тучи

      Боль. Везде лишь она.       И ведь именно боль будит меня ото сна.       Я открываю глаза и вижу серый кирпичный пол. Лежу животом вниз, прижавшись к камню левой щекой. Встать сил не хватает, и я просто переворачиваюсь на спину. От этого ничтожного движения звон в голове усиливается и отдает пульсацией в конечностях. Я пытаюсь сфокусироваться на том, что вижу, но это удается с трудом.       Передо мной темно-серый осыпающийся потолок. Тут я чувствую под головой что-то мокрое — любопытство пересиливает болевые ощущения, и я аккуратно встаю на колени и ощупываю затылок. Кроме большой шишки, я ощущаю, что волосы влажные и липкие. Подношу руку к глазам — она окрасилась в красный. Но это не кровь. Не тот оттенок. Фуксия? Амарантовый? А этот запах... странно знаком мне.       Начинает тошнит. Наклонив голову, я вижу красную лужу на полу — прямо на том месте, где минуту назад покоилось мое лицо. Меня, видимо, вырвало от долгого голодания, пока я была без сознания. Но отчего такой цвет — ведь около шестнадцати часов я ничего не ела. Хотя, наверное, к этому моменту времени прошло даже больше.       Оглядываюсь. Я в комнате из серого кирпича. Дверь, конечно, заперта. Стены неровные, старые, а блоки местами выпирают. Есть маленькое зарешеченное окно у самого потолка. Это единственный источник света. А также намек на время. Солнце еле различимо за тучами, но его очертания через некоторое время подскажут мне, утро сейчас или вечер.       Поднимаюсь на ноги, и замечаю, что на мне нет кроссовок. Можно было придумать пытку и изощреннее, чем обморожение пяток. Вообще-то кроме одежды у меня вообще нет тут вещей. Все забрал тот гад. Подхожу к двери. Для приличия дергаю пару раз за круглую ручку со скважиной. Наверняка у лже-шерифа в связке имеется ключ и от этого замка. Та сцена, в которой он снимает солнечные очки, не выходит из головы, будто кто-то поставил ее на перемотку. Снова и снова.       Почему он меня не убил? Да и что вообще происходит в чертовом Детройте? Это секта? В таком случае, где остальные ее члены?       Окончательно проснувшийся мозг бешено работает. Я начинаю осматривать свою «камеру»: провожу руками по полу, перехожу к стенам, и взгляд автоматически цепляется за маленький квадрат окна. Солнце немного придвинулось к горизонту. Возможно даже, что я нахожусь здесь всего несколько часов, с утра.       Пальцы продолжают касаться ледяных шершавых кирпичей. Некоторые из них очень подвижны — вот-вот и выпадут. За такими можно было бы устроить прекрасный тайник. Сердце начинает биться чаще, и тепло приливает к щекам. Я судорожно продолжаю щупать стены, теперь уже сразу вытаскивая блоки и укладывая их на пол.       Вскоре у меня получается приличная пирамида из кирпичей. Один за другим, «тайники» оказываются пустыми. С каждым новым провалом решимость тает, а рукам тяжелее брать в руки блоки. От отчаяния я начинаю задыхаться, и не сразу замечаю холодные дорожки на щеках.       Кажется, прошел не один час — солнца уже совсем не видно в тучах, скопившихся у линии горизонта. Что-то мне подсказывает, что прогноз погоды, который пришел недавно в виде сообщения, вполне может сбыться. Я кладу очередной кирпич и сажусь на пол, поднимая голову в сторону окна.       Тучи грозовые. Несколько долгих секунд я рассматриваю их, не обращая внимания на железные прутья. Такая красота. У них мой любимый цвет. Серый. Но не такой, как этот старый кирпич. Нет, совсем другой. Дымчатый, с оттенками синего, зеленого и фиолетового, — неясный глазу, но такой чистый. Лицу становится совсем холодно из-за слез, когда я чувствую на нем легкий ветерок с ароматом приближающегося дождя. И тут во мне с новой силой вспыхивает гнев. Жажда жизни — настолько яркая, какую я никогда за свои двадцать шесть лет не испытывала — превращается в слепую ярость.       Я с ревом вскакиваю на ноги. Беру с вершины пирамиды один кирпич и с неизвестно откуда взявшейся силой бросаю его в противоположную стену. По дугообразной траектории он угождает почти в самый низ стены. От места столкновения во все стороны летят ошметки кирпича, один из которых лезвием бритвы проводит по моей щеке. Я запоздало прижимаю к лицу руки в попытке защититься — на моей ладони кровь. Теперь это точно она: алый цвет и характерный запах железа это подтверждают.       Вот дура. И чего я этим добилась? Пыль от кирпича уже опустилась, и теперь можно рассмотреть место происшествия поближе. Я осторожно ступаю по камню босыми ногами, стараясь не наткнуться стопой на один из осколков.       Мой импровизированный «снаряд», видимо, угодил в один из подвижных кирпичей — на его месте зияет небольшая дыра. Опускаюсь перед ней на колени и с трудом просовываю в нее руку. Пусто. Я разочарованно тащу ладонь к себе, но она застревает в проеме. С силой и злостью дергаюсь, уже не заботясь о возможных порезах об острые сколы кирпича. Рука с каменным хрустом вылетает наружу. А следом за ней — блестящий серебряный ключ.       Тут же я вскакиваю и бегу к двери, по крайней мере дважды наткнувшись ногой на осколок. Но всякая боль отошла даже не на второй, и не на третий план. Живот от волнения скручивает, когда я пытаюсь воткнуть ключ в замочную скважину в ручке. Ладонь трясется и несколько секунд у меня не получается попасть в паз. Дыши глубже, Гвен.       Тррр.       С этим звуком ключ полностью вгоняется в замок, я с силой его поворачиваю.