила, что любит Алену, тем более так резко, и уж тем более не закусывала губы после этого, пытаясь задержать слезы. Это было что-то новое, не похожее на их прошлые разговоры. Это было искренне. — Саш, но ты же понимаешь… — Понимаю, — прервала ее тираду Саша. — Понимаю, но люблю. И тогда любила, наверное. — Это глупо. — Но это правда. Ань, она меня не простит? Аня задумалась. Врать она не собиралась, никогда не врала. По крайней мере Саше точно. Щербакова прокрутила все моменты, о которых знала, в голове, пытаясь понять, что чувствовала Алена. Понять так и не получилось, а отвечать пришлось. — Не знаю, Саш. Не уверена. Но попробовать то можно. Только не как раньше. Придется кое-что менять. Саша улыбнулась в телефон. Ей так нужны были именно эти слова, именно от Ани. Все прояснилось, когда Саша сказала обо всем в слух. Теперь ее решение кажется правильным. — Я знаю, Ань. Я изменю.