1000 и одна сельская ночь

Из приоткрытого окна столовой тянуло прохладой и свежестью после вчерашнего дождя. Снега в этом году не предвиделось, а потому ветер был еще более иссушающе морозным, чем обычно. Сокджин поджаривает омлет на сковороде, в тарелке уже нарезан салат, немного кимчи, захваченного из дома, а ещё горячий кофе. Он заканчивает сервировку и садится на диван у окна. Столовая светлая, а большие окна освещают солнцем половину коридора. Дом по-настоящему уютный, усыпанный множеством мелких деталей, будто осколками из прошлых жизней. Светлые обои, тёмные деревянные полы, старая, но ухоженная мебель и теплота вокруг, которая захватывает в свои объятия и не отпускает. Будь понятие 'дом' действительно чем-то значащим для доктора Кима, он бы без сомнения хотел бы назвать им это место. Стрелки на настенных часах медленно приближаются к двенадцати, когда он заканчивает завтракать и убирает за собой посуду. Хотелось занять себя уборкой, ведь за долгое время, что тётя не жила дома (из базы данных пациентов стало известно, что вот уже полгода она безвылазно проводила в местном хосписе для тех, кому лечение больше не помогает и нужно просто обеспечить достойные последние дни), на всех поверхностях осел внушительный слой пыли. Но Сокджин помнил вчерашние слова своего нового знакомого о том, что нужно обязательно навестить медбрата, живущего по соседству. А потому ноги сами потянули его на улицу, где потихоньку солнце доводило температуру до приемлемой отметки в плюс пять (как никак первое марта, пора уже). Снаружи дом казался довольно старым и не слишком ухоженным, ворота были не заперты, звонок отсутствовал, и Сокджин принял единственно верное решение — заходить без предупреждения. Можно было и на стационарный телефон позвонить, но номера не было. Он слегка неуверенно стучит в дверь, которая, по предположениям его прекрасных умозаключений, ведёт на террасу. Ответа нет, следовательно, стучим громче. Снова мимо. Сокджин заходит за угол, примечая большое окно, в котором явно кто-то суетится и стучит по стеклу. Кто-то что-то с жутковатым стуком роняет на пол, доносится неразличимая ругань и громкий топот ног, неумолимо приближающийся к двери. Джин сильнее кутается в свое серое пальто — непонятно, то ли он хочет закрыться от хозяев дома, чтобы его не побили, то ли просто избежать холода. Человек выходит на крыльцо в одних шортах, футболке и домашних тапочках. В его руках чугунная сковородка. — Если это опять вы, мелкие выродки, убью каждого и не посмотрю у кого и кто родители! Вышедший явно ниже Сокджина, с тёмной копной жёстких волос и хорошо выраженными мышцами на руках и ногах. Если даже доктор и залипает на то, как они перекатываются под кожей, он никогда в этом не признается. — Прошу прощения, — начинает Сокджин. Незнакомец поворачивается и теряет весь свой боевой пыл, пряча чугунную подругу за спиной и виновато улыбаясь. — Боже, это вы меня простите! Я думал, дети опять пришли разрисовать стены и окна! Звучит ужасно, но за что? Не может быть такое без причины, учитывая, что это маленькая деревня, где все друг друга явно знают. — Разрешите представиться, — Сокджин протягивает руку и пожимает чужую в ответ. Ладонь маленькая и мягкая, будто антистресс, но при этом очень сильная и уверенная. — Меня зовут Ким Сокджин. Я буду работать врачом общей практики в местной больнице. Живу, с некоторых пор, в соседнем доме. Парень неловко улыбается. — Будем знакомы. Я Пак Чимин, медбрат. Доктор посмеивается. — Если честно, я знаю, кто вы. Вчера мне рассказал о вас Ким Намджун. Чимин сначала кивает, а затем заметно напрягается. — И много он рассказал? — Да нет, собственно, только то, что мне стоит с вами пересечься, раз мы теперь коллеги, — Сокджин замечает, как расслабляются плечи напротив, но не решается спрашивать или как-то комментировать ситуацию. — Хотите войти? Я как раз ставил чайник, — медбрат очень заразительно улыбается, из-за чего глаза, которыми хочется любоваться до бесконечности, прячутся за милыми пухлыми щеками. — Нет, что вы, не стоит. Чимин за секунду сникает. — Но это не потому, что я не хочу пить с вами чай или кофе, ни в коем случае, — Джин машет руками в воздухе, стараясь подтвердить свои слова действиями, — это потому что я только вчера приехал, а дома так пыльно и душно, что убираться придётся неделю, — он тяжело вздыхает, а руки опускаются по бокам в бессилии. Пак Чимин за секунду что-то решает для себя. — Дайте мне пять минут. И заходит обратно в дом. А доктор Ким шокировано смотрит перед собой в неуверенности, нужно ли что-то ещё сказать, потому что они даже не прощались? Что это было вообще? *** Через три с половиной минуты (не то чтобы он считал) медбрат выходит полностью одетым и с коробкой в руках, в которой теснятся разные баночки и бутылки с моющими средствами буквально для всего на свете. — Обожаю уборку. Сокджин снова не комментирует. Уже в доме Чимин вдруг начинает командовать (но никто не против, ведь, будем честны, кое-кто им просто очарован). — Сначала пыль на мебели, — он безжалостно стягивает покрывала с диванов и подушки со стульев, абсолютно без подсказок направляясь к стиральной машинке в ванной. — Возьмите на полке тряпки и смочите в тёплой воде, я принёс спрей, его нужно сразу нанести после влажной уборки на поверхности, чтобы оседало меньше пыли. Он запускает машинку и движется прямо по коридору в зал, раскручивая хрустальную люстру для промывки плафонов. — Я сейчас вам все расскажу, — Чимин склоняется над тазиком и тщательно чистит все до блеска и полной прозрачности, Сокджин же молча протирает мебель, готовясь вникать. — У нас очень маленькая больница, а потому главный врач у нас отсутствует, мы подчиняемся тому, который в головной больнице Канвондо. — Люстра под его руками сияет будто новая. Он уходит и возвращается уже с веником из веток, быстро сметая мусор с пола. — У нас есть только заместитель главного врача, но, к сожалению, госпожа Лим Юри сейчас в декретном отпуске. Помимо неё у нас врачей не было, и, слава всем богам, теперь будете вы. Сокджин кивает, наблюдая, как Чимин возвращается со шваброй и ведром. — Завтра понедельник, так что придётся вам пойти на работу. Думаю, вы хотели отдохнуть подольше… — Нет-нет, ничего такого. Я правда не против. На самом деле, я даже рад. Если честно, на новом месте, пока что не знаю, куда себя деть. Медбрат Пак явно хочет что-то спросить, но не решается, поэтому Сокджин берет инициативу на себя. — А вы из местных или тоже, как и я — по велению судьбы? — Я бы сказал, что моя жизнь здесь была неизбежной, — он смеётся, пока тщательно протирает пол за отодвинутым диваном. Удивительно, как у него все легко и просто идёт, будто с наслаждением. — После свадьбы мы с моей второй половинкой решили перебраться ближе к семье. На самом деле, это было всего три месяца назад. — Ох, я поздравляю вас, медбрат Пак! Ваша невеста не будет против, что вы проводите столько времени со мной, а не с ней? Чимин очень громко смеётся. — Иногда я чувствую себя предметом мебели. Знаете, мне кажется, именно моя персона — угол, не вписанный в окружность их любви. — Не понимаю. — Любовь всей моей жизни любит больше музыку, чем меня. — Ого, — Сокджин даже отвлекается от протирания полок с хрусталем (ему немного совестно, что он не может сделать и половины того, что сделал его гость, чистый дом важнее совести), — она у вас композитор? — Именно так. Джин задумывается о том, каково это было бы жить с такой творческой личностью, потакать постоянным капризам, терпеть вечное уныние из-за ушедшей музы, мириться с тяжёлым характером, ставить себя далеко позади её приоритетов и стремлений. — На самом деле, доктор Ким, я думаю, мне стоит признаться вам кое в чем, раз уж нам теперь вместе работать, — Чимин оставляет мытье полов и присаживается на диван, напряженный будущим признанием. — Конечно, я вас слушаю. Пак Чимин собирается с мыслями и спокойно произносит: — У меня нет жены. У меня есть муж. Сокджин сначала и правда удивлён, но это ни коим образом не касается его и не может ни с какой стороны быть им осуждено. — Дорогой мой медбрат Пак, — он садится на диван рядом и берет его ладонь в свою, несильно сжимая, — какая разница, кто с кем спит? Главное, чтобы все высыпались. Чимин снова громко смеётся, словно освещая весь дом светом тысячи ярких звёзд. Швабра сама прыгает в руки, а губы намурлыкивают под нос что-то лёгкое и незамысловатое. Как просто, оказывается, — думает Сокджин при виде этой картины, — сделать человека счастливым. Достаточно принять его таким, каким он хочет быть. *** Они убирают весь дом и говорят обо всем на свете так долго, что солнце скатывается в закат. На кухне уже кипит чайник, который тоже радуется чистой и натертой до блеска газовой плите. — Доктор Ким, так как в итоге вы добрались от остановки? Дороги-то вы не знаете, — Чимин расслабленно выдыхает, осознавая, какую хорошую и продуктивную работу они сегодня сделали, и отпивает из кружки горячего ароматного чая. — О, хорошо, что вы спросили, забавная на самом деле история получилась. Сижу я, значит, на чемодане, думаю, все, так и умру тут, на морозе в своем новом пальто, как вдруг… Сокджин уже собирался все рассказать, как услышал громкий стук входной двери и чьи-то торопливые шаги, Чимин же быстро обернулся. — Эй, чаги-я! Просыпаюсь, тебя нет, снова ты!.. Вошедший замолкает, когда видит, незнакомого человека. — Вы кто? Доктор удивлённо смотрит на него в ответ. Тёмная куртка на нем, будто в два раз большего него самого. — Думаю, именно мне нужно у вас это спросить, — он встаёт и протягивает ладонь для рукопожатия. — Меня зовут Ким Сокджин, и это мой дом. Чимин моментально спохватывается и кланяется в извинении. — Доктор Ким, простите его, пожалуйста, он всегда такой бестактный дурачок! — А, — Сокджину быстро приходит озарение, — так это ваш муж? — Именно он. Человек, кажется, удивлён до глубины души тем, как его представили. Он явно такого не ожидал. — Его зовут Мин Юнги, — Чимин моментально бьёт того локтем в бок и говорит тихо: — пожми руку, чудовище, это не вежливо! Юнги суетливо отвечает на рукопожатие и неохотно кланяется под заставляющей его рукой. — Он у меня нелюдимый, но очень добрый, простите ещё раз его, доктор Ким. Такое больше не повторится! Сокджин смеётся, не испытывая больше неловкости. — Эй, да все отлично! Я не злюсь, с кем не бывает? Чимин бросает взгляд на настенные часы — время давно перевалило за восемь. — Пожалуй, нам пора. — А как же чай? Мы только начали, — Джин действительно расстраивается, он был уверен, что теперь у него появился отличный друг, который находится в похожей с ним ситуации, и мог бы помочь советом. — Мы обязательно попьём его завтра на работе, — Чимин улыбается, поворачиваясь к зевающему мужу, — кажется, мой ребёнок так сильно голоден, что даже пошёл меня искать. — Эй! Я всего на два года младше, имей совесть, Пак Чимин! Сокджин думает, что Мин Юнги похож на недовольного маленького котёнка. У него даже руки мягкие и гладкие, как подушечки на лапках. *** После ухода гостей доктор ополаскивает чашки и идет на улицу. Ветра нет, на градуснике плюс семь, а небо такое звёздное, будто по черно-синему покрывалу рассыпали сахарную пудру. Луна настолько яркая, что освещает все вокруг даже без уличных фонарей (которые, по всей видимости, в посёлке и не были предусмотрены). Где-то вдалеке слышится звук резиновых подошв, уверенно ступающих по хлюпающей грязи дороги. — Господин доктор! Возможно, внутри своих мыслей, Сокджин почему-то надеялся, что услышит именно этот голос. — Какое странное прозвище вы мне придумали, господин учитель. Они смеются одновременно. Намджун повисает локтями прямо на заборе, доходящим ровно до середины груди. Сокджин думает, что ему очень нравится говорить с этим человеком именно потому, что они одного роста. Как равные другу другу. — Обустроились? — Благодаря вам. — Мне? — Намджун искренне удивляется. — Медбрат Пак оказался просто находкой в плане уборки дома! — Да что вы? Кто бы мог подумать? — учитель притворно удивляется, впрочем, улыбки не скрывает. Сокджин также притворно возмущается, чтобы поддержать игру. — Вы все продумали! Вы все знали и подстроили! — Ну, нет. Я не мог. — Я все понял, не смейте отрицать! — Сокджин тычет в него пальцем, смеясь. Намджун поднимает руки, признавая поражение в заранее проигранной битве. — Браво, господин Шерлок. Вы разгадали мой хитроумный план. Они оба какое-то время молчат, наслаждаясь тишиной спокойной ночи, пока падает звезда, а её огненный желто-белый хвост тянется через половину небосвода. Интересно, какое желание он загадал? — Мне нравится жить в своём маленьком доме, — говорит Сокджин неожиданно. — В любое время можно выйти, посидеть на скамейке, послушать тихий шёпот улицы вокруг. Не как в квартире, когда даже стены и потолок, как будто давят со всех сторон. — Да, я понимаю вас. — А вы, господин учитель, не хотели бы жить в городе? Там же столько возможностей. Намджун отвечает не сразу. Где-то вдалеке ухает сова и слышится пение поздних птиц на все ещё голых после зимы деревьях. — Я никогда в жизни не смогу променять это умиротворение на суету города. Мне кажется, что каждый из нас, господин доктор, предназначен для чего-то своего. Джин улыбается. — Вы верите в судьбу? Намджун отворачивается от неба и неожиданно смотрит ему прямо в глаза. И взгляд такой серьёзный, будто просачивается в самое ядро души и видит насквозь. — Я верю, что каждое решение в жизни приводит нас только к лучшему исходу. Мурашки по коже вдруг бегут. Но не от страха. *** В ту ночь Сокджину снится огромный бескрайний космос и пронзительные карие глаза.