Во все цвета

В культурной столице братья стали вести себя крайне некультурно, причём, к небольшому ужасу Саши, оба, что лишало малейшей надежды на какой-либо контроль: впрочем, здесь имелся один-единственный, пусть довольно тусклый, плюс - пьяненькие Самойловы разом забывали про все свои распри, любили друг друга нежнейшей любовью и, очевидно, ловили некую общую коньячно-водочную волну. То, что при этом доносилось от них на не самых осознанных интервью, слишком психологически травмировало клавишника и слишком веселило Андрея, а потому к репортёрам Самойловых всё чаще выпускали вдвоём - алкогольная идиллия длилась до ближайшего протрезвления, после чего их приходилось терпеть уже разбитыми и одинаково невыносимыми, после чего в свою очередь оба в ближайшем времени снова исчезали с радаров вменяемости себе на радость, остальным на горе. ...Блестящая идея "завернуть в забегаловку" перед возвращением домой посетила братьев достаточно спонтанно, равно как и обоюдное благоразумное решение не извещать о ней Сашу с Котовым, уже отправившихся на вокзал - Самойловым же, передающимся распитию спиртных напитков, было отнюдь не до всяких глупостей: подождал бы хоть весь мир, не то что поезд. Спустя неограниченное количество времени и вышеупомянутых напитков остатки здравого рассудка окончательно уступили место неконтролируемому веселью. -Давай на бррррдррр...,- пытался изречь Глеб, неопределённо жестикулируя - Вадим посмотрел на него самую малость помутнённым взором. -Брр.. бррдрршаф-т? -Да,- предпочёл максимально краткий ответ Глеб, довольствуясь тем, что его поняли - брудершафт показался ещё более блестящей идеей. -Межжду проччм,- продолжал мысль Глеб, ухитрившись даже ничего не разлить - в голубых глазах заплясали шальные огоньки. Вадим уже знал, к чему это - Глеб всегда любил провокации, всегда любил вытворять что-нибудь "из ряда вон", и, надо сказать, иногда он сам был не прочь выступлений на публику вне сцены. -Меж-жду проччм после бррр... после этого знаешь, что прин-нято? Вадим только ухмыльнулся - сейчас они были под достаточным градусом. Собственно, это они делали и без всякого градуса - просто потому что. Просто потому что им было плевать на мнения, нравились ошалевшие взгляды и нравилось дурачиться - от Глеба пахло коньяком и вызовом. Сейчас он больше напоминал Чеширского кота, нежели "младшего Глебушку" - где и когда он этому всему научился? Где взял весь этот броский эпатаж, когда научился так щуриться и улыбаться, словно по утрам как минимум пьёт кровь девственниц или что-нибудь подобное? После брудершафта должен быть поцелуй, это всем известно - он и следует, зная, что все косятся по углам: для этого же всё и делается. Он ведь такое любит, чертёнок - всё по тем же сытым голубым глазам видно, что доволен эффектом. Что бродит в этой кудрявой голове? Да кто ж его знает. Все в этой группе уже привыкли. Они оба знают только то, что выходя на улицу еле держатся на ногах, что один, что другой - странно, что ещё нашли нужную машину. -Ты куда пополз, там ж-же... руль,- уловил некий проблеск ясного сознания Вадим, заметив, что брат огибает машину не совсем с той стороны - тот вдруг засмеялся. Он уже явно в готовой кондиции. -Мн-не кажется... мне кажжжется, мы оба так ужрались, что там уже... всё равно, где ррруль. Замечание довольно резонное - впрочем, сейчас было на удивление всё равно. Всё равно, что скажут Саша с Андреем, всё равно, что "вождение в нетрезвом виде опасно для жизни" (как будто они не делали ничего другого, что опасно для жизни), всё равно на весь мир - жизнь рассыпалась сверкающим фейерверком, заглушающим все последствия. Они и вовсе толком ни о чём не думали, колеся по эстакаде, пока была эта возможность не думать, отлетая в совсем другое временное пространство, где нет никого и ничего - Вадим вернулся в этот мир за одну секунду по одному толчку и короткому "Блять Вадик" от Глеба, который почти не матерится: ночные огни, отчаянный визг тормозов, новый звонкий удар (на этот раз обо что-то металлическое) и бледное как смерть лицо брата пронеслись за кратчайшую долю секунды. Он понял, что жив, кажется цел и уже даже вроде бы трезв, когда Глеба на соседнем сидении уже не было - выйдя из машины на негнущихся ногах, Вадим увидел, как тот осматривает кого-то, склонившись над тёмным телом на земле, и, кажется, что-то ему кричит. -Живой... Он живой! Ты оглох что ли нахуй, скорую вызови уже! Вадик! Мы его сбили, ты не понимаешь, что ли? Мы его сбили, блять... Он окончательно вернулся на землю, пока рука уже сама набирала номер - вокруг начинал кто-то толпиться. Вадим только сейчас понял, что тёмная фигура на земле - какой-то мальчишка лет восемнадцати. И да, они его сбили. Они оба всё ещё плоховато понимали происходящее даже в отделении милиции, когда уже знали, что мальчишка отделался сломанной ногой - Глеб по-прежнему бледнел, смотрел перед собой и мелко дрожал. Доверие к представителям закона у него пропало ещё с начала девяностых, когда он полтора часа стоял лицом к стене под прицелом омоновцев, совсем не изящно уронивших что-то на Сашины клавиши и разбивших их к чертям - однако, страшно было не от них. Осознание того, что они запросто могли лишить жизни человека, которого даже близко не знали и который ровным счётом ничего им не сделал, просто потому, что они два алкаша и скатываются на дно, душило липкими пальцами ужаса перед пропастью собственного сознания, граничащего с наступающей паникой. -Глеб, ты меня вообще слышишь?- пытался достучаться Вадим - полупрозрачные глаза наконец обратились к нему. -Они сказали, что ты можешь идти. Я до утра тут и тоже выпустят - ладно? Не истери, пожалуйста, всё нормально. Меня выпустят, с ним всё будет в порядке тоже - просто иди к Саше с Андреем, хорошо? В глазах Глеба снова блеснул страх - оставаться один на один со всем произошедшим, пока его же брату ещё Бог знает что за это время пришьют, казалось единственным, что может сделать всё ещё хуже, и почти что немыслимым. -Не выпустят,- вдруг забормотал Глеб, для чего-то хватая его за руку - почему-то во всём этом хаосе Вадиму ни с того, ни с чего вспомнилось, как он забирал своих котят, начав с одного. -Я не верю, никуда они с утра не выпустят... а вдруг они тебя посадят... куда я сейчас пойду, я же даже вокзал не найду, куда мне теперь... -Выпустят, не говори ерунду,- твёрдо отозвался Вадим, отчаянно призывая всю свою уверенность - он и сам не до конца и не во всём верил, но видя, что брат уже на грани истерики, прекрасно понимал, что сейчас главное хотя бы её предотвратить. Каштановые кудряшки снова мелко подрагивали. -Куда они там посадят... Глеб, иди, пожалуйста. Всё будет хорошо, я тебе обещаю - понял? Утром я к вам вернусь. Не реви только и не паникуй - мы легко отделались, он живой и слава Богу. Давай, иди. Глядя вслед удаляющейся по неопределённой траектории невысокой фигурке, Вадим невольно ощутил, как на душе становится ещё паршивее, чем было - конечно, он напуган. И поскольку это Глеб, кто его знает, к чему это приведёт. Глеб вышел на ночную улицу - одну из сотен других улиц. Независимо от количества машин или людей, она казалась совсем пустой и безликой, а он сам себе - безнадёжно потерявшимся совсем одному. Внутреннюю тишину прервал разрывающийся с вечера телефон - он заметил это только теперь. -Да неужели! Голос Андрея, как всегда бойкий и энергичный, а сейчас так и слегка сердитый, показался весточкой из какого-то другого мира, живого и тёплого - Глебу подумалось, что будь тот рядом, он бы прямо сейчас кинулся его обнимать, даже если бы Котов ругал его последними словами. -Я пол ночи вам обоим звоню, вас где вообще носит? Вы там померли, что ли? -Вадик сбил мальчика,- уронил Глеб - в трубке повисла пауза. К такому заявлению, очевидно, не был готов даже Андрей. -Что? Не насмерть хоть? Вы сейчас где? -Вадик в милиции, я... на улице где-то. Забери меня отсюда,- вдруг сказал Глеб прерывающимся голосом, чувствуя, как горло сдавливают истеричные спазмы, а глаза застилает пеленой. -Так а ты где? Откуда "забери"? Глеб огляделся - казалось, у этой улицы нет ни названия, ни геолокации, словно на ней предстояло застрять до конца жизни. -Я не знаю,- всхлипнул он, вытирая лицо рукавом и оглядываясь в поисках прохожих - все они были чужими. -Ну спроси у кого-нибудь, как я приеду-то. Глеб снова вгляделся в чужие лица - на разговор с ним, помятым, зарёванным и растрёпанным, никто настроен очевидно не был. -Извините, подскажите пожалуйста... да пошёл ты, спасибо блин. Андрюш, просто забери меня отсюда, я сейчас свихнусь, правда - Вадика забрали, тот в больнице, это пиздец, у меня ум за разум едет... -Так, ладно,- сменил тактику Андрей, прикинув траекторию их пути и в целом догадываясь, о каком участке идёт речь. -Я сейчас приеду, ты только не уходи никуда, главное - ладно? Стой уже где стоишь. -Ладно,- шмыгнул носом Глеб, опускаясь на ближайшую скамейку - ноги окончательно переставали держать. Всё снова становилось слишком "слишком". ...При виде него, потерянного и всё так же бледного, у Андрея даже несколько выветрились все те "пару ласковых", что он готовил по пути сюда - и тем не менее, для профилактики стоило выразить всё, что он думает по этому поводу. Глеб, в свою очередь, всю дорогу безропотно слушал всё вполне заслуженное, дослушав уже у вокзала от Саши - сдавшись перед глубоко несчастным видом и ещё пару раз пролитыми слезами, Козлов всё же сменил "вы с ума сошли" на милость и выдал какое-то успокоительное. -Попробуй поспать лучше вон на скамейке,- окончательно капитулировал гневный Александр Константинович, сменяясь на сочувствующего Сашу - Глеб снова вытер глаза. -Под голову сумку какую-нибудь подложишь и нормально, не мне тебя учить. А то так всё равно изведёшься. -А вдруг он умрёт,- жалобно заметил Глеб, устраиваясь где-то возле сумок - сейчас даже не было заметно, что скамейка жёсткая, а в углу сумки явно что-то твёрдое. -От сломанной ноги?- не удержался Андрей, по дороге сюда уже посвящённый в детали - Глеб обиженно завозился. -Не знаю. -Не выдумывай. Будь там что-то серьёзное, вы бы оба так легко не отделались. -Да ладно тебе, оставь,- примиряюще зашуршал Саша, которому уже невольно становилось его жалко как младшего участника коллектива - в конце концов, если после такой переделки снова не возникнет необходимость в клинике, это уже будет чудом. -Дождёмся Вадика, не трогай его уже. Вадим и в самом деле вернулся под утро, осторожно минуя неодобрительных Сашу с Андреем и садясь возле спящего брата: вернулся тоже изрядно бледным, потрёпанным и мятым, но в первую очередь - целым.