Во все цвета

Первым же сюрпризом, стоило Глебу выйти из больницы, оказалось достаточно ожидаемое всеми выселение из квартиры - вернее, не сказать чтобы он сам совсем уж этого не ожидал, однако, всё же хотя бы не настолько поспешно. Появление же брата с вещами на пороге, в свою очередь, для Вадима уже ничем внезапным не было - прочитав всё в одних усталых голубых глазах и по стоптанным пыльным ботинкам, он молча пропустил Глеба в квартиру, не задавая лишних вопросов. -Вот так всё и просирается,- вдруг задумчиво обронил младший Самойлов, садясь на диван и даже не разбирая вещи - Вадим покосился в его сторону. Неторопливое раскладывание своих сокровищ по полочкам всегда было для Глеба первостепеннейшим ритуалом, едва тот переступал порог и успевал разуться - он ещё не понял, где именно, но где-то от этой фразы повеяло едва уловимым фатализмом, как сквозняком из плохо закрытого окна. Вадим сел рядом - сейчас всем им (пожалуй, даже всем четверым) нужно было во что бы то ни стало тормозить перед провалом безысходности всеми силами, личными и обоюдными. -Да ладно, Глебсон, это как-то перегиб - не прямо уж "всё". Глеб невесело усмехнулся, побарабанив пальцами по подлокотнику - ну да, не всё. Только самое основное. -Семья, дом, жизнь наверное - больше ничего вроде, в самом деле. Хочу разноцветные галоши, видел недавно в магазине. Вадим в который раз мысленно удивился глебовской способности за две секунды сменить тему от "всё просирается" до цветных галош, однако, не подал виду - переходить непосредственно к необходимому вопросу после таких заявлений было бы довольно двусмысленно и, возможно, в какой-то мере даже оскорбительно, а потому для начала старший Самойлов высказался по поводу данной мысли чем-то неопределённо-одобрительным. И тем не менее, ходить вокруг да около бесконечно было попросту невозможно. -Глеб. "Глеб" бывает разное - иногда это "Глеб, пожалуйста, не надо истерить", иногда "Глеб, ты что офигел", иногда "Глеб, я всё понимаю, но...": иными словами, в одно имя может быть вложен любой из сотен посылов, но главным оставалось другое - обладатель этого имени давно умел различать все эти вариации. Сейчас оно, предположительно, готовилось означать что-то в духе осторожного "Глеб, ты только не подумай, что я..." или "Глеб, я вот сразу предупрежу..." - как бы то ни было, пока он лишь всем своим видом дал понять, что внимательно слушает. -Не пойми меня неправильно... Значит, всё верно - Глеб даже мысленно улыбнулся, внутренне награждая себя медалью телепата. -Я не то что бы хочу тебя задеть, тут в другом дело - я скорее с точки зрения... ну, возможных способов улучшения ситуации. Ты не думал насчёт того, чтобы снова обратиться в клинику? Я опять же не говорю, что там что-нибудь настолько не так - просто тогда тебе вроде стало как-то немного получше, да и мы все за тебя переживаем с учётом последних... -Да всё я понял,- небрежно отмахнулся Глеб, и до того прекрасно знающий, что рано или поздно об этом зайдёт речь - он вспомнил белизну в своих видениях. Вспомнил, как проходя мимо церкви в последний раз, споткнулся и чуть не расквасил нос об тротуар - а потом, подняв взгляд на сияющий где-то недостижимо далеко крест, никак не мог отойти. Как зашёл туда и растворился в тихом благоухании, приглушённом хоре и мерцающем пламени свечей - ему в первый раз в жизни показалось, что он почувствовал то самое, наверное, что называется покоем: а ещё - странную мысль, что это хотелось бы чувствовать всегда. И, кажется, именно тогда, буквально несколько дней назад, понял - нет, снова почувствовал - где у человека душа. Ему всегда казалось немного преувеличенным, когда говорили, что можно ощутить её местонахождение - тогда он убедился, что нет. Нисколько. -Нет, Вадик,- вдруг ровным голосом отозвался Глеб - Вадим вгляделся в его черты. На этот раз в них не было ни яростного упорства, ни истеричности, ни готовности спорить до хрипа - скорее просто "нет" и всё. Даже напротив - он казался настолько спокойным, каким не выглядел никогда: только если, быть может, во сне. -Мне нужно не туда. -А куда,- сорвалось само собой у Вадима - такие туманные изречения после всего, что происходило, не могли не волновать. Однако, тот, судя по всему, имел в виду всё же не что-то столь радикальное. -Мне нужно креститься,- совсем уж неожиданно, как что-то само собой разумеющееся, подытожил Глеб - Вадиму показалось, что где-то в мире в целом резко отключилось логическое обоснование происходящего. Нет, не то что бы он был против, и не то что бы это было что-то совсем уж неожиданное для Глеба (собственно, в случае Глеба вряд ли что-то ещё могло оказаться неожиданным) - просто конкретно сейчас явно рассчитывал услышать что-нибудь не совсем то. Для самого Глеба, судя по всему, всё, напротив, было предельно ясно и просто. -Так значит... Ну, значит с наркотиками тем более нужно завязывать,- всё же нашёлся Вадим, заодно ввернув основную из нынешних проблем - Глеб посмотрел на него так, что он резко почувствовал себя как минимум не очень умным. -А что я, по-твоему, вообще тут делаю,- всё-таки уточнил младший Самойлов - едковато, но всё равно на удивление мягче обычного. Чуть позже Вадим понял, почему - потому что он боится этих новых шагов. Потому что за этой колкостью он снова пытается прятаться. -Если бы я не собирался, я бы нашёл какую-нибудь другую квартиру и продолжил бы в том же духе - только я здесь. Мне нужна помощь, Вадик,- добавил он ещё внезапнее - окончательно смягчившись и даже как будто неуверенно. Конечно, как иначе - Глеб Рудольфович Самойлов ведь уже давно само воплощение самостоятельности, помощи никогда не просит и вдруг такое: эта неумело скрытая доля нерешительности для Вадима тоже была более чем понятна. -Пожалуйста. Ты же сам завязывал. Перед Вадимом пронеслась череда ломок, выворачивающих все кости болей и поглощающей бездны - впрочем, Глеб и сам знает, о чём говорит, конечно же. И само собой, ему действительно нужна помощь. Карие глаза снова встретились с голубыми, постепенно вновь приобретающими свойственный им живой, полный тонкого ума блеск - наконец Вадим кивнул. -Да. И я буду рядом.