Аверс и реверс

Из турболифта вышел директор, держа в руках большой букет из веток мимозы: жёлтые пушистые шарики, обрамлённые зеленью листвы, источали восхитительный аромат весны, праздника и надежды, воскрешая в памяти парочку очень и очень приятных воспоминаний, связанных с собой исключительно цветами и датой. Всё остальное — решительно разное; праздник из детства и переполняющее ощущение неземного счастья от одного разговора лет так через пятнадцать после… когда, кажется, вместо мимозы были тюльпаны, подаренные просто потому, что такова традиция и никакой личной приязни или хоть капли симпатии. Исключительно из вежливости. Из неопубликованного. *** Однажды она встретилась… нет «встретилась» — слишком громкое слово для описания произошедшего события. Однажды она столкнулась в одном из коридоров офиса с гранд-моффом Таркиным. Маленький тамбур — всего пара метров — между дверей, выход на лестницу. Двери распахиваются с противоположных сторон почти синхронно. С одной стороны появляется губернатор: строгий, резкий, серьёзный в своём оливково-сером мундире. Пугающий, если смотреть записи официальных выступлений. Но если вблизи, то совсем не страшный (хотя, конечно по-хорошему стоит бояться этого опытного хищника), даже коротко улыбается сейчас, подбадривая замершую в испуге девушку, замершую на месте, при виде столь высокого начальства, но спешно делающую шаг в сторону, освобождая дорогу для губернатора. И вместо того, чтобы пройти вперёд, он уступает дорогу ей, заставляя девушку коротко улыбнуться в ответ. Она делает несколько шагов, а затем оборачивается, мельком увидев скрывающуюся за поворотом спину губернатора. Вывод о том, что Таркин не такой уж и страшный человек, напрашивается сам собой, ничем не обоснованный. Подчинённые губернатора могли бы поспорить, но в эти несколько секунд девушка замечает только исключительно хорошее в нём. Точнее притягательное: голубые глаза, улыбку — редкую гостью на его лице, гораздо чаще линия тонких губ складывалась в злую насмешку (директор Кренник подтвердит), и какую-то особую привлекательность, которую дарит идеально сидящий на фигуре мундир. Чёткость, строгость линий, как лица, так и всей личности, на какую-то долю секунду озаряется этим вежливым, но скорее благосклонным, чем холодным, светом. Наверное, губернатор чем-то очень и очень доволен сегодня, раз пропускает встретившихся на его пути работников в столь несвойственной для себя добродушной манере. Улыбка на лице девушки становится шире… Этот коротенький эпизод, который безусловно уже вылетел из сознания губернатора, ещё долго не отпускает девушку, сладким туманом, обволакивая сознание, заставляя ненадолго померкнуть все её горести и печали, навалившиеся как-то сразу в последние несколько месяцев. Но все личные проблемы, отягощающие душу, в эти несколько минут как будто перестают существовать: растопленные жарким весенним солнцем сугробы, лежавшие целую зиму и, кажется, никогда-никогда не собирающиеся растаять. Она возвращается к этой совсем даже не встрече, а короткому, пересечению путей, когда на душе становится совсем-совсем плохо. Старые воспоминания, греющие её обычно, сейчас больно ранят, растравляя не успевшие зажить раны — она рассталась с мужчиной своей мечты совсем недавно и потому оглядываться назад всё ещё так мучительно больно и невыносимо! А жизнь ударяет всё снова и снова, и чтобы хоть как-то держаться, она вспоминает этот маленький, ничего, в общем-то, не значащий, эпизод. Элементарная вежливость со стороны губернатора, которой человек уровня гранд-моффа мог бы и вовсе пренебречь. Она ищет в голонете записи его обращений. Находит. И слушает на повторе «Доктрину Страха» — так себе, сказать по правде, выбор для того, чтобы успокоиться. Скорее наоборот — повод разволноваться ещё больше, даже может быть, повод возненавидеть автора. Не за объединение секторов в один, при веской на то необходимости, для успешной ликвидации всякого рода мятежей и волнений, но за коротенький вывод в самом конце: править не силой, но страхом перед силой. Страх. Это она хорошо знает. С этим она знакома. И может даже с уверенностью сказать, что страх — очень действенный инструмент. Страх парализует, заставляет жертву замереть на месте. Страх сводит с ума, рисуя в голове последствия тех или иных событий, которые могут вовсе и не наступить, но разыгравшееся воображение бывает очень трудно остановить. Страх — плохой советчик для жертвы, но очень удобный инструмент в руках опытного манипулятора. Страх — повод для ненависти. Злобы. Желания убивать. Или оказаться по правильную сторону дула бластера, держа пальцы на спусковом крючке… или кнопке? В общем, без разницы. Лучше только остро заточенный нож, перерезающий горло врагу. Но вся проблема в том, что она всё равно не сможет убить своего врага, даже если и найдётся подходящее орудие убийства. Садиться в тюрьму за эту погань и гниль, что испортила ей жизнь, не хочется… и потому приходиться искать другие варианты. В одном она точно согласна с гранд-моффом Империи: страх — мощный стимул. Для тех или иных действий. И если отбросить моральную сторону вопроса, то можно неплохо провести время, повеселиться, пусть и в мыслях. Рисуя картинки и образы, которым никогда не выпадет даже и пол шанса на то, чтобы существовать в реальности. В самом деле, где она — менеджер среднего звена, даже не военный, а гражданский, столь удачно поступивший пару лет назад на службу в государственное, крайне секретное, учреждение, и гранд-мофф Империи? Словом, нет и речи о том, чтобы мечтать о Таркине всерьёз. Так, лёгкая дымка несбыточных грёз, невесомое кружево из совсем уж нелепых вариантов развития событий: как никогда-никогда не будет. Это почти столь же безнадёжно, как влюбиться, например, в Императора… Мечта, которая сбыться не может, но утешает, паря в небесах воображения. Кроме всего прочего, после такой «не встречи» с губернатором идти относить документы к высокому начальству совсем не страшно. Все ужасно заняты, все сроки горят… «горит» вообще, кажется, всё вокруг в офисе, но только не за рабочей станцией Розы Б., сохраняющей спокойствие посреди бушующего вокруг шторма. Свою работу она всегда делает в срок, при необходимости умудряясь даже чуть-чуть опередить сроки dead-лайнов, ибо выполнение должностных обязанностей для неё — рутина, доведённая до автоматизма. Рутину, повторяющуюся изо дня в день, она обожает. Чем стандартнее и шаблоннее задача, тем лучше, спокойнее и комфортнее ей работать. Все заняты и почётная обязанность срочно отнести пакет документов наверх, в кабинет директора Кренника, выпадает ей. Роза спокойна и даже если и нервничает, то совсем чуть-чуть, напоминая себе, что ей точно не придётся встретиться с самим господином директором. Всего-то и надо, что передать документы дроиду-секретарю, а остальное не её забота. Впрочем, встреча с адмиралом тоже есть в её мечтах, в её снах наяву. Бойтесь своих желаний. Она представляется дроиду, называя свой департамент и цель визита: передать запрошенные директором документы. Срочно, кстати. Но дроид не отвечает. Фоторецепторы всего секунду назад горящие жёлтым светом гаснут. Девушка машет рукой перед самым лицом дроида, чисто по инерции, понимая, что это вряд ли поможет. — Эй! Есть кто дома? — спрашивает она, ждёт пару мгновений. Нет ответа. Она обречённо выдыхает. — Никого нет дома — все ушли на фронт. Не остаётся ничего другого, как нажать на встроенную в стойку приёмной кнопку вызова, чтобы обратиться к директору напрямую. И надеяться, что ничем особо важным Кренник не занят. Вот теперь нервишки шалят, палец предательски дрожит, прежде чем коснуться кнопки. Увы, оставить документы в приёмной и надеяться, что дроид-серкетарь вскоре отвиснет — не вариант. Криффова пометка «срочно»! Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем из динамика раздаётся короткое «да» Кренника, в смысле «слушаю, что там такое, что требует моего внимания?». Сказанное с нотками хрипотцы «да», застаёт Розу если не врасплох, но заставляет сердце нервно забиться и это при том, что общаться с большими начальниками ей, в общем-то, не впервой. И сейчас речь совсем не о Таркине со всеми связанными с этим призрачными думами о несбыточном. Был в её жизни один высокопоставленный начальник, которого она имела привилегию называть на «ты»… Но теперь уже нет. — Директор Кренник, сэр, прибыли документы, которые вы запрашивали, — сказала она. — Могу я войти к вам в кабинет? Ваш дроид-секретарь не подаёт признаков жизни. Как всегда, когда она волновалась, хотя бы чуть-чуть, в ход шли замысловатые фразы, с цепляющимися друг за друга словами. Куда проще было сказать «дроид-секретарь не работает» или вообще попросту «завис». Коротко и ясно. Но нет, язык, точнее сначала мозг формирует, а затем голосовые связки при помощи языка, выдают что-нибудь этакое. Не подаёт признаков жизни. Двери раскрываются, приглашая и позволяя зайти в кабинет директора Передовых оружейных исследований вооружённых сил Галактической Империи, адмирала Орсона Кренника. Смотреть по сторонам времени нет, и потому «запись» в память идёт на автомате, Роза решительным шагом подходит к внушительных размеров столу директора, кладёт папку с документами (распечатки на листах флимси, возможно даже, «после прочтения — съесть») на тёмную столешницу. Хозяин кабинета отрывается от изучения данных на встроенном в столешницу дисплее, всего на пару мгновений, чтобы забрать вновь полученные документы, не удостоив курьера вниманием, разве что просканировал за какую-то долю секунды, оценивая стоящий перед ним экземпляр по одному ему известным параметрам. Внимания не стоит: вывод таков. В рабочем смысле, ибо при всей свой ветрености в вопросах личной жизни Кренник неизменно придерживался правила: на работе надо работать, а развлекаться следует исключительно вне офиса (очень широкое понятие, в которое, входит, конечно же, не только комплекс в Центре Империи, но и все другие объекты, на которых ему когда-либо приходилось работать). Девушка стоит неподвижно, вытянув руки по швам, совсем по-военному, копируя манеру общения с вышестоящим начальством, принятую в армии и флоте. Гражданский специалист в чёрном мундире с шестиугольной эмблемой инициативы Таркина на рукаве, мимикрирующий, под военного, вполне успешно. Она ждёт, пока он отпустит её, разрешив уйти. Но видимо, её персона столь незначительна, а директор так глубоко погружен в свои мысли, что проходит некоторое время (не больше минуты), прежде чем он снова замечает её. — Можете идти, — коротко бросает директор, тут же возвращаясь к изучению документов. Слышит, как по-военному она щелкает каблуками — привычка, укоренившаяся в ней после первых же дней начала работы — и даёт вдогонку, пока девушка не успела выйти из кабинета, поручение. — Да, свяжитесь с техниками, пусть приведут дроида в порядок. — Будет исполнено, директор, сэр, — отвечает она, но он уже полностью и бесповоротно потерял всякий к ней интерес, напоследок удостоив повелительного жеста рукой «кыш-кыш отсюда», прогоняя, словно назойливую мошку, маленькую, не стоящую внимания, но между тем, умудрившуюся сбить на миллисекунду с мысли, преградой возникнув перед глазами. В приёмной она вызывает техников, исполняя приказ директора. Однако дроид вдруг приходит в себя, заставляя её нервно вздрогнуть. — Чем могу помочь? — спрашивает секретарь своим механическим, безжизненным голосом. — Уже ничем, спасибо. Всё уже улажено. Директор Кренник приказал вызвать техников, чтобы провести диагностику ваших систем, так что ждите, — ответила Роза, поспешив покинуть приёмную и вернуться к себе, по дороге зайдя к своему непосредственному начальнику доложить об успешно выполненной миссии. Возвращаясь, затем к работе. А в мыслях меж тем, сами собой возникают образы, связанные с директором Кренником, тесня эпизод с Таркиным. В невозможно голубых глазах адмирала мерцают звёзды, затмевая взгляд губернатора. И это директор ещё даже не старается произвести впечатление! Страшно подумать, что могут сделать с человеком его глаза, когда Кренник включает на полную мощность своё обаяние. Что может сделать этот сверкающий космос с женщиной… спалить дотла, если она ему приглянулась. Заморозить душу и тело своим безразличием. А ведь он и вправду едва ли запомнил её, воспринял как часть окружающей обстановки. Безымянный винтик безупречно работающего механизма, вот кто она в его системе координат. Роза лишь усмехнулась. Тяжело, но смиренно вздохнула, прекрасно понимая, что Кренник, как и Таркин, ей тоже не светит, так что и начинать вздыхать (серьёзно, самозабвенно, до боли в груди) не стоит. Разве что помечтать и увидеть парочку-другую ну очень уж странных снов. Да, это можно. Не страдать, но наслаждаться. Пусть и такой малостью. А вот потому, что нельзя быть красивым таким… В голонете про Кренника почти ничего нет. Разве что парочка голографий, на которых директор стоит среди других военных в парадных мундирах. Очередная годовщина Империи, высшие сливки общества (пусть и не все — свежие) собрались в Императорском Дворце. Она находит Кренника привлекательным, она находит его красивым. Несмотря на его полтинничек… Но будем честны, ровесники никогда и не привлекали Розу, слишком… бедные, не успевшие состояться в этой жизни. Деньги правят миром, чтобы там не говорили про силу и мощь флота и армии Галактической Империи. Кредиты — вот причина, по которой планеты ещё движутся по своим орбитам. Ну, и гравитация, естественно, куда же без неё?