Во все цвета

Что-то сдвинувшееся на место так и не возвращалось - напротив, опробовав вкус весны, лишь разгонялось, как отходящий лавиной снег. Вадим был занят поисками ударника на постоянной основе, а потому в дела амурные не вмешивался, пусть время от времени над ними подтрунивал - Глеб же, раскрывая искусство любви грань за гранью, новых песен не писал. На уточняющие вопросы Саши Козлова отвечал просто - "Не пишется", пока старший ненавязчиво давал понять, что раз не пишется, то и трогать его лишний раз нечего. Пишется от безысходности, пишется от глубокой душевной тоски и всепоглощающей пустоты - когда сердце полно любви, здесь и писать-то особенно не о чем. По крайней мере, данного мнения придерживался сам Глеб: Катя же, в свою очередь, придерживалась мнения о том, что если тебе двадцать шесть, а твоему кавалеру, как-никак, вот-вот нагрянет двадцать один, то ходить в кино, петь песни и гулять звёздными вечерами - это, конечно, очаровательно, но пора бы подниматься и на следующую ступеньку. Следующую ступеньку Глеб чуял и прикидываться дурачком не стал - можно не понять, для чего тебе кладут руку на коленку, лет в пятнадцать, но в двадцать это было бы уже несколько неправдоподобно. Однако, сдаваться так просто не спешил - каждый чуть более настойчивый обычного поцелуй и каждое поползновение рук к неоднозначным местам неделя за неделей наталкивались на тихое и немного извиняющееся, но от этого не менее твёрдое "Кать, давай всё-таки не сейчас". В вечер, когда им исполнилось три месяца, Глеб негласно поднял белый флаг - она поняла это, когда, забравшись к нему на колени, не наткнулась на "Кать, не сейчас". Ему казалось, что с каждым поцелуем и прикосновением она забирает часть чего-то, что он не смог бы определить, но что совершенно точно являлось ресурсом исчерпаемым, и назад бы уже не вернулось - где-то под её хозяйскими руками рушились баррикады, сдавая позицию за позицией, как будто это была не любовь, а некий неравный бой. Как будто... -Как на войне,- вдруг прошептал Глеб куда-то в попавшуюся паузу. -Что?- переспросила немного удивлённая Катя, поправляя растрёпанные волосы и не особенно расслышав этот шелест за пылом боя - подёрнутые дымкой, голубые-голубые глаза ответили ей прямым взглядом. -Ничего. Снова зазвенели хрустальные колокольчики, пока тонкие пальцы так же по-свойски нырнули в каштановые кудри, отливающие то золотом, то медной рыжиной. -Чудесатый ты. «Сᴇᴦᴏдня, ʍᴀᴧьчиᴋ, ᴛы ᴄᴏ ʍнᴏю ᴄᴛᴀнᴇɯь ᴄᴛᴀᴩыʍ»... Глеб вернулся под утро, ковыряясь в замочной скважине столько, что Вадим успел и проснуться, и определить, кто там скребётся, и открыть дверь - от брата пахло портвейном и совсем не пахло тёплым уютом. -Уууу,- протянул Вадим, глядя, как младший ценой колоссальных усилий стягивает тяжёлые ботинки, и ловя его за плечо прежде, чем тот распластается на входном коврике. -Вот так сразу во "взрослую жизнь"? -Отттстань,- невнятно, но в очевидном повелительном наклонении выдал Глеб, судя по всему, пребывая в поисках кровати - стоило Вадиму препроводить брата к желаемому, как тот, не снимая даже потрёпанной рубашки поверх футболки, свернулся на ней в страдающе-похмельный клубок, поджимая к себе ноги и вцепляясь в подушку как в способ заземлиться. -У меня песня,- вдруг пробормотал он, прежде, чем Вадим успел выдать что-то заготовленно-саркастическое - тот даже повёл бровью. -Какая? -Не знаю... Потом напишу. Я устал, хочу спать,- успел сипло объявить Глеб, прежде, чем напрочь отрубиться в следующее же мгновение - на этот раз Вадим поднял обе брови. -Чудила,- наконец вынес он вердикт, выдавая младшему одеяло и закрывая за собой дверь. ...Главное событие недели, впрочем, было по-прежнему впереди - о нём спешил возвестить сияющий несмотря на разрушительнейшую ссору с матерью Саша Козлов, врываясь на самойловскую кухню уже через час. Невыспавшийся Вадим устремил осуждающий взгляд из-за чашки чая. -Вадька, ты сейчас не поверишь,- затараторил Козлов, свидетельствуя о том, что укор остался незамеченным и пропал впустую. -Я нашёл нам наконец нормального ударника! Андрюха Котов, я его в общем-то знаю - толковый малый... А Глебсон где? -А Глебсон,- веско отозвался Вадим, продолжая глубокомысленно цедить чай. -Глебсон ступил на тяжкий путь начинающего алкаша вроде нас с тобой, так что пока вне зоны доступа. -Это они с Катькой чтоль? -С ней самой,- прохладно подтвердил Вадим, стараясь не думать о том, что даже если портвейном всё и закончилось, то начиналось вряд ли им же. Чай понемногу остывал. -О,- не удержался Козлов, уловив суть, но не продолжая под слегка потяжелевшим взглядом карих глаз. -Чего "о"-то,- огрызнулся Вадим, пытаясь замещать спутанные мысли новостями о долгожданном ударнике, пока ещё полумистическом господине Котове. -Заморочит ему голову, а потом... а потом непонятно что. У него и так там не всё благополучно. Ладно,- подвёл итог Самойлов, ловя себя на непривычном для своего мышления пессимизме и предпочитая пресекать его в себе на корню. -Пусть сначала раздуплится, а там уже... Котов, говоришь? Где-то я вроде даже слышал. Посмотрим поближе.