Во все цвета

Всё "первое" в Москве шло немножко, а иногда и множко комом - первый клип на злополучную "Как на войне", на съёмки которого Глеба уламывала только что не вся группа, совпал с первым флюсом у него же: путём долгих махинаций и отсутствия крупного плана вышло даже практически незаметно, но Глеб успел возненавидеть процесс всеми фибрами души, сетовал на "крысиный разрез глаза" из-за распухшей щеки и стремительно разочаровывался в своём актёрском мастерстве. Когда история подзабылась, как и несчастный флюс, подлили масла в огонь первые рецензии критиков. Сосредоточенный Вадим деловито пробегался глазами по абзацам, порой достаточно лестным, порой не очень, пока не споткнулся о самое знаменательное. "Жирные уральские декаденты в лице группы "Агата Кристи"... Старший декадент, ощущая лёгкое недоверие чёрным буковкам на белой газете вперемешку с закипающим вопреки обычному спокойствию возмущением, перевёл взгляд на имя критика - Артемий Троицкий. -Вот сука,- чуть менее по-декадентски, но вполне по-уральски выдал Вадим, для чего-то на всякий случай перечитав ещё раз. В рецензии ничего не поменялось. -Кто - Троицкий?- лениво уточнил Глеб, курящий в форточку и ознакомившийся с содержанием ещё раньше. -Значит, надо коллективно его раздавить. Жирным уральским декадентством. Вадим посмотрел на брата, невозмутимо сбивающего пепел, старательно скрывая удивление - как раз от Глеба, остро воспринимающего всё непосредственно у сердца и склонного к некоторой истеричности, он ожидал скандала больше, чем от кого-либо из них. Однако, главного он пока ещё не учёл - его "Глебка", ещё лет пять назад, казалось, готовый разбиться от любого неудачного слова, неплохо подготовился к новому миру. Теперь разбивалось только где-то недосягаемо далеко внутри, оставляя лишь ироничный щит. ...Первые передачи шли немногим легче - если в Екатеринбурге это походило скорее на беседу, в Москве братьев отдавали на растерзание нелепым однообразным вопросам, бестактности и порой откровенному хамству. Вадим держал ухо востро и скорее пытался не выпускать из-под контроля ситуацию с младшим, чем с полчищем журналистов, приходя на выручку в особо каверзные моменты - Глеб держал удар стойко и непоколебимо ни на секунду, как партизан на допросе. Глядя на то, как он с доброжелательной улыбкой, не меняя ровную интонацию ни на мгновение, отвечает на вопросы о том, что же это за "я на тебе, как на войне" и объясняет, что спать на боку ему щёки не мешают, лишь иногда близоруко щурясь, но ни на миг не выходя из непонятно где найденного равновесия, Вадим в который раз думал, что всё ещё сильно его недооценил. Насколько по нему, всегда нервному и неприкрыто-уязвимому, приходится вся эта дрянь, известно было только старшему Самойлову, то и дело поджидающему срыва - но срыва не было. Глеб всё ещё был предельно вежлив, интеллигентен, несокрушимо-интеллектуален и благожелателен, разбивая этим граничащим с чувством собственного достоинства смирением вместе с искренностью любую наглость вдребезги - против него, маленького, улыбчивого и немного грустного, журналисты терпели сокрушительное поражение: Вадиму казалось, что будь тут и сам Троицкий, Глеб отправил бы его в моральный нокаут, не шевельнув даже мизинцем. -Ты как?- наконец смог спросить он наедине, пока они уже устремлялись по потёртому серому коридору на выход - заодно пытаясь разобрать не вполне ясное выражение в голубых глазах. -Ничего,- немного севшим голосом отозвался Глеб, только лишний раз подтверждая, что как раз не особенно "ничего". Братья остановились - Глеб слегка опёрся о ближайший косяк. -Вадь, я давно уже готов ко всякой чепухе, так что... Не надо так париться, могло выйти и хуже. Вадим хотел было сказать, что он всё равно молодец, что он им гордится, может, и вовсе как никогда в жизни, как вдруг его зоркий предприимчивый глаз ухватил в конце коридора силуэт легендарного режиссёра Анатолия Берсенева. Упускать такое было нельзя - клипы нужны каждой группе, и одним "Как на войне" не отделаешься. -Глебка,- быстро заговорил Вадим, заодно проверяя, не растворился ли ещё режиссёр в лучах желтоватой лампы. -Посиди тут пока - ладно? Передохни немного. Я сейчас, нам нужно по возможности налаживать контакты... Посидишь? -Куда я денусь,- пожал плечами Глеб, покорно опускаясь на обшарпанный стульчик - Вадим, в заключительный раз ободряюще похлопав брата по плечу, бодрой трусцой устремился к цели. -Неужто вижу перед собой представителя нашего русского декаданса?- с шутливо-театральной ноткой уточнил Берсенев, лицезрея слегка растрёпанного, но всё ещё крайне представительного агатовца - Вадим кивнул с особым достоинством, включая вежливую улыбку и дипломатический режим. ...Меньше чем за минуту Берсенев успел получить целый очерк ближайших творческих планов и ненавязчиво сформулированную идею сотрудничества, как вдруг заметил в уголке Глеба, задумчиво чертящего что-то в блокнотике. Профессиональный режиссёрский взгляд с годами работы привыкает к оценке образа с ходу - небрежные каштановые кудри, отливающие рыжиной, мечтательно-голубые глаза с едва уловимым, но таким глубоким внутренним надломом... Идеальный романтический типаж. -А это кто там такой сидит, на Пушкина похожий? Вадим отвлёкся от деловых планов и обернулся. -А это мой брат Глеб. Автор наших песен, сейчас можно сказать почти что единоличный. Режиссёр задумчиво кивнул, поизучав брата Глеба, единоличного автора песен, ещё с несколько секунд. -Я почему-то так и подумал. "Опиум для никого" тоже его будет, значит? Вадим твёрдо кивнул - в "Опиуме" больше ни от кого не было ни ноты и ни буквы, за исключением разве что проигрыша. -Да, фактически полностью. На этот раз ответом послужили задумчивое покачивание головой и ещё более задумчивая пауза. -Тонкая вещь,- наконец подытожил Берсенев. -Я бы ею занялся - вы между собой ещё обсудите и дайте знать. ...Легко сказать "обсудите" - все несколько шагов по коридору Вадим потратил на то, чтобы понять, каким образом сейчас обсуждать что-то с задёрганным, постепенно теряющим благословенное спокойствие Глебом. На этот раз дипломатический талант слегка сдавал. -Глебсон,- наконец понемногу приступил Вадим, садясь рядом и мельком глянув в блокнот - сразу закрывая книжечку, тот повернул к нему голову. -Как тебе идея снять клип на "Опиум"? От Берсенева это ж вообще шедевр выйдет, вот увидишь. Глеб только многозначительно фыркнул, сразу обозначив, как именно ему идея. -Мне "Как на войне" пока хватило. -Так сейчас-то флюс прошёл уже,- попытался продолжить обработку Вадим, на ходу готовя логические доводы. -Да и в "Как на войне" отлично всё получилось, чего ты. -О да, отлично,- колко отозвался Глеб, постепенно понимая, что тормоза, держащие его всё утро, потихоньку становятся всё менее надёжными. -Вадик, не только во флюсе дело. У меня скоро и без всякого флюса рожа в экран не влезет. Троицкий, конечно, хам и сволочь, но если ты скажешь, что я не толстый, я буду очень долго смеяться. Да и актёр из меня сомнительный, перед камерой чувствую себя валенком. Вадим только больше осознавал - мимо ничего не пролетает. Оно лишь там копится - и, судя по всему, копиться будет, как от этого ни обороняйся. -Подумай ещё, пожалуйста,- наконец сказал он, понимая, что на сегодня с Глеба, пожалуй, будет более чем достаточно, и что вытряхивать из него ещё что-то всё равно пока бесполезно. -Зря так сразу себя зарываешь - настаивать не буду, но всё-таки подумай. Чувство на хиты снова вело вперёд.