Статный мерзавец

      Прошло около двух недель, Антон оставался в комнате Димы и был под пристальным наблюдением. Раны заживали неплохо, но в некоторые моменты расходились и приходилось их заново сшивать. Паша часто стучался в окно, расспрашивая про состояние оленя и передавал мелкие съедобные кулёчки. Парень перестал худеть, вместо этого стремительно расцветал на глазах и уже не казался ходячим трупом. Мужчина познакомился с матерью Побрацкого и нашёл с ней общий язык, долгими вечерами обсуждая всё на свете. С самим парнем отношения были до сих напряжённые, сколько бы охотник не пытался извиниться перед брюнетом. В один из таких дней, Дима настолько психанул, что притащил домой с реки водоросли и чуть не задушил ими янтароглазого. Благо, Паша вовремя перелез через окно и оттащил друга от кентавра, моля всех богов прекратить этот ад.       Сейчас, Антон лежал под деревом, читая книгу и изредка кидая взгляд на лежащего на его боку Диму. Парень мирно посапывал во сне, положив руки под голову. Такое спокойствие иногда поражало брюнета, в тоже время не вызывало никакого доверия. Ведь, кто знает, куда этот самодур мог ещё повести мужчину. Бегая глазами по тексту, Антон не сразу заметил, как на него собственнически пялились два зелёных изумруда. Парень перевернулся на бок, подложив ладонь под щёку и продолжал глядеть на мужчину. Устало вздохнув, Антон закрыл книгу и поглядел на нарушителя покоя через плечо. Вопросительно вскинув бровь, брюнет сложил руки на груди, приминая свободную рубашку к телу.       — Тебе что-то нужно?       — Да нет, только на тебя посмотреть и всё. — Лукавая улыбка скользнула по лицу парня, а глаза у него заискрились зелёными чертями. Мужчина нахмурился, думая встать с земли, но режущая боль в ногах не дала этого сделать. Тихо шипя, брюнет потирал места в бинтах, аккуратно поглаживая по швам под ними. Да уж, нехило ему досталось, заживает слишком долго. Побрацкий уверенно переместился с бока на спину оленя, хватая того за талию и ставя подбородок на здоровое плечо. Кентавр возражать не стал, лишь хлопнул ладонью по руке русого, когда та скользнула по торсу куда-то к стыку человеческого и оленьего тела.       — Ага, как же. Посмотреть он хотел, а по итогу сидишь у меня на спине.       — А тебя что-то волнует, Звезда?       — Напрягает то, что ты слишком добрый сегодня, Дима. — Парень мягко улыбнулся и нежно чмокнул мужчину в висок, скользя ладонями под рубашку. Поглаживая рёбра и грудь, хозяин особняка чувствовал под пальцами еле заметную дрожь. Сбивчивое дыхание подливало масло в огонь, а тихие вздохи и стоны разжигали неподдельный интерес. Кусая кожу на неприкрытой шее, зеленоглазый явно наслаждался податливой реакцией брюнета и ещё больше поглаживал бока и торс, редко касаясь твёрдых сосков. Ушки у оленя то поднимались, то опускались, дрожали от лёгких прикосновений к ним.       — Вижу, тебе нравится, не так ли?       — Слезь с меня! — прорычал Антон, но тут же застонал от удовольствия; охотник пальцами взялся за кончики чувствительных ушек и слегка помассировал. Прикрыв глаза, янтароглазый сложил руки на груди и мычал дальше, чувствуя приятное тепло по всему телу. Ведь знал же олень, что ушки — его самое слабое место, а всё равно дал потрогать. Почему? Наверное потому, что влюбился без памяти в своего же садиста, причём неосознанно. Ещё с того поцелуя брюнет понял, что безнадёжно что-то отрицать и принял свои чувства.       — Ниже-е-е! ~ — хрипловато простонал кентавр, без капли стыда дрожа от прикосновений. Вот бы ему так каждый делали, зато выброс лишнего адреналина и замена на гормон счастья. Дима опустился ниже, находя мочки ушек и аккуратно массируя их. Слушать, как Антон рвано дышит, мычит от удовольствия или тихо стонет — лучшее время, которое можно только пожелать. Побрацкий уверенно то просто проводил кончиками пальцев по ушам, то массировал, а после и вовсе позволил себе укусить за кончик ушка. Хлопок по ладони последовал незамедлительно и тихое мычание сменилось на недовольное шипение, отчего Дима прекратил свои махинации.       — Ладно, прости. Может, прогуляемся к реке?       — Я вряд ли смогу встать на все четыре ноги. Тем более, они всё ещё болят.       — Можем Пашу попросить проводить тебя до реки, а обратно как-нибудь сами доберёмся. Как тебе идея? — Парень слез со спины оленя и проскочил мимо него, встав перед лицом. Брюнет немного нахмурился, прикусил нижнюю губу и отвёл взгляд в сторону. Предложение звучало неплохо, но не хотелось напрягать друга лишь бы только дойти до реки. От размышлений отвлёк охотник, взявшись руками за лицо мужчины и притягивая к себе. Целовался русый на удивление необычайно нежно, даже как-то по-домашнему и тепло.       — Я сам попробую дойти. — Отстранившись, ответил Антон и тут же поднялся с земли. Зеленоглазый сложил руки на груди и с ухмылкой посмотрел на брюнета, как тот сделал пару несмелых шагов вперёд. Боль немного стреляла по телу, отдаваясь неприятным током в самую голову и спину, но олень настойчиво делал шаги. Пройдя пару метров и выйдя из тени деревьев, мужчина убедился в том, что и сам сможет дойти до реки, только явно сильно хромая.       Шли неспеша, Дима то и дело аккуратно поглаживал кентавра по здоровой ноге, как бы приободряя или тихо говорил, что у него прекрасно получается. Вообще, за всё время пребывания в особняке Побрацкого, Антон лишь пару раз пожалел об этом, а в остальном был более чем доволен. Надо сказать, что после того раунда нелегального боя, парень перестал надевать верёвку на шею мужчины, да и сам брюнет уже не пытался сбежать. Слишком уж привык к обществу вспыльчивого хозяина особняка. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, со стороны реки несло прохладой и свежестью, что было очень кстати к концу июня месяца.       — Слушай, Звезда. Может, ты мне всё-таки скажешь своё имя?       — Нет, даже не надейся. Сколько бы ты ни пытался, ты этого никогда не узнаешь. Уж точно до конца моей жизни!       — А сколько лет живут кентавры? — Антон остановился и кинул на парня несколько недоуменный взгляд. Как охотник на диковинных существ может не знать, сколько живут кентавры? Река чуть ниже по склону билась небольшими волнами о край берега, блики от воды немного слепили глаза, но это не помеха. Дима вопросительно вскинул бровь и выжидающе смотрел в глаза мужчины, сдувая русую чёлку в сторону.       — Не больше пятидесяти лет. У меня очень ограничено время. Хотел бы провести его достойно…       — Что я могу сделать для тебя? — Олень мягко улыбнулся, ложась на живот и нежно провёл рукой по щеке хозяина особняка. Улыбка какая-то грустная и поникшая, но достаточно милая, уже приевшаяся.       — Отпусти меня на волю, ладно?       И Дима опустил его, сам не зная, — зачем? Брюнет понимал, что делает только больнее, хромая и почти не скача от человека. Напоследок, мужчина еле слышно бросил:       — Меня Антон зовут, дурак…