"Datus a diabolo"

В мире, где соприкосновение солнца с землей, служит вратами в иное измерение, обитают те, кого считают детьми тьмы и созданиями Люцифера по его подобию. Ведьмы, знахари, прорицатели да и просто люди знающиеся на фокусах, секретами которых есть ловкость рук да и только, нашли дом в огромном замке, что со временем превратился в знаменитую школу чар и магии, которая носит громкое и горячо обсуждаемое название «Datus a diabolo»*. Именно в стенах этого здания уже прозвучал тройной удар гонга*, оповещающий об начале комендантского часа, благодаря которому холл и коридоры погрузились в кромешную* тьму, заполненную лишь тишиной, которая ласкала слух, наполняя спокойствием и умиротворением уставший за день мозг. В одной из комнат, что была расположена на втором этаже, не умолкала дискуссия, зародившиеся с одной простой фразы, сказанной Чимином: — Профессор Чон просил передать, чтоб ты зашёл к нему. — Но уже прошло 5 минут как гонг пробил трижды. — Может он узнал о том, что именно, ты пытался подмешать ему сегодня в завтрак? — шёпотом произнёс Пак. — Чимин, сплюнь! Иначе помимо фотографии профессора Мина под подушкой обнаружишь еще и дохлого ворона. — Я просто предположил, — поднимая в защитной реакции руки, пытался отвертеться Пак. — Но на всякий случай оденься презентабельно. — Ты неисправим. — тяжело вздохнул Тэхён, качнув головой и опустив глаза в пол. — Ладно хуже уже некуда, раз идти, то до конца. — приободрился омега. — Правильно, вот это я понимаю настрой, — растянул губы в улыбке Чимин, показывая руками класс, подняв большие пальчики вверх. *** Стоя у большой дубовой двери, что была оплетена лианами и орхидеями в гронообразных кустах, былая уверенность Тэхёна, резко улетучилась, оставляя на память лишь страх перед неизвестностью и волнение вызванное предвкушением чего-то знаменного *. Омега с нажимом опустил ладонь на ручку двери, чему та поддалась, впуская в помещение гостя. Комната, была погружена в полумрак, а в воздухе витали запахи мелиссы* и Лайма, которыми обладал альфа, стоящий у камина и прокручивающий в своих узловатых пальцах пустой бутылёк для зелий. — Добрый вечер, профессор Чон, вы хотели меня видеть? — До меня дошли слухи, что ваши способности в плане магии недооценённые и вам стало под силу сварить зелье «Амортенция». Так ли это? — Если солгу, вы поймёте, поэтому не вижу в этом смысла, так что да, это так. — Не хотите ли вы продемонстрировать мне это умение? — Боюсь мой выбор очевиден, профессор. — Вы настолько умны и обходительны, что разговор с вами приносит лишь наслаждение. — Проговорил Чонгук, чьи уста покинул хриплый, бархатистый смешок. — Но позвольте поинтересоваться, что вам известно об этом зелье, раз вы так смело поддались соблазну его создания. — Всё же развернувшись и медленно подойдя к омеге, спросил альфа. С трудом промолчав о внешнем виде парня перед собой, пытаясь временно не акцентировать на этом внимание. — В некоторых книгах, это зелье описывают как источник ложной любви. — Но оно не создаёт любовь как таковую. — Разумеется. Любовь невозможно ни сфабриковать, ни сымитировать. Нет, этот напиток просто вызывает сильное увлечение, вплоть до одержимости. — Будьте добры подойти к столу с травами и золотым котлом. — удовлетворённый ответом, проговорил профессор, вновь спрашивая, — А что ещё вам известно, например о последствиях или отличительных чертах от других зелий? — Ну… — на миг задумался омега, плавно подходя к столу, покачивая бёдрами, и в раздумьях закусив нижнюю губу, — оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся, отдаёт перламутровым блеском и излучает спиральный пар, тогда как последствия могут быть ужасны… — Вы правы внешний вид очень обманчив, казалось бы в баночке розовый порошок, а на деле одна его щепотка способна стереть с лица земли город. — поддержал слова Тэхёна, альфа — Также и Амортенция, смотришь красота да и только, — продолжил омега, начиная медленно добавлять необходимые ингредиенты в котёл, тщательно помешивая и иногда уклоняясь от лёгких паровых взрывов над ёмкостью. — А если копнуть чуть глубже то всплывёт жуткая правда, ведь под воздействием этого зелья можно совершить ужасные поступки, якобы во имя любви, но никому еще не удавалось искусственно создать настоящую, вечную, безоговорочную привязанность, единственно достойную именоваться Любовью. — Ты говоришь великие вещи, что делают тебя ещё более неотразимым, чем ты являешься на самом деле. — Приму за комплимент. — Растянул губы в лёгкой улыбке парень. Спустя какое-то время Тэхён оповестил об окончание процесса: — Готово, остался последний штрих… — О нет, позвольте мне… — опередил омегу профессор, аккуратно обхватывая запястья Тэхёна и поворачивая кисть ладонью вверх. После взяв со стола кинжал для жертвоприношений, бережно провёл заточенным лезвием вдоль линии судьбы. Как только из пореза начала сочиться алая, густая жидкость, омега сжал кисть в кулак, наклоняя над котлом и ожидая пока небольшая капля крови сорвётся с ребра ладони, упав в ёмкость и завершив приготовление. — Превосходно. — прошептал Чонгук, открывая бутылёк, что был замечен Тэ ранее и набрав пипеткой немного готовой жидкости, заполнил колбочку. После взмахнул рукой, начисто убирая со стола и ставя ёмкость с зельем, прежде встряхнув, на уже свободную поверхность, проговаривая: — Откройте и скажите, чем же для вас является запах «Амортенции»? Аккуратно обхватив пальцами мюзле* с пробкой под ней, Тэ потянул ту вверх, высвобождая спиральный пар со стеклянного заточения. — Прежде, чем я вам поведаю то, о чём вы просите, пообещайте, что тоже ответите на этот вопрос. — Как вам будет угодно, Тэхён. — Что ж, тогда я чувствую…морской бриз — его свежесть, лёгкость и утончённость, ещё…— в комнате повисла тягучая тишина, что ложилась патокой на сознание обоих. — Что ещё? — прошептал в ожидании Чонгук, боясь нарушить атмосферу, царившую вокруг них. — Мелиссу — её нежность, терпкость и глубину. — также шёпотом продолжил Тэхён, прикрывая глаза и будто кожей ощущая ухмылку, коснувшуюся губ профессора. — И…кислый, приторный, но в тоже время сбалансированный лимонной мятой — лайм. Хриплый смех, вывел Тэхёна из транса, заставляя взглянуть на стоявшего рядом с ним мужчину. — Профессор, а какой аромат тревожит ваши мысли? — Мои мысли тревожит лишь влечение, — подошёл со спины Чонгук, опаляя горячим дыханием ушную раковину омеги и сжимая тонкую талию в своих руках, — к вам, вашему телу, вашему голосу, движениям, — шептал Чон, медленно ведя кончиком носа от края плеча, вдоль пульсирующей венки, что слегка усилилась в выделение феромона от действий Чонгука. — Как думаете, моя одержимость вами связана хоть немного с Амортенцией, которое ваши шаловливые ручки, подмешали в мой кофе, сегодня утром? — Нет профессор, вы так и не притронулись к тому напитку. — хрипло прошептал Тэхён, чьи губы озарила озорная, по лисьи хитрая ухмылка, а пульс заметно участился, пытаясь пробить грудную клетку. Парень откинул голову назад, кладя на плечо Чонгука, демонстрируя лебединую шею красивого медового оттенка. — Аромат исходящий от зелья, — всё же решил дать ответ альфа, мягко направляя омегу руками, что обрамляли талию, вынуждая развернуться к нему лицом и продолжая шептать в самые губы, — напоминает мне воздух после дождя — невесомый, бодрящий и чарующий; твой гранат — возбуждающий, притягательный, до безобразия желанный, — томно проговаривает Чонгук, опускаясь и целуя изгиб между плечом и шеей, слегка всасывая кожу и оставляя маленькое розовое пятнышко с блестящей поверх него, во мраке комнаты, слюной. — Что ещё? — с придыханием спрашивает Тэхён, опираясь руками о край стола за своей спиной и в лёгком прыжке, садится на него, разводя в стороны бёдра. После размещает одну из рук между ними, цепляясь пальцами за край деревянной поверхности, ловя томный взгляд профессора. — Ещё… — подходя и останавливаясь в миллиметре от чужих губ, снова срывается на бархатистый, пленяющий шёпот альфа. — Ментол — такой чистый, девственный, и до сих пор невинный. — Неужели вы так хотите опорочить этот запах, перебить своим, или может нагло клеймить? — дразнит омега. Медленно ведя одной рукой вдоль крепкого бедра альфы, задевая указательным пальчиком ширинку бордовых классических брюк, слегка нажимая, в ответ слыша лёгкое утробное рычание. — Ни в коем случае, я хочу его не опорочить, а усовершенствовать, согласитесь ментол и Лайм, невероятны в сочетание. — И что же вы предлагаете предпринять, что бы они превратились из запахов в афродизиак, наш с вами общий наркотик? — медленно высовывая пуговички чёрной рубашки альфы из петель, слегка оглаживая обнажающуюся кожу, поинтересовался Тэхён, не сводя взгляда с затуманенных глаз напротив. — Трахнуть? — Это звучит слишком грубо, не находишь? — Уже на ты? Что ж хорошо, хён, а что тогда? От этого хриплого, приглушённого «хён», что так по-блядски слетело с чужих уст, кровь в венах начала безудержно вращаться, заставляя возбуждение опалить тело повторной волной. — Присвоить.