Во все цвета

Настоящий ураган грозил "Агате Кристи" не в альбоме - он уже караулил где-то возле дверей, выжидал, кто первым даст трещину, и готовился обрушиться со всей своей силой. Первым ураган пришёл в квартиру Вадима, сорвав с петель мирную дверь для настоящего, уже не отрепетированного им на пару с Настей скандала - впрочем, поначалу он лишь просачивался лёгким сквозняком. -Настя,- сказал Вадим после завтрака чужим голосом, не вставая из-за стола - она посмотрела в карие глаза, внутренне встревоженная этим непонятным тембром, и наткнулась на такой же чужой взгляд. Самойлов механически сжал ручку пустой чашки. -Я долго думал обо... всяком. О нас. И понял, что нам обоим это всё дальше тащить не под силу - и снова же нам обоим будет лучше разойтись. Ты, я думаю, это сама понимаешь. Он ошибался - она не понимала. Глядя на снова наметившуюся сосредоточенную морщинку между красивыми тонкими бровями, она не понимала, почему такой знакомый голос звучит настолько отстранённо, будто он говорил с кассиром в магазине - Кручинина села обратно, стараясь не давать слабину. -Мы... В последнее время мы даже меньше ссоримся, мне казалось, мы больше сблизились - почему ты сейчас так говоришь? Что-нибудь произошло? Собираясь на этот разговор, Вадим видел перед собой жёсткий отпор, её бесконечные упрёки по поводу и без, высокомерие во взгляде и слышал презрительно цедящий слова голос: сейчас перед ним всё равно была в первую очередь женщина, даже, можно сказать, женщина, которая всё-таки его любила - наверное. Это затрудняло всё, что ещё надо было сказать - однако, он знал, что если не сделать всё одним махом, отпор с упрёками всё равно никуда не денутся и поедут по кругу. Значит, придётся побыть жестоким. -Нам обоим друг с другом тяжело, нет смысла делать вид, что это не так,- ровно и всё так же отстранённо-прохладно заговорил Вадим, не глядя ей в глаза, чтобы не сдаться и идти до конца. -Да, у нас было много чего хорошего. Может, чего-то самого лучшего. Но мы друг друга попросту не вытянем - понимаешь? Нам либо жениться, либо расходиться. Если поженимся, сожрём друг друга окончательно - значит, второе. -Мы же каждый раз как-то всё решали,- вдруг сказала Настя - тоже не своим голосом. Не холодно-резким - почти умоляющим. Вадим собрал волю в кулак и отрешённо посмотрел ей в глаза, чтобы она увидела и убедилась, что конкретно это они решат только одним путём. -Я знаю, я не идеальная, и с тобой иногда сложно - но мы же всегда находили какой-то... -Настя, у меня были другие женщины,- нанёс свой основной, прибережённый на крайний случай удар Вадим - то ли ему показалось, то ли она чуть вздрогнула. Сейчас было на удивление всё равно, даже если так. -Да, это поступок не самый достойный - но знаешь, в чём вся суть? В том, что я ни одну из них не любил. А тебя любил. Только так задрался решать какие-то бесконечные, из ниоткуда берущиеся проблемы, что мне оказалось проще спутаться с кем попало на стороне, чем выслушивать постоянные подозрения в том, что спутался, когда этого не было. Это просто от безысходности в какой-то мере, понимаешь - хотя как раз вряд ли понимаешь. В этом и дело. Как мне кажется, при таких обстоятельствах между нами уже мало что может быть. -Ты прав,- отрывисто бросила Настя - в первый раз ей не хотелось ни в чём его упрекать. И уж точно не хотелось сейчас перед ним плакать или показывать любую реакцию, какой бы та ни была - скорее просто никогда больше его не видеть. -Быть и в самом деле ничего не может. Знаешь, я... Я надеюсь, мы больше не увидимся. Никогда. Вадим промолчал - он знал, что не увидятся. Жизнь переступала ураганный рубеж. ...Тем временем Спартак, преисполненный уверенности и самонадеянности, снова направлял свои стопы Туда, Куда Смертным Вход Запрещён - впрочем, несмотря на глубокую убеждённость директора в том, что вообще-то говоря в такое время группы в студии ещё нет, дверь в Комнату, Где Свершаются Таинства, оказалась незапертой. Свет, тем не менее, не горел - стоило зайти в полумрак комнатки, как уверенность и самонадеянность немного дали сбой. В какой-то момент Гафаров даже ощутил лёгкое побуждение спросить что-нибудь в духе "Кто здесь?" в стиле клишированных фильмов, но чувство собственного достоинства всё же не позволило - стоял резковатый запах водки и чего-то ещё. Задев что-то, Спартак попятился, помимо душевного потерял ещё и равновесие физическое, и слегка приземлился на диванчик у стены - совсем уж неожиданно обнаружив под собой чьи-то ноги, директор подпрыгнул обратно и включил свет. На диванчике, преспокойно положив ладони под голову, самым мирным образом спал Глеб, после такого вторжения в личное пространство недовольно завозившийся, перевернувшийся на спину и протирающий глаза. -Глеб?...- для чего-то уточнил Гафаров в лёгком потрясении, таращась на творческий дух ансамбля - тот разлепил один глаз и одарил его сонно-хмурым взором. -Нет блин, не Глеб,- сипло пробасил тот, по-прежнему не спеша даже садиться и медленно потягиваясь - что-то в его мятом облике постепенно собирало цельную логическую картину. Посмотрев на стол, директор обнаружил на нём бутылку от виноградной водки. -Ты... так ты чего - ты тут пил, что ли? А почему ты не дома? -Я ррработ-тал, на минуточччку,- благородно уточнил Глеб, постепенно титаническими усилиями принимающий относительно полусидячее положение. -И подкррр... пдкреплял творчские силы. А тебе тут чего? -А где Вадик,- совсем уж потерянно уточнил Спартак, наедине с Глебом всегда ощущавший высшую степень неловкости - тот выразительно закрыл глаза, шевельнул бровями и очертил рукой в воздухе широкий жест. -"Разве я сторож брату моему?"- гулко процитировал Глеб, понемногу рискнув заново открыть глаза и щурясь на свет. -Без понятия, чесслово. Мы не сиамские близнецы и дажже не в одном доме живём, если что. -А вот я хотел уточнить один организационный момент,- всё же рискнул Спартак - Глеб болезненно поморщился и устремил к нему страдальчески-укоризненный взгляд. -Да оттттстань ты от меня ради Бога,- едва ворочая языком отбился младший Самойлов, сползая куда-то обратно к подушке, пока взъерошенная грива кудряшек, наоборот, оказалась выше, свешиваясь через подлокотник. -Нашёл у кого уточнять - я-то тут при чём? Если нужен адмис... администрррр... короче если тебе шишка нужна, звони вон Вадику - а я не шишка, я так... веточка. И вообще - видишь, человек в бедсственном положении,- с ещё большим укором воззвал к его совести Глеб, на всякий случай свешивая одну руку, чтобы дотронуться до пола и "заземлиться". -Нет бы там принести ччего-нибудь, аспиринчику там... "организа-ци-онные моменты"... Спартак ещё раз посмотрел на страдающее воплощение "бедственного" похмелья на диване, вдруг действительно начиная чувствовать себя только что не извергом: почему-то именно сейчас, казалось бы, в довольно неприглядном свете, он наконец в первый раз увидел того самого Глебушку, а не олицетворение сарказма, бьющего словами побольнее, чем его брат - кулаком. Казалось бы, снова о чём-то шутит, снова поддерживает эту игривую театральность - но что если посмотреть глубже? Что может заставлять человека, у которого есть семья, друзья, любимое занятие, торчать здесь сутки напролёт? Пить самую отъявленную дрянь в таких количествах? -Ну вот зачем ты столько пьёшь,- немного неожиданно даже для себя самого проговорил Спартак, поправляя ему подушку и помогая лечь удобнее - кажется, сейчас он начинал понимать, что заставляет всех агатовцев возиться с младшим участником группы, как бы тот ни выкаблучивался. -Всё равно же от этого только плохо, и зачем вот это вот... -Ну вообще-то неправда,- изъявил протест Глеб, на этот раз берясь за подушку и прикрывая глаза, чтобы притормозить хоровод перед ними. -К середине бутылки было оччень даже ничего так. Спартак только вздохнул и молча ушёл за аспирином.