Голос чарующего мая

      Коля мысленно подготовился к любой реакции на свою историю, поэтому закончив на том, что позже он побежал со страху стучаться к соседям, а потом его забрала мама, он замолчал, нервно перебирая пальцы. Все слезы уже выплаканы, боль где-то глубоко, гулко отзывается на задворках сердца, но выйти наружу почему-то боится. Несколько секунд он просто слушает стук своего сердца, дыхание, свое и чужое. Сейчас по непонятным причинам потоки воздуха будто сами вырисовывались в воздухе, складываясь перед Соколовым в различные направления. Он словно научился не только слышать дыхание, но и видеть его. А потом почувствовал чужую руку на своем плече.       — Как ты сейчас? Тебе лучше?       Юноша в недоумении приоткрыл рот, стараясь подобрать хотя бы какие-то слова, но из головы исчезло абсолютно все. Коля коротко кивнул, стараясь не смотреть на плечо, дабы не видеть, где лежит ладонь его начальника в успокаивающем жесте. И держится ведь аккуратно, словно боится надавить сильно и причинить еще больше боли.       — Мне жаль, что тебе пришлось такое пережить, правда, — голос Владимира звучит как-то мягко, сожалеюще. Коля еще не слышал от него такой интонации. — Тебе нужно обратиться к специалисту. Наверное, это можно как-то вылечить.       А Коля улыбается, вновь кивая.       — Как только выйду из вашего уродского клуба, так сразу же обращусь за помощью.       Владимир в ответ ухмыляется и сжимает чужое плечо чуть сильнее.       — Пойду попрошу, чтобы привезли тебе теплые вещи и поедем в клуб. — Безруков опустился со стула, убрал свою руку с плеча младшего и поправил волосы, стараясь по привычке зачесать их назад, но пряди предательски упали обратно на лоб. — И я бы посоветовал поесть, так что возьми с собой яблоко.       Коля слушается. Отодвигает пустую чашку и берет с другого края тумбочки фрукт, без раздумий откусывая здоровый кусок. Сладко и вкусно. Он поворачивает голову и видит, как снег крупными хлопьями падает прямо на землю. Конец ноября, Петербург, подобно лесному зверьку, меняет шубку и надевает на себя белоснежное одеяло на какое-то время, радуя жителей гололедицей и предновогодними видами.       Вот, наверное, тогда, в то утро я понял что-то для себя. И чай без сахара, и его очки возле пустой кружки, и то сладкое, даже приторное яблоко. Все казалось каким-то особенным, он в частности. Владимир сильно отличался от того, что ежедневно видит персонал в клубе. В глубине души было приятно, что таким домашним его видит не каждый второй, а может быть в клубе кроме меня таких нет. Все было ново, немного странно и страшно, но этот чёртов старпер грамотно развевал мои страхи. В тот снежный день сердце при мыслях о нем начало биться быстрее, это и дало толчок.

***

      С двадцатого ноября, когда Коля провел ночь не на сцене клуба, а в уютной кровати, шли дни, время снова неумолимо бежало. Только вот теперь встречи с владельцем клуба происходили все чаще и чаще, иногда напоминая чистую случайность, а иногда переходя за грани того, что можно объяснить «сокамерникам». Например, иногда Владимир просто приходил в зал, заказывал себе бокальчик красного сухого, и сидел в вип-зоне, наслаждаясь мужским пением. А иногда мог с будничной легкостью заявиться в комнату и вручить Коле его любимые пионы в количестве сто одной штуки. Нужно было видеть лица других парней, а тем более Коли, который просто не знал, куда себя деть и казалось, что гораздо проще провалиться с букетом под землю. В какой-то момент, вроде бы, в начале декабря, Владимир начал приглашать Колю к себе в кабинет, чтобы он просто спел какую-нибудь песню, а затем отпускал обратно на сцену. Соколов уже успел понять, что начальнику нравится его голос, но все еще переживал каждый раз, когда прощался и возвращался обратно на работу. А точно ли все было хорошо? Все ли понравилось?       — В каких вы отношениях? — с удивлением спросил Тимур, когда охранники доставили в комнату целую корзину средств по уходу за волосами.       — Ну-у-у… — протянул Коля, сконфуженно осматривая корзину и ее содержимое. — Друзья?       — Конечно, — пробормотал Серёжа со своей койки. — Переедешь к нему в огромный пентхаус и все еще будешь говорить, что вы друзья?       Парни посмеялись, а Коля лишь раздраженно фыркнул, решая не говорить, что у Владимира достаточно скромная квартира, а не хоромы. Они ведь с мужчиной не любовники, не пара, да и друзьями их тоже вряд ли можно назвать. Может, хорошие знакомые? Да, такой вариант Колю вполне устраивает, и звучит правдоподобно. Но все же, вопрос «кто мы друг другу» остро встал в голове у Соколова, поэтому в очередной вечер, когда он явился к Владимиру спеть песню, он воспользовался возможностью.       — Владимир Александрович, — начал парень, как только зашел и уселся на кресло возле рабочего стола начальника, прямо напротив него. Владимир оторвался от бумаг, отложил ручку и внимательно посмотрел в глаза подопечному.       «Умеет же он вот так… смотреть»       Коля сглотнул ком в горле и набрав в легкие побольше воздуха произнес на одном дыхании:       — Как вы думаете, какие у нас отношения?       И смех, и грех. Коля и сам уже успел пожалеть, что задал этот вопрос, мысленно проклиная себя, как только мог. Безруков прищурился, слегка наклонил голову на бок.       — У нас с тобой? — Коля кивнул. — Почему ты спрашиваешь?       — А на вопрос вопросом не отвечают!       — Ты подготовил песни, которые будешь исполнять послезавтра?       Декабрь подходит к концу, северная столица погрузилась в предновогоднюю суету, а на двадцать седьмое декабря было запланировано то самое мероприятие, на которое Владимир пригласил певца еще осенью. Что будет за мероприятие, Владимир так и не уточнил, только ясно дал понять, что будут важные люди и само торжество будет неплохих масштабов. Мысленно Коля мог представить, что это день рождения какого-нибудь богатого дядьки, вот примерно из таких, кто насилует Колькиных друзей каждую ночь. От этого становилось мерзко, так что Соколов старался об этом не думать.       — Вы ведь соскакиваете с вопроса… — раздосадовано промямлил Коля.       — Ну, прости, Коль, — мужчина аккуратно щелкнул парня по носу. — Я могу ответить на этот вопрос позже?       — Почему позже?       Владимир тяжело вздохнул и уткнулся взглядом куда-то вниз.       — Ты сам-то на этот вопрос ответить можешь?       Коля кивнул, хотя мужчина и не видел этого. Парень поправил волосы, затянув хвост потуже.       — Конечно, у нас чисто рабочие отношения. — Колька зевнул. — Ну, знакомые, хорошие знакомые.       Снова тяжелый вздох и внутри у обоих будто появляется мешок, набитый огромными камнями. Только вот один из них может объяснить эту внезапную тяжесть, а второй, увы, нет.       — Вот поэтому позже, — когда Безруков поднимает голову, на лице красуется теплая улыбка, от которой Коле каждый раз хочется самому вечно улыбаться и радоваться. — Ты петь сегодня будешь, птенец?       И Коля поет, так и не в силах объяснить, что с ним происходит уже на протяжении месяца при виде начальника.