Snødronningen

Первым делом, конечно же, в самолёте — это надо удобно усесться. Йоханнес любил самолетные кресла — именно по его оценкам, они были удобней некуда, поэтому полёты для него проходили куда как комфортнее, чем для того же Крюгера, который вечно жаловался на это: «Я в них тону!» Вот ведь была ирония судьбы. Симену без конца доставались шутки наподобие «пропустите омежку», и всё из-за его невысокого роста и миловидного лица, хотя был он самым настоящим альфой. А Йоханнесу, реально являющемуся омегой, никто ничего такого не говорил, и даже не подозревали, кто он на самом деле. Улыбчивый Валнес, уже устроившись у иллюминатора, кивнул Клебо в знак приветствия, лениво наблюдая за сокомандниками в салоне. Йоханнес порадовался тому, что тот уже устроился на своём месте, и не надо потом будет вставать, чтобы пропустить его. Они были ровесниками, но Эрик как ребёнок обожал сидеть у иллюминатора и негласно вся команда, кто бы ни летел рядом с Валнесом, усаживали его туда. Плюхнувшись в кресло, Йоханнес расслабился. Сборная ещё загружалась в самолёт, было шумно — спортсмены вспоминали, всё ли взяли, тренеры проверяли, вся ли команда на месте. Носсум с сосредоточенным видом возвышался между кресел со списком лыжников, следя за тем, чтобы никого не забыть. Привычная суматоха успокаивала, создавая приятную атмосферу ожидания, и Клебо задумался о предстоящем этапе. Говорят, с россиянами будет трудно. А когда с ними было легко? Даже на прошедшей олимпиаде, куда не попал почти весь основной состав сборной, Россия зажгла. Вчерашние юниоры достойно выступили и прыгнули выше головы. Хотя Йоханнес и сам вчерашний юниор, а уже трёхкратный олимпийский чемпион, недооценивать соперников он не спешил. Русские хороши в лыжах, что и говорить, и с ними надо быть начеку, а не ощущать себя непобедимым заранее. Хотя Иверсен и говорит, что обскачет всю российскую сборную на одной лыже, Клебо предпочитал прилагать к уверенности тренировки и тактику. Деморализацию же русских оставили Иверсену для его порой феерически идиотских интервью. В этот раз в самолёте не поспишь — лететь всего ничего, но Йоханнеса это не расстраивало — он выспался, поэтому теперь мог заняться своими делами, а именно чтением книги. На такие занятия парень находил катастрофически мало времени, так что это можно было назвать удачей. Закладка находилась ещё в самом начале небольшого томика — совсем недавно Клебо схватил его в библиотеке, заинтересовавшись названием. Книга содержала стихи, что было на руку спортсмену — читать и вдумываться в долгое произведение по ходу сезона оказалось бы проблематичным. Йоханнес встретился глазами с Носсумом, окинувшем их с Валнесом взглядом и что-то отметившем у себя на листке. Выходит, сейчас уже взлетят, раз тренер начал чиркать карандашом, ставя отметки о присутствующих, и парень повернул голову, глядя в салон — действительно, бо́льшая часть лыжников уже расселась по местам. Что же, скоро они поприветствуют Финляндию, а с ней и первую в этом сезоне лыжню Кубка мира. *** Вот то, что и заселение в отель Носсум будет проводить чётко по списку, Йоханнес точно не ожидал. Тренер построил лыжников на дорожке недалеко от входа и сверял лица со списком. Интересно, чего он ожидает, подумалось Клебо, что кто-то из самолёта не вылез или потерялся по дороге сюда? Или лишних найти опасается? Как-то слишком, учитывая, что уже хочется есть и побыстрее разложить вещи в номере, а вечером ещё тренировка. Эйрик наконец удовлетворился результатом сверки и отпустил команду по номерам. Не хотелось бы, чтобы это продолжалось ежедневно по нескольку раз, и Йоханнес понадеялся, что их хотя бы в столовую не будут так водить. Отчасти он догадывался, из-за кого Носсум всё тщательно сверяет, и скосил взгляд на Эмиля — тот, вечно всё теряющий, как ни в чём не бывало рассказывал о чём-то близстоящему сокоманднику и радостно улыбался, видимо, не подозревая, что тренер уже начал опасаться потерять где-нибудь его самого. Наконец команда была отпущена, и явно не без удовольствия от того, что прибыли, лыжники поспешно разошлись по номерам. *** Живописный вид с полигона открывался с любого ракурса. Ели, на чьих широких лапах лежало уже достаточно снега, грузно возвышались зелено-белыми пирамидами над трассой, склонив верхушки, и стройными рядами уходили вдаль, сливаясь в лес, тёмной полосой протянувшийся вдоль горизонта. Чистый холодный воздух и лёгкий ветерок довершали картину. Лыжня оказалась что надо — финны отлично её подготовили и не было ни малейшего повода сомневаться, что на соревнованиях она будет такой же идеальной. Сборная Норвегии выкатилась на первую тренировку в полном составе. Хоть и не все побегут спринт, следовало размяться и не давать себе расслабляться перед дистанциями. Так что сегодня особо нагружать лыжников после перелёта не планировали, и бо́льшая часть команды то ездила, опробуя снег, то лыжники останавливались, дурачась друг с другом. Вдохнув местный воздух, Йоханнес прикрыл глаза. Ощущалось, что вот оно, скоро — соревнование, тяжёлое дыхание соперников позади, сбоку, мелькание лыж. Даже ощутилась некая взбудораженность от предстоящих гонок, но стоило открыть глаза, как тут же представала спокойная картина тренировки собственной сборной, и на мгновение появлялось чувство, что вот хорошо бы сейчас действительно оказаться на трассе перед зрителями, несясь за очередным триумфом. Клебо оттолкнулся палками и проехал несколько кругов. Слишком больших он не планировал, как и все, опробовал снег — и остался в восторге — остановился рядом с Полом посреди полигона, как и несколько других сокомандников. — Что скажешь? — однозначно, опытный коллега спрашивал про снег и погоду. — Если будет так послезавтра, отлично, — Йоханнес улыбнулся в ответ Голбергу. — Там русские, эй! — внезапно крикнул кто-то. Разом повернувшись в сторону, куда указывали, вместе с остальными, Клебо заметил нескольких лыжников. И впрямь русские, однако, что они делают не на своём полигоне? Как выяснилось от самих подъехавших поближе соперников, заблудились. Норвежцы долго смеялись над угрюмыми лыжниками из России, ко всему, отпустили несколько шуток. Однако уже вскоре некое напряжение ушло, и на лицах тех даже появились лёгкие улыбки. Неожиданно внимание Йоханнеса привлёк один из русских. Большунов — он помнил его на Олимпиаде, ещё ведь и по юниорам вместе выступали, однако как-то и не обращали особо внимания друг на друга. Александр поздравлял его с золотом, стоя рядом на подиуме с бронзой, в другой раз он был и с серебром. Выдающийся спортсмен, Россия сейчас возлагает надежды на то, что он станет большой звездой. Александр особо не улыбался, и стоял чуть поодаль от других, как раз недалеко от Клебо. Норвежец перекинулся с ним парой слов на Олимпиаде, но тогда голову кружил успех и долгожданное чемпионство, а теперь он отметил мощность фигуры лыжника напротив. Альфа мрачно взирал то на него, то на других, и явно хотел продолжить тренировку вместо того, чтобы старшие товарищи перекидывались колкостями с норвежцами, смеясь и теряя время. Выглядел он как-то не в своей тарелке. Йоханнесу захотелось его приободрить. Клебо поздоровался, махнув рукой и подъехав ближе. — Не пора бы ещё размяться? — предложил он, но русский, видимо, не понял, и он показал рукой на трассу, покосившись на своих. Александр посмотрел в сторону трассы, потом снова на Йоханнеса и улыбнулся. Йоханнес поймал этот взгляд, и сердце застучало быстрее. Александр улыбался так солнечно, что не ответить такой же улыбкой было невозможно. Он и на Олимпиаде улыбался, но тогда Клебо, на мгновение залипнув на него, не смог задержать на нём внимание — пребывая в эйфории от олимпийского золота, задерживать его на чём-либо он был не в состоянии, а сейчас… Этим вечером они проехали несколько кругов вместе, редко говоря что-то по-английски — о погоде и о качестве трассы. А потом разошлись по своим сборным, даже пожелав друг с другом проехаться ещё разок на тренировке. И Йоханнес возвращался в отель, пряча улыбку — губы сами расползались в стороны при воспоминании о том, как улыбался русский.