Во все цвета

Наутро Глеб, казалось, и вовсе забыл о ночном разговоре - за завтраком Саша в который раз даже невольно удивлялся способности младшего Самойлова переключаться между околоистерическим и безоблачным состояниями по щелчку пальцев. Однако, вся безоблачность стала несколько более напряжённой, стоило возле столика агатовцев нарисоваться Гафарову, замученному всеми переговорами - от проницательных взглядов Козлова и Котова не укрылось, как он бегло переглянулся с многозначительным Вадимом, и как заметивший это Глеб с виду стал чуть менее доброжелательным. -Ребята, "Опиум" играть не получится,- наконец драматично поделился Спартак, косясь главным образом в сторону Самойловых с нескрываемым опасением. -Надо менять на что-нибудь. -Это чего ещё "не получится",- пока что относительно мирно, но уже с лёгкой прохладой осведомился Глеб, щурясь на многострадального директора - Спартак нервно смял салфетку, для чего-то сказал "пардон" и подкрепил общую картину трепещущим вздохом. -Я поговорил с представителями нашего телевидения - они говорят, у нас песню с таким названием потом просто не пропустят. Будет как-то не очень, если всех награждённых в эфир пропустят, а нас попросту не покажут. -Интересно,- едко прокомментировал Глеб, веско расправляя салфетку обратно. -Полтора года пропускали, а теперь "не пропустят". -Это на концертах пропускали,- вмешался Вадим, сосредоточенно перемешивая ложечкой свой "кофе без всего, кроме кофе". -Причём наших же. Телевидение - это другое, Спартак дело говорит. Может, "Чёрную луну" тогда?- вдруг добавил он с энтузиазмом, понятным только агатовцам: если "Опиум" пел Глеб, то в "Чёрной луне" младшему Самойлову оставалось одно частичное авторство да "туц, ту-ту-ту туц" бас-гитары. Глеб ядовито улыбнулся, переводя взгляд уже на брата. -А почему именно её, можно полюбопытствовать? -Начинается,- не выдержал Гафаров, в чьи планы не особенно входило полдня слушать и разбирать самойловские препирательства. -Глеб, потому что. -Мне не десять лет, чтобы со мной работал довод "потому что",- не сдавался непоколебимый Глеб, продолжая буравить взглядом упорно игнорирующего революционные веяния Вадима. -Мы тут все взрослые люди, у которых решения принимаются на каких-то логических основаниях - вот и обоснуйте, почему именно "Чёрная луна". -Глебка, там же всё равно опять под фонограмму,- вдруг мягко заметил Саша, всё ещё помнящий слёзы непонимания в синеющих глазах - сейчас он понимал, что дело тут и не во вредности, и даже не в амбициях. -Это ведь телевидение, они вживую не дадут - а под фанеру тебе самому тяжелее. "Луну" с фанерой удобнее, сам ведь понимаешь. Фонограмма для Глеба всегда была наиболее весомым доводом и, действительно, больным местом в исполнительстве - посмотрев в спокойные глаза клавишника, ему показалось, что он снова нашёл где-то в них всё то же понимание, с которым тот как и всегда пришёл на выручку в те ночные минуты беспомощности. Вадим с Гафаровым со внутренним удивлением отметили, как резкость в чертах самого строптивого участника вдруг словно просветлела, возвращаясь к невозмутимой доброжелательности. -Ай, ладно, Бог с вами,- со внезапной долей добродушия отмахнулся Глеб, возвращаясь к более интересному занятию в виде завтрака. -Хоть чёрную луну, хоть серо-буро-малиновую... Как знаете. Гафаров лишь окончательно пришёл к выводу - что бы ни сыграли, его миссия будет выполнена, если они хотя бы не передерутся до награждения. ...Ко времени постепенного приближения церемонии все участники наконец до конца проснулись и в целом даже пребывали достаточно приподнятом расположении духа - однако, всё расположение духа (в особенности Глеба) немного пошло на спад, когда выяснилось, что до выступления и награждения организаторы, очевидно наученные горьким опытом, спиртного не выдают. -Это что ещё за новости,- вопрошал у Вадима слегка озадаченный Глеб, шныряя возле пока ещё недостижимых столиков и пытаясь отыскать в глазах окружающих остатки совести. -Это как это "без спиртного", изуверы какие-то... не по-людски. Вадик, ты же у нас дипломатический талант, просвещённый в английском - чего ты, договориться не можешь, что ли? -Да не в дипломатии дело,- терпеливо отбивался Вадим, которого данное обстоятельство радовало не больше других агатовцев. -А в том, что просто не дают. -Тебе же все обычно дают, чего вдруг не дают-то,- ехидно парировал Глеб, которого перспектива остаться без бодрящего заряда начинала нервировать - брат прожёг его предельно выразительным взглядом, на всякий случай тревожно озираясь на предмет Насти. -Глеб! Нависающую грозу предотвратил неизвестно откуда возникший Котов с подозрительно блестящими глазами и ещё более заговорщическим, чем обычно, видом. -Тут совсем рядом есть забегаловка,- загадочно поделился Андрей, пока Саша, заметив подозрительную активность и кучкование, на всякий случай подошёл поближе. -Можно сбегать быстренько хлопнуть коньячку, мы всё равно далеко не первые. -Куда это вы там собираетесь,- уточнил мнительный Козлов, из опыта прошедших лет зная, что даже их местонахождение где надо и в нужное время ещё не служит гарантией того, что авантюрные участники не успеют выкинуть какой-нибудь фокус. Глеб, которого данное обстоятельство волновало больше всех, взял на себя бремя переговоров, поворачиваясь к доктору Александру Константиновичу. -Саша. Ну я понимаю, монте-карловские изверги - но ты-то куда? Ты уж не томи, будь другом. Дай душу отвести. Саша, отчаянно пытающийся сохранять серьёзный вид при этом театрально-декламационном монологе, предпринял последнюю попытку: -Глеб, стоит взглянуть на ситуацию тре... ответственнее - ну вы же обязательно потом опоздаете, как будто я не знаю... -Саня, не кипишуй,- укоризненно-строго пробасил Глеб, убедительно кладя руку на плечо друга, пока в голубых глазах полностью противоположно интонациям плясали озорные огоньки. -Давай без господина Фактова как-нибудь. "Саня" только терпеливо вздохнул - очевидно, ни один из дальнейших доводов силы бы не возымел. -Ладно, идите уже,- смирился Козлов, посылая Вадиму взгляд, ясно выражающий последние возлагаемые на него надежды. -Но без этих ваших. Дело-то важное. ...Забегаловка для всех троих оказалась местом куда более привычным, нежели пышные залы, где за каждым углом может скрываться не то принц Альберт, не то Хулио Иглесиас, а потому с подачи коньяка агатовцы заметно расслабились, и даже взгляды между братьями, казалось, стали чуть менее колючими и более дружелюбными - Котов уже рассказывал какой-то даме анекдоты на ломаном английском, Глеб, занявший на стульчике необходимое свободное пространство между столиками и стойкой, пропускал отчаянно робеющих официанток кошачьей улыбкой и элегантным "сильвупле, барышня", пока Вадим трепетно ловил долгожданные и драгоценные минуты свободы. Вдруг Глеб, время от времени небрежно поглядывающий на экран расположенного неподалёку телевизора, прыснул со смеху. -Вы знаете, что там показывают?- осведомился он в ответ на вопросительные взгляды, продолжая нескрываемо веселиться - Вадим посмотрел туда же следом. На экране какая-то группа давала концерт, только в подозрительно знакомом месте. -Это наше награждение,- только набирал обороты младший Самойлов, пока Котов постепенно начинал хихикать следом, глядя на вытягивающееся лицо "отца-основателя". -За два номера до нас... Ой Сашка, чуяло его сердце... -Балда,- коротко бросил Вадим, стараясь сохранять серьёзность и, устремляясь к выходу, по пути стягивая брата со стула за локоть - Андрей стремительно допивал коньяк в ускоренном темпе. -Оба хороши... погнали, ещё только опоздать, действительно, не хватало. Авантюрное трио заявилось ровно за пять минут до собственного номера, встреченное взглядами клавишника, концентрирующими в себе поистине вселенский укор - иначе, в самом деле, и быть не могло. "Опиум" или "Чёрная луна", фанера или нет, но "Агата Кристи" была на высоте независимо от обстоятельств. Всю вступительную речь перед непосредственным награждением после выступления Глеб зачарованно смотрел на принца Альберта со смесью восторга и глубокого душевного потрясения - наконец он потыкал стоящего рядом Котова в плечо. -Он же со всеми фотографируется,- церемониальным шёпотом пояснил Глеб, показывая глазами в сторону объекта своего уважения. -Ты понимаешь? Кошмар, вот это у человека выдержка. -Работа у него такая,- бодро, но так же шёпотом заметил Андрей, невольно следом преисполняясь благоговением перед Человеком, Который Со Всеми Фотографируется. Вадим и Саша по очереди выдали в микрофон что-то заумно-английское, по важности вида превосходя даже самого принца Альберта - Котов стабильно улыбался, следом раскапывая свои познания формального английского. Подошедший после всех к микрофону Глеб, предварительно очевидно смущённый поцелуем в щёку от жены барабанщика "Bon Jovi", с несколько секунд молчал - агатовцы как один перевели на него взгляды, негласно приходя к единой мысли о том, что тот запросто мог растеряться или ещё чего-нибудь похуже: но в голубых глазах, глядящих куда-то сквозь зал, напротив было удивительное спокойствие. Он думал не о принцах с принцессами - в его мыслях были мальчики из маленького города Асбест, были четверо друзей, вырвавшихся в мир только силой веры в себя же, были все передряги и споры, после которых они всё равно были здесь и сейчас: "самая неистовая и депрессивная группа русского рока", самые отъявленные пагубные влиятели на психику людей и самые "дружные братья и сёстры - все четверо". Наконец он сказал - ровно, непривычно отчётливо и без единого английского слова, говоря совсем не для тех, кто смотрит на них из этого зала: -Спасибо всем, кто любит нас дома, и спасибо городу Асбесту. Глянув куда-то в сторону принца Альберта, Глеб всё же добавил мягкое, всё равно такое же простое "мерси" - Андрей склонился к уху Саши, чтобы не услышал пыжащийся где-то в стороне Вадим, и тихо сказал: -Мне кажется, это самое искреннее, что здесь звучало. Козлов посмотрел на Глеба, отходящего обратно ближе к ним и чуть улыбающегося своей тихой, немного задумчивой детской улыбкой, и молча кивнул. Можно было сколько угодно пересчитывать сложности и острые углы самойловского характера, но в искренности его бы не превзошёл никто.