ириски и риски

в наушниках тихо что-то играет — дахён даже не вслушивается, на самом деле. плейлисты давно перемешаны с собственными мыслями и где-то в унисон с агрессивной песней мысли также визжат. дахён и к ним не пытается прислушаться. может, впервые за последние несколько дней в душе поселилось успокоение. они с саной перессорились в пух и прах и тут же сумели помириться. по крайней мере, дахён так кажется, потому что сана сказала, что перезлилась и после негативных эмоций обязательно всё будет хорошо. конечно, — с грустной усмешкой-оскалом от нервов, — всё и будет хорошо. дахён безоговорочно верит, а где-то далеко-далеко внутри продолжает подозревать, что это отмашка от неё же самой. у саны ведь только всё стало налаживаться, только всё стало хорошо, а тут дахён приходит выносить ей мозг. никак же понять не может, что в прошлых месяцах график был не такой забитый — и не было никого на примете получше, грустно закусывает губу дахён, чтоб не реветь. она всё ещё надеется, что и правда это работа перетягивает всё внимание на себя. она не считает себя совершенно глупой, только слишком усталой. и чудесно осознаёт, что сана знает, как её действия отражаются на дахён. прекрасно знает, как выглядит со стороны её агрессия на разговоры о чувствах. и импульсивный крик, что никогда они обе не сумеют ни о чём договориться. дахён переключает песню. да, она горда собой, потому что сумела удержать какое-то хладнокровие. хотя подозревает, что это уже безразличие и осознание конца её обнимает со спины маняще и ласковее любви. сумела взять и договорить с саной, объяснив ей, чего она просит от неё, выслушав в ответ. а не сдалась, позволив неосторожной импульсивной кляксе стать точкой в их истории. но не горда, потому что всё ещё дорожит остатками их неземной любви. и думает, что на самом деле, выпросила опять немножечко того, что ей принадлежит и должно было доставаться просто так. и ведь сана кивнула, что поняла, что дахён необходимы такие маленькие жесты и упоминания обо всём. и о любви, по которой скучает — канье в наушниках тоже грустит, потому что скучает по старому себе. и дахён смотрит вбок. сана снова спит, или делает вид, к ней спиной и обнимает одеяло — липкое чувство покинутости сжимает осколки души. хоть что-то не даёт ей расклеиться окончательно. потому что она не получила ничего из того, за что билась. только одно фиолетовое сердечко, но не согласие, что и она соскучилась. потому что и она скучает по старой себе. более счастливой, более любимой. не такой жалкой и сломленной — наверное, более самодостаточной и не задохнувшейся от переменчивой любви, которая и заставила её быть такой. дахён скучает по тому, как держала себя в руках и была на девять шагов выше к счастью. скучает по тому, что сана не пыталась от неё отмахнуться. была внимательней и не пыталась скрыть даже самые простые вещи — даже онлайн в мессенджерах. скучает по их долгим разговорам обо всём. а сейчас у неё в душе и голове нет ни единой мысли, что они вдвоём могут поговорить о чём-то, кроме каких-то пустых вопросов о планах на завтра. может, это только от бессилия и только у неё одной такие мысли. хотя дахён так даже не думает уже. ощущение ненужности её затопило с головой и не хочется просто рассказывать даже бытовые штуки. сана отреагирует вынужденно. если вовсе не проигнорирует. у саны работы же выше крыши — учит каких-то новых подружек по видеосообщениям рисовать стрелки. смеётся тиктоковским штукам. пишет ещё реже и только иногда ради приличия одёргивает себя, чтоб поинтересоваться о делах дахён. дахён же делает вид, что не заметила огромный красный флаг и выдыхает сквозь зубы. наверное, благодаря таким толчкам от собственной любви быстрее найдутся силы без сожалений уйти. и будет больше времени скучать вместе с канье по старым версиям себя. засыпается быстро и спокойно. сана обнимает дахён со спины покрепче.