Во все цвета

В общей картине сидящего во дворе на лавочке "молодого отца", мирно читающего книжечку и заодно исправно время от времени качающего ногой колясочку с младенцем, не было бы ничего удивительного, не будь эта кудрявая безобидная фигура Глебом Самойловым - подходя к лавке, Вадим с трудом удержался от того, чтобы протереть глаза или сделать ещё что-нибудь из того, что обычно делают в таких случаях. -Под какими угрозами тебя выставили за дверь?- осведомился старший Самойлов, мельком заглядывая в коляску к преспокойно спящему младшему Глебу и переводя взгляд обратно на брата - как правило ещё с пару месяцев до рождения сына того невозможно было выманить из дома за исключением случаев крайней, высшей и безусловной необходимости. -Не ори,- невозмутимо и миролюбиво заметил Глеб, не отрываясь от книги и переворачивая страничку. -Если он проснётся, это будет твоей проблемой. Так что в твоих же интересах. Вадим приподнял брови, но поначалу промолчал, садясь рядом. Картина по-прежнему была настораживающе идиллической. -Что читаешь?- наконец не удержался он, впрочем, послушно сбавляя децибелы - Глеб шевельнул бровью и наконец удостоил его взгляда. -Гофмана. Это уже несколько больше походило на правду и добавляло в лёгкий сюрреализм происходящего чего-то Глебовского - Вадим понимающе кивнул. -Ну-ну. Ему главное потом не подсовывай, Бога ради. -А можно я хотя бы со своим ребёнком сам разберусь,- лениво завредничал Глеб, впрочем, без особого напора - в первую очередь его и вовсе интересовало другое. -И вообще чего это ты заявился? -"Привет, Вадик, рад, что ты решил заглянуть, я тоже соскучился и рад тебя видеть",- ненавязчиво намекнул Вадим - как и следовало ожидать, особенной реакции не последовало. Глеб аккуратно качнул ногой коляску. -Господи, убери этот взгляд, пожалуйста - я не мог просто так решить зайти к своему брату и, на минуточку, племяннику? Более чем однозначное хмыканье - собственно, этот ответ ясен и ожидаем ещё до того, как прозвучит. -Не мог. Так что выкладывай. Вадим выразительно вздохнул, на всякий случай зачем-то сразу же покосившись в сторону коляски, словно это могло нарушить богатырский сон находящегося там самого младшего Самойлова - Глеб Глебович тоже вздохнул, но больше ничем не ответствовал и просыпаться не планировал. -Ну, я подумал насчёт "Моряка", например. Это вроде достаточно удачная песня, я бы сказал... -Особенно удачно все восприняли "вино и гашиш",- едко заметил Глеб, мысленно прокручивая все рецензии о "пропаганде", пагубном влиянии на неокрепшую психику несовершеннолетней аудитории и прочее, и прочее - тем более, уже можно было догадаться, о чём именно здесь может идти речь. -Ну допустим. И что же ты там такого надумал? -Что было бы практично снять клип и на неё,- достаточно ожидаемо отозвался Вадим, предпочитая смотреть куда-нибудь на нарисованные классики под колёсами коляски. -Раз уж мы взялись это дело раскачивать. -"Мы взялись",- усмехнулся злопамятный Глеб, перед чьим мысленным взором всё ещё покачивались дельфины и Конисевич - и добавил, невинно вворачивая тонкую нотку сарказма: -Как жаль, что "Моряка" по большей части поёшь ты. -Ничего, я что-нибудь придумаю,- заботливо пообещал Вадим, одаривая брата теплейшей улыбкой. -К слову, я договорился на пятницу выступить в Питере. Пока нас ещё куда-то зовут. -Классный ты, мог бы и у меня поинтересоваться,- прохладно ответил Глеб, демонстративно возвращаясь к книге - многолетняя усталость вдруг навалилась с новой силой от одной только мысли о том, чтобы опять куда-то ехать, тащить инструменты, проталкиваться через фанатов, трястись в душном поезде... -И почему опять Питер - мы там не так давно были. -Перестань капризничать,- цыкнул на него Вадим, рассеянно бросая взгляд в книгу через плечо - в самом деле Гофман. -Я уже сказал - пока нас зовут, надо ловить моменты. -У меня было относительно не отвратное настроение, ты пришёл и всё испортил,- пожаловался Глеб, по-прежнему не глядя на собеседника - Вадим только снова приподнял брови. -Я тебя тоже люблю. Таня дома? Я бы зашёл поболтать. -Дома. ...Хозяйничающая по дому Таня, мимоходом протирающая пыль, пока благоверный "изгнан" во двор, была уже несколько привычнее - посидев немного за столом и вкусив плоды "я тут пообедать по-быстрому делала пока они не ушли, хочешь тоже поешь", Вадим наконец осторожно осведомился: -Ну как у вас вообще в целом? Я просто не знаю, чего иногда ждать от Глеба, и тем более плохо представляю, как он функционирует в роли отца, поэтому мало ли... -Да нет,- пожала плечами Таня - с ролью мужа у Глеба вообще, честно говоря, было почему-то похуже, чем с этой. -С этим всё как раз прекрасно. Он, правда, играет Глебу эээээ... свой репертуар, но тому вроде нравится. Я поначалу пыталась настоять на каком-нибудь "Кузнечике" или вроде того, но ладно уже. А так он его очень любит, я вижу - да и тот с ним на самом деле меньше всего плачет, я заметила. У нас в другом дело. Вадим внутренне насторожился - со стороны Тани раньше ничего даже близкого к чему-то проблемному ни разу не исходило. Значит, что-то определённо происходило. -А в чём? Опять кренделя какие-то выкидывает? Таня положила тряпку и села следом, покачав головой - Вадим впервые заметил, что она устала. И устала, пожалуй, давно - только видно лишь сейчас. -Нет, не знаю. Просто понимаешь... Он уже вроде бы целыми днями сидит дома, а его словно нет. Или как будто он за каким-то стеклом - просто ощущение, что он где-то не здесь в основном. Как вот он любит говорить про "другую реальность" - вот в ней где-то и находится, здесь ему плохо. Я до сих пор не до конца могу понять, почему - я не во всём его понимаю, и это меня беспокоит. Я знаю, что он пьёт, знаю, что иногда... употребляет, но это Бог с ним - он не буянит и ничего такого не делает, поэтому то, о чём я говорю, явно от другого. И я не знаю, от чего, и чем ему помочь тоже - или как преодолеть то, что между ним и всем вокруг, включая меня. Не знаю... Вадим помолчал. Если Таня, терпеливая и заботливая (даже самая терпеливая из всех, кого он знал), начинала сдавать позиции, значит, дело определённо было так себе и принимало новый оборот. -Ты говорила с ним об этом?- всё-таки решился спросить старший Самойлов - Таня слабо улыбнулась и вновь покачала головой. Что-то в этом жесте показалось ему безнадёжным. -Нет, Вадик. Я не думаю, что есть толк. ...И тем не менее, не попробуешь - не узнаешь: из этих соображений, дав обоим Глебам отойти от свершения столь великого, как прогулка, и запихнув одного обратно спать, а второго на кухню, Таня всё же решилась хотя бы попытаться. В конце концов, молчать всегда не получится - это она осознавала яснее некуда. -Глеб, тебе не кажется... Ты не замечал, что ты стал несколько отстранённым? На лице Глеба отразилась своеобразная смесь лёгкой досады и скуки - таких разговоров он опасался ещё со времён Кати. -Судя по вопросу, так кажется в первую очередь тебе - почему бы с этого и не начать. Таня попробовала поймать взгляд голубых глаз - он не обнадёживал и всё так же был не здесь. Она рискнула предпринять второй заход. -Пойми, я просто... меня это беспокоит. Я вижу тебя каждый день, но у меня при этом ощущение, что мы не виделись уже с месяц - я замечаю, что тебе плохо... и совершенно не представляю что с этим делать. Честно. Глеб коротко хмыкнул - не она одна, здесь таких хватает, начиная с него же самого в первую очередь. -Тань, я больше двадцати лет всё представляю, представляю, и в итоге тоже всё равно не представляю - и что ты мне предлагаешь? Можешь сдать меня в психушку, чтобы упростить всем жизнь. Или в алкодиспансер. Или в наркодиспансер. У вас много вариантов, если что, можете даже между собой пообсуждать, кинуть жребий в конце концов. -Глеб, не надо так,- тихо сказала она, по-прежнему глядя ему в глаза - ему вдруг стало стыдно. В конце концов, она тут и ни при чём, она просто пытается понять - но как объяснить другим то, чего не понимаешь сам? Собственная беспомощность вызвала новый прилив глухого раздражения. -Тогда давай решим, как надо. Ты не знаешь? Я тоже не знаю. Мы уезжаем в Питер скоро, кстати,- вдруг бросил он, вставая из-за стола - Таня только кивнула, стараясь не давать волю эмоциям. Злиться на него по-прежнему не получалось - было только пусто и всё так же безнадёжно: от его усталости, от своей, от того, что никто не видит для них обоих выход и не может на него указать... В этот раз она больше не просила не пить.