Во все цвета

Ко встрече с Котовым трио агатовцев было готово на все сто - даже по-прежнему невыспавшийся Вадим и хмуро-похмельный Глеб, в глубине души лелеявший надежду на то, что Андрей Николаевич всё ж таки окажется хоть немного поближе к его возрастной категории и облегчит задачу пребывания в обществе, старшем его на существенное количество лет. Господин Котов оказался безудержно улыбающимся и пышущим здоровьем коренастым малым с медово-заговорщическими, но доброжелательными интонациями - Саша с облегчением думал о том, что хоть кто-то разбавит готический самойловский лик, маячивший перед ним уже с двух сторон; Вадим с не меньшим облегчением думал о том, что барабанщик из нового знакомого весьма и весьма неплохой, а заодно и допускал корыстные мыслишки по поводу того, что по-прежнему в общем-то выше своей группы и сохраняет представительный вид. Глеб молча возвышался над ними на спинке дивана, снова отлетая в свой мирок и ни о чём особенно не думая - брат был старше на шесть лет, Козлов на девять, Котов же выбрал золотую середину и обогнал его в происхождении на свет на не менее весомые семь. "Творческий дух ансамбля" изъявил своё пожелание молвить слово, только когда Саша с Андреем отошли на кухню за уточнением деталей - причём внезапно по поводу, ни к одному из последних событий не относящемуся. -Вадь, помнишь, ты в восьмом классе сочинил мелодию? Там такое пам-пам-па-ра-рам, пам-пам-па-ра-рам, парам-парам-пара-пам... Вадим посмотрел на брата, с виду всё ещё не до конца, по его выражению, "раздуплившегося", с явным удивлением. -Ну у тебя вопросы, конечно... Естественно, не помню. Ты б ещё спросил, какие я тогда носки надел. -Да нет,- упрямо настоял Глеб, слезая ближе к привычному и более принятому у людей месту сидения на диване, и беря гитару - та ответила незатейливым мотивчиком, дополняемым лёгким мурлыканьем. -Вот эта. -Да я правда не помню,- признался Вадим, честно напрягая все свои когнитивные способности и не находя ничего даже отдалённого. -Ты думаешь, я приколоться решил, что ли... Это серьёзно я написал? Нет, если так, хорошо конечно... -Неважно, на самом деле,- веско поставил крест на его памяти Глеб, по-прежнему не выпуская из рук гитару - в карих глазах мелькнула явная заинтересованность. Чаще всего подобное вело к какой-нибудь новой песне. -Я просто прикинул - из... из этого можно было бы сделать чего-нибудь такккое... или добавить чего-то в таком духе... В который раз на глазах Вадима из трёх-четырёх нот вдруг восходило что-то совершенно отличное ото всего, что только встречалось раньше - что-то, как и всегда, беспрецедентное. Простая мелодия превращается в полноценный проигрыш - и вдруг дополняется низким, бархатистым звучанием: -Улыбаются губки, Улыбаются ручки, Улыбаются ножки, И живот, и спина Улыбаются кошки, Улыбаются мышки, Улыба... И вдруг смолкло за секунду, оборвавшись, как брошенная трубка - проследив за взглядом аккуратно откладывающего гитару Глеба, Вадим следом за ним заметил заворачивающего в комнату Андрея. Уж конечно, он до стадии принятия "прослушивание сольных песен Глеба" ещё не дошёл. -Я сумку забрать,- пояснил по-прежнему улыбающийся Котов - Вадим повернулся обратно. -Ты всё-таки запиши. Вещь толковая. ...Целиком "толковую вещь" старший Самойлов перечитывал уже вечером, при желтоватом свете кухонной лампы, когда Глеб успел снова упорхнуть к Кате - взаимоотношения между ними становились заметно напряжённее, так что Вадим в это предпочитал не лезть и не проверять на себе, сколько вольт по нему придётся в этом случае. Из коридора заглянул Саша Козлов, задержавшийся допоздна с аранжировками - Вадим оторвал взгляд от бумажки, исчерканной размашистым почерком, и поднял к нему. -А... Слушай, так что у тебя в итоге с мамой? Я разговаривал со своей, там с её слов только что не ураган бушует. Саша только отмахнулся, садясь на соседнюю табуретку - ураган и был. Блестящую карьеру врача на невнятно-музыкальную по мнению "разумных граждан" не меняют. -Это всё с медициной. Поскандалили, что я с этим завязываю... у нас вон "Агата", чего мне медицина. Ты сам кислый какой-то, кстати - дела ж на лад идут, чего ты так. Вадим многозначительно хмыкнул - это всё, как говорится, "смотря как посмотреть". -Я думаю,- наконец отозвался он - и сразу продолжил, не давая вставить шутки про мыслительный процесс: -Вообще так-то по-хорошему мы в Свердловске далеко не уйдём, и надо бы, конечно, в Москву двигать. Только не знаю... Я не знаю, в какую сторону всё поедет в голове у Глеба, если мы совсем оторвёмся непонятно куда. Если так объективно. Я читаю его стихи, и с каждым разом всё больше понимаю, что плохо ему в жизни будет, Сань. Плохо. И не представляю, что с этим делать - как старший брат, наверное, должен бы, но... понятия не имею. -Ну,- начал было Саша - по одному этому "ну" Вадим уже мог определить, что сейчас будет не просто совет от друга Сани, а целая консультация от доктора Александра Константиновича Козлова. -В общем-то определённые неврозы свойственны в какой-то мере всем артистам - в конце концов, и ты в стрессе, и я тоже. -Да это не просто "в стрессе", к сожалению,- вздохнул Вадим, откладывая бумажку и протирая глаза - в голове щёлкнул автоматический напоминатель обязательно хоть немного расспросить снова замолкающего в последнее время Глеба, когда тот вернётся. Жить в неведении того, что происходит в этой полной сложностей и нюансов душе, временами включало тревожные звоночки. -Он с детства такой, ты сам знаешь... к тому же, если мы действительно уедем когда-нибудь в Москву, то что будет, когда мы станем, например, известными - это всегда повышенное внимание. Саша невольно издал нетвёрдый смешок - самоуверенность, конечно, всегда была одной из сильных самойловских сторон, но всё ж таки. -Ну это ты, Вадька, размечтался сейчас немного - "известными станем"... если уж ещё и в Москву, то кто мы там будем-то - так, четыре уральских валенка. -А я как раз не размечтался,- с неожиданным спокойствием, если не сказать твёрдостью, ответил Вадим, вытягивая ноги под столом и глядя куда-то в ночной Свердловск, темнеющий за окном. -Я готовлюсь.