Во все цвета

Малодушием Андрей Николаевич Котов никогда не отличался - и тем не менее, в столь ответственный день, как день освобождения "сердца ансамбля" от стен клиники, внутри, пока машина барабанщика колесила давно известную дорогу, всё равно шевелилось смутное беспокойство. Оно имело место быть по ряду достаточно однозначных причин, и первая из них являлась наиболее важной - Андрей помнил, как отвозил его туда, похудевшего, бледного и измождённого всей дрянью, коей усердно пичкался самойловский организм. Как Глеб, с друзьями бывающий достаточно болтлив, тревожно отшучивался и смотрел в тусклое окно бесцветными глазами, и как короткие пальцы нервно сжимались и разжимались, пока он утверждал, что всё будет лучше - Котов то и дело ловил себя на тревожной мысли, что лучше могло ничего не стать, и даже на мысли, можно сказать, пугающей: что сейчас откроется дверь, и он увидит то же самое. Если это так, значит, из этой непроглядно тёмной ямы выхода всё-таки нет - такого исхода хотелось меньше всего. Причина вторая была чуть менее тревожной, но не намного - Андрей знал, что даже если они заедут домой, следующим пунктом всё равно будет студия. А в студии был Спартак - и то самое "рано или поздно", которого в глубине души опасались все агатовцы, должно было наступить: сопоставляя невероятную и доброжелательную открытость Глеба Рудольфовича незнакомцам с полулидерскими замашками Гафарова, Котов всё больше жалел об отсутствии бомбоубежища. В любом случае, строить теории было довольно-таки бессмысленно - полагаясь на несломимый оптимизм, Андрей предпочёл поднажать на газ и принимать от судьбы то, что она подготовила на этот раз. Вид Глеба, выходящего из дверей клиники в лучах солнца, словно некое славянское божество, снял по крайней мере часть тревог - внешне младший Самойлов был цветущ, а наметившимися бочками и щеками и вовсе напоминал довольного сытого кота, пусть о втором Андрей благоразумно промолчал. Вместо этого он сказал после первоначального приветствия: -Выглядишь гораздо лучше. Глеб молча одарил барабанщика давно забытой в его исполнении улыбкой со щербинкой, сияя голубыми глазами - кажется, впервые за последние полгода голубее неба над головой. Рушить благоприятные впечатления не хотелось, так что с полчаса Андрей хранил тишину, давая другу наслаждаться излюбленным занятием в дороге - а именно глазеть в окошко. Однако, подготовить почву всё же было нужно, а потому на следующем светофоре он преисполнился мужества и решился. -Глеб. -Ау,- привычно отозвался Глеб пока ещё добродушным баском, разглядывая магазин "Продукты" и не спеша поворачиваться. Котов неслышно вздохнул, немного побарабанив пальцами по рулю для смелости. -Вообще у нас тут было много чего нового, но знаешь... Ну, ты сам знаешь, Вадик всё-таки многовато на себя взвалил - и в каком-то смысле менеджер, и посредник, и звукарь, и гитарист, и вокалист... -И со мной ещё успевает ругаться,- миролюбиво подхватил Глеб, впрочем, без укора и по-прежнему рассматривая надпись на здании - Андрей непривычно замялся. -Ну это да. В общем дело-то в чём - исходя из этого... ох мама дорогая, в общем у группы теперь есть директор. Выражение сердца ансамбля было в общем-то достаточно однозначно ещё по кудрявому затылку, но на этот раз он всё-таки повернулся - брови взлетели чуть ли не до чёлки, а в глазах приплясывал смеющийся огонёк, с явным трудом удерживаемый внутри. -Кто-кто? У нас - директор? Андрей невольно усмехнулся, снова трогаясь в путь, но титаническим усилием воли вернул разговор в серьёзную колею. -Он самый. Его зовут Спартак и... На этот раз Глеба всё же прорвало - утирая слёзы от смеха, он замахал руками на Котова, пытающегося ввернуть что-то ещё: -Погоди, дай хоть дух перевести... Господи... Попроще никого не - а, ну хотя о чём я, кто у нас ещё мог быть... спасибо, что не Гай Юлий.... так. Демонстрируя честную попытку быть серьёзным и объективным, Глеб старательно сделал вдох и выдох - Андрей, сам едва сдерживающий вулканирующий где-то внутри смех, включил поворотник. -Вроде попустило. Значит, Спарт... извини, сейчас... Спартак, кхм. Ладненько. На свет Божий тут же извлеклись красные мальборо - Котов невольно подумал, что без них Глеб был бы не Глеб. В наэлектризованной смешинками тишине щёлкнула зажигалка. -А что за гусь ещё такой? Откуда нарисовался?- уже спокойно осведомился Самойлов, щурясь и выпуская в окошко облако дыма - Андрей пожал плечами, ясно давая понять, что сам осведомлён немногим больше. -А пёс его знает, честно говоря. Вадик говорит, он раньше то в подтанцовке чьей-то там был, то в "Артеке"... Глеб нахмурился на долю секунды, будто откуда-то понесло горелым - однако, его лицо почти сразу же вернуло лукаво-ироничный оттенок. -Ну, по крайней мере, если он работал с артистами и с детьми, мы для него уже что-то относительно привычное - по крайней мере, до сегодняшнего дня. Он чуть слышно усмехнулся и покачал головой - однако, вместо едкого комментария снова затянулся. -Поглядим на вашу гладиаторскую подтанцовку,- всё-таки сказал Глеб после небольшой паузы - Андрей шевельнул бровями, видимо, подразумевая этим движением что-то в духе "посмотрим-посмотрим", и припарковался у студии. ...Цветущесть Глеба несколько разбавила ожидающие пасмурно-тревожные лица в студии - обнявшись с Сашей и даже в порыве приветственно-братской любви поцеловав в щёку Вадима, Самойлов сощурил хитровато-голубые глаза на внутренне занервничавшего Гафарова. -А я вот, собственно говоря, Спартак,- на всякий случай объяснил тот - уголки губ Глеба тронула немного хищная улыбка. -А я - Марк Лициний Красс,- бодро отозвался он, забираясь в своё излюбленное кресло и для закрепления эффекта легонько гыгыкнув басом - Спартак слегка подрастерял представительность, но всё ещё держался со стойкостью своего гладиаторского тёзки. -А, эм... мы тут собственно по поводу альбома в основном, Глеб Рудольфович... -А можно без "Рудольфович" вот только,- с лёгкой неприязнью, но всё ещё спокойно вмешался Глеб, снова закуривая. -А то когда меня называют "Рудольфовичем", во мне иногда просыпается мой внутренний фюрррер. Гафаров устремил беспомощный взгляд к Вадиму. -Просто "Глеб",- суфлёрски пришёл на выручку тот - Глеб невозмутимо приподнял брови. -Чего это "просто", ничего не просто, за себя говори... А чего с альбомом-то,- ещё спокойнее добавил он, снова переводя лениво-расслабленный взгляд на Спартака. -Мне, уважаемый Спартак, вот только что голову лечили - ты погоди немного, щас у меня чердак заново отъедет и будет вам алллльбом. Воть, а пока живём. -Так а потом что,- окончательно запутался и сдался Гафаров - Вадим отвернулся, чтобы не добивать его упрямо лезущей улыбкой. Саша внезапно заинтересовался чем-то у себя под ногами - Глеб пожал плечами. -А потом альбом, сам же спросил. После них просто людям чаще всего уже не хочется, как они признаются, поэтому пока живём. -А,- от безысходности сказал Спартак - Саша не выдержал и чуть слышно зашелестел изо всех сил удерживаемым смешком. -Ага,- мурлычаще дополнил Глеб, расплываясь в плотоядной улыбке скептика, которому попалась удачная жертва - Вадим вдруг выскочил на перекур, провожаемый многозначительным взглядом брата, ясно дающим понять, что отмазка, с учётом окружающего младшего Самойлова облаков дыма, мягко говоря фиговая. -Ну чего там?- с энтузиазмом, обычно свойственным сплетникам уровня дворовых бабулек, поинтересовался Андрей, разгружающий машину. Вадим неоднозначно улыбнулся одними глазами, для достоверности доставая сигареты. -Ничего такого. Могло обойтись куда хуже - главное, что вернулся.