Враги бывают разными

Деймон умышленно, как в замедленной съёмке, кладёт магнитную карточку на комод слева от себя. Меня на миг охватывает страх. Он двигается ко мне тёмной колеблющейся громадой, атомы вибрируют, туманя моё зрение. Подступив ко мне, он прижимает носки ботинок к моим туфлям. Игра в гляделки ещё никогда не происходила в запертом гостиничном номере. Деймон щелчком пальцев расстёгивает пуговицу на моём пальто. Полы предательски распахиваются, будто говоря: «Добро пожаловать, мистер!» Он засовывает внутрь руки и, когда я слегка выгибаюсь от его прикосновения, опускает ресницы. Пальцы Деймона находят пристанище на изгибе моей спины и мягко массируют позвоночник. – Давай сделаем это. Мне бы сонеты писать. Цепляюсь пальцами за ремень Деймона и тяну парня к кровати. Он осторожно опускает меня на край постели и захватывает рукой одну лодыжку. Я чувствую его дрожь. Он снимает с меня туфли и аккуратно ставит их рядом с кроватью. Прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз ощущала прикосновение мужской кожи к своей. В продолжение всего знакомства с Деймоном я хранила обет безбрачия. Вероятно, при мысли об этом в моих глазах отображается смущение. Деймон замечает это и гладит меня пальцем под подбородком: – Я только что ещё больше злился на себя. Он опускается на колени у моих ног. Милый мальчик, принявший смиренную позу у своей кровати, чтобы произнести вечерние молитвы. Когда Деймон снова смотрит на меня, в его тёмно-синих глазах светится упрямство. Я не сомневаюсь, что сейчас он поцелует меня в щеку и уйдёт, поэтому обхватываю его за талию одной ногой и затягиваю в колыбель своих бёдер. Он издаёт что-то вроде «уфф», я беру в ладони его подбородок и целую в губы. Обычно ему нравятся нежные поцелуи. Но сегодня вечером мне хочется страсти. Я целую сильнее, и в тот же миг его губы раскрываются, хватило первого прикосновения. Деймон пытается придержать меня, но я не позволяю ему. Щиплю и покусываю его, пока он не придвигается ко мне. Чувствую, как рядом опускается его мощное тело. Если я когда-либо считала себя пристрастившейся к чему-то, это было явное преуменьшение. От Деймона я хочу получить передоз. К концу этих выходных, видимо, буду валяться в каком-нибудь тёмном закоулке, не способная произнести своё имя. Наконец-то мне понятно, что такое вожделение. Я знаю, как с ним справиться, и, честно говоря, для нас это единственный выход. Держу Деймона ногами и руками в железном захвате и удивляюсь, чувствуя, что как будто падаю. Открываю глаза и понимаю: Деймон встаёт, поднимая меня вместе с собой. – Ты собираешься разделаться со мной сегодня вечером? – спрашивает он, не отрываясь от моих губ, и я снова яростно целую его. – Я собираюсь попробовать. Мой последний бойфренд, последний мужчина, с которым я занималась сексом тысячу лет назад, ни за что не смог бы меня поднять. В его хрупкой, как у мальчика, спине возникла бы межпозвоночная грыжа. Деймон вместе со мной усаживается в шикарное вольтеровское кресло, которое я едва приметила, когда мы только вошли в комнату. Всю жизнь до Деймона я насмехалась над парнями, которые подчеркнуто демонстрировали силу. Но вероятно, во мне до сих пор жива та небольшая часть женского естества, которой нравится, когда её носят на руках и нежат. Юбка у меня задралась так высоко, что Деймон, вероятно, видит моё белье, но глаз вниз не опускает. В голове вспыхивает слово «джентльмен». Он поднимает руку. Раньше при этом жесте я бы вся сжалась, отпрянула, но сейчас льну к его ладони. – Не спеши. – Я качаю головой, не веря своим ушам, но Деймон заглядывает мне в глаза и добавляет: – Прошу тебя. Меня начинают охватывать сомнения. – Ты не хочешь? Деймон двигает бёдрами. В меня упирается тяжёлое, до боли твёрдое доказательство обратного. Он так сильно хочет меня, что глаза знакомо потемнели и стали как у серийного убийцы. Я прижимаюсь лбом к его лбу. Мы дышим в лицо друг другу, едва касаясь губами. Он хочет прижать губы к моей коже. Укусить. Съесть. Поглотить. Он хочет меня по-животному. Влажная кожа и холодный воздух. Пальцы скользят по мне. Он шепчет слова, едва слышные сквозь моё затруднённое дыхание. Мне уже ясно, что я получу от него. Льстивые слова, терзания, туманно высказанные предупреждения, когда подступлю слишком близко. Меня будут ставить в любую позу, какая ему нравится, начальственные руки будут взвешивать груди, играть с ними, мять и гладить как захотят. Но я знаю также, что он будет смешить меня. Вздыхать. Он будет дразнить меня, ругать за мои театральные выходки, заставит улыбнуться, когда мне будет хотеться задушить его. Вызывающим поведением я заработаю отсрочку. Уступчивостью – поцелуй. Разумеется, именно это он и делает. Оттягивает момент. Он хочет играть со мной, пока через много часов после первого прикосновения меня не настигнет оргазм. Он хочет растянуть это маленькое пасхальное яйцо на долгие дни. Кусочек за кусочком. Тающие на языке. Он хочет сделать это столько раз, чтобы мы сбились со счёта и, может быть, умерли в процессе. Он хочет убедиться, что я подсела на него. Мне предельно ясно, что я получу от него в постели. То же, что получала от этого парня всегда. Перед глазами мелькают кадры из порнофильма, потому что Деймон облизывает губы, а его глаза опускаются на кружевной край моих чулок. Он пытается что-то сказать, но не может. Я очень неуклюже расстёгиваю его рубашку, тяну каждую пуговицу сквозь петлю, пока не раздаётся скрипучий звук рвущихся нитей. – Почему любые цвета делают твою кожу такой привлекательной? Даже ужасный горчичный. – Я опускаю губы к шее Деймона. – Красивый мужчина, нечеловечески прекрасный под люминесцентным офисным светом. – Зелёный – цвет ревности. В последнее время я превратился в ревнивого психопата. – А горчичный – полковничий. Давай сожжём её. – Конечно, Печенька. Ты можешь сжечь мою рубашку. В бочке, в каком-нибудь тёмном закутке. Деймон смеётся, а потом вздыхает, уткнувшись в мою шею. Мне от этого ничуть не легче, я продолжаю биться с пуговицами, расстёгиваю все, какие мне доступны. Запускаю руки внутрь. – Под идеально выглаженной деловой одеждой ты просто картинка с анатомической таблицы. Я это всегда подозревала. Кларк Кент. (Супермен) – Притормози. – Он вынимает мои руки из-под своей рубашки. Я несильно сопротивляюсь, но Деймон мягко сдерживает меня и склоняет ко мне своё лицо. Мы снова начинаем целоваться, поцелуи нежные, как шёлк. Я не могла себе представить, что, после того как мои маленькие грубые лапки истерзали Деймона, возможна такая лёгкость поцелуя. Его большие пальцы нежно давят на мои запястья, я слегка изгибаюсь, грудью прикасаюсь к его груди. Мы целуемся и медленно заваливаемся назад. Дикое нетерпение, которое я испытывала, немного взято под контроль, потому что, кажется, Деймон убедил меня принять идею отсрочки. – Думаю, в прошлом ты чересчур торопилась, – говорит он, будто читает мои мысли. – Отчего такая спешка? Деймон целует меня, и его мягкие упругие губы доставляют удовольствие не хуже секса. Он думает только обо мне и моих реакциях, изучает, что мне нравится, отказывает в одном, а другое даёт, разговаривая со мной без слов. Когда я чуть приоткрываю глаза, чтобы подглядеть за ним, он делает то же самое. Живот у меня рефлекторно сжимается, когда Деймон улыбается мне в губы. – Как дела? – шепчет он, и я мягко слизываю слова с его языка. – Что бы сказал на этот счёт ты? Деймон неуверенно убирает руки с моих запястий. Когда он доволен, мне доверяется поддержание ленивого ритма наших ласк, а пока он берёт меня руками за ягодицы и крепко сжимает их. – У тебя всё отлично. Чёрт побери, Елена! – Можешь быть уверен. Это восхитительно – знать, что теперь я могу прижаться к нему губами, когда захочу. Осматриваю кожу Деймона так, будто я военачальник, а он моя новая территория. Парень трепещет под моим изучающим взглядом. – Давай сыграем с тобой в одну особенную игру, – говорю я. – Она называется «Кто финиширует первым». – Также известна под названием «Кому золото, кому серебро». Мы смеёмся. Я расстёгиваю его манжеты, и тут раздаётся звонок телефона. Деймон не обращает на него внимания, прижимается губами к моим и слегка прикусывает нижнюю губу. – Такая хорошая, – говорит он мне. – До чего же ты хорошая. Телефон продолжает звонить. Потом прекращает, и я вздыхаю с облегчением. После недолгого перерыва трезвон возобновляется. Деймон бросает на меня взгляд, я с досадой пожимаю плечами и слезаю с кресла. – Я отключу его. Он роется в кармане, а я оцениваю результаты своих стараний. Мой приятель развалился в кресле, ноги расставлены в разные стороны, рубашка расстёгнута, волосы всклокочены, а глаза потемнели. – У тебя вид как у очумелой девственницы, которую только что соблазнили на заднем сиденье моей тачки. Глаза Деймона сверкают искрами веселья. – Я так себя и чувствую. Он откапывает телефон и бросает на него небрежный взгляд, но потом присматривается внимательнее. – О, это мама. Вот черт! Совсем забыл о ней. Я прячусь в ванной. При мысли о встрече с матерью Деймона меня охватывает застенчивость. Не зная, что делать дальше, через дверь слушаю примирительную сыновнюю речь. Мóю руки, сжимаю припухшие губы и смотрю на свое отражение в зеркале. Я выгляжу как порноверсия самой себя. Деймон говорит через дверь: – Елена, прости, но мне нужно ненадолго спуститься вниз. Я открываю дверь: – Что-нибудь случилось? – Мама внизу. Я так понял, она сделала для столов украшения с розами из своего сада, но ей не найти никого из сотрудников отеля, кто помог бы занести их внутрь, и она расстроена. Полная безнадёга. Мне придётся пойти вниз и раздать несколько пинков кому следует. – Он застёгивает рубашку. – Конечно. Иди. Заставь поплакать какого-нибудь мальчика на побегушках. Хочешь, я пойду помогу тебе? – Нет, ты устала. Заказать тебе что-нибудь в номер? Принести кофе? – Нет, ничего не нужно. Я, наверное, приму душ, пока ты ходишь. И к твоему возвращению соблазнительно развалюсь на кровати в чём-нибудь кружевном. Деймон морщится и немного поправляет брюки. Он разрывается на части, и мне его жаль. – Ты не можешь оставить её там, внизу, решать все проблемы в одиночку. – Я не знаю, сколько времени это займёт, надеюсь, несколько минут. Но не волнуйся, я скоро вернусь. – Всё в порядке. Я ни при каких условиях не стану целоваться с парнем, который отказывает в помощи своей расстроенной матери. Иди. Ванная размером почти с мою спальню. Я принимаю душ, умываюсь. Когда чищу зубы, смотрю на своё лицо, бледное, без всякого макияжа, и напоминаю себе, что он такой меня уже видел. На самом деле он видел меня и в худшем состоянии. Взмокшей, блюющей, трясущейся в лихорадке и спящей. Он видел меня злой, печальной, испуганной. Возбуждённой, одинокой, павшей духом. Не важно, как я выгляжу. Кажется, Деймона мой вид никогда не волновал. Он всегда смотрит на меня одинаково. Понимание этого придаёт мне уверенности, чтобы выйти из ванной в майке с соннозавром и спальных шортах. Мне это казалось забавной идеей, но теперь я вижу кусочек своего отражения в зеркале стенного шкафа. На вид мне лет десять. Ну что ж… Елена в пеньюаре – это было бы фальшивкой. Тишина распространяется на весь номер. Я проверяю мобильник. Ничего. Откидываю одеяло и забираюсь в постель. Не могу удержаться от стона облегчения. После напряжения последних дней, это не так страшно, как я себе представляла. Простыни быстро согреваются, и я блаженно шевелю усталыми ногами. Опираюсь спиной на кучу подушек и включаю телевизор. Нахожу канал, где показывают «Скорую помощь». Странно, но это меня почему-то утешает. Деймон, наверное, видел эту серию. Я пытаюсь найти ошибки в изображении медицинских реалий, но глаза сухие и усталые, так что очень скоро я их закрываю. Чтобы успокоить нервы, я нажимаю клавишу «Пуск» в памяти и проглатываю зевок. Я снова там. В том вечере, когда смирила свою чёртову гордыню и пришла к нему домой. В мое личное пространство счастья – так я называю его в мыслях. Я свернулась клубком на диване, мягкие подушки – колыбель для спины. Чувствую, как под весом Деймона прогибается диван, и понимаю: пока он тут, со мной всё будет хорошо. Не знаю, сколько времени мы провели так. Я сижу и держусь за руки с самым восхитительным мужчиной в моей жизни. Он смотрит на меня со страстной нежностью. Глаза такие, будто он меня любит. Теперь я понимаю, что, должно быть, задремала.

***

Просыпаюсь, когда солнечный луч, падающий в комнату сквозь гостиничные шторы, разделяет надвое мою подушку. Первая мысль: «Нет. Мне слишком комфортно». Вторая мысль: «Наконец-то я увижу Деймона спящим». Лёжа лицом к лицу, соприкасаясь подушками, мы всю ночь играли в гляделки с закрытыми глазами. Каждая ресничка, изгибаясь, прилегает к его щеке, тёмная и блестящая. Я бы убила ради таких ресниц, но они, похоже, всегда достаются самым мужественным из мужчин. Деймон обнимает мою руку, как медвежонка Тэдди. Я не испытываю ненависти к нему. Ничуть. Это катастрофа. Провожу рукой по его лбу, и он хмурится. Я разглаживаю пальцами складки. Привстаю на локте и вижу на прикроватных часах 12:42. Приходится перепроверить себя несколько раз. Как это? Мы проспали даже полдень? Наше обоюдное утомление от последних нескольких дней имело результатом впечатляющий по продолжительности сон. – Деймон… Во сколько свадьба? Он вздрагивает и открывает глаза: – Привет. – Привет. Во сколько свадьба? – Я пытаюсь вылезти из кровати, но Деймон крепче сжимает мою руку. – В два. Но мы должны появиться раньше. – Сейчас без 18ти час дня. Деймон немного шокирован: – Я не вставал так поздно со времён старшей школы. Мы опоздаем. – Несмотря на это, он толкает мой локоть, как подножку велосипеда, и я плюхаюсь обратно на постель. Успеваю заметить кусочек обнаженной руки. На Деймоне чёрная майка. – Красивые руки. Скольжу ладонью по одной, следя за каждым изгибом упругих, резко очерченных мускулов. Потом делаю это снова. Деймон наблюдает, и в следующий раз я использую ногти. Мурашки. Ммм… Я наклоняюсь, чтобы поцеловать их. – Ты – это что-то, Деймон Сальваторе! – Я откидываю назад волосы с его лба. Они все перепутаны. Несколько минут пытаюсь привести их в порядок. – Я слишком стараюсь соблазнить тебя? Деймон придвигает меня ближе к себе. Я представить не могла, что он окажется таким любителем нежностей и уютных объятий. – Ну, ты всегда можешь постараться ещё сильнее. Он такой милый. Лежать с ним в постели восхитительно. Без задней мысли задаю вопрос, который давно меня интересовал: – Когда у тебя в последний раз была девушка? Вопрос звенит в воздухе, будто я ударила в гонг. Отличная работа, Елена! Привести в постель других его женщин. – Гм… – (Долгая пауза. Такая долгая, что я начинаю думать: или он спит, или сейчас скажет, что женат) – Ну… Гм… – Только не говори, что ждёшь окончания бракоразводного процесса или ещё что-нибудь в этом роде. Рука Деймона блуждает по моей спине, и я медленно опускаю голову на его плечо. С трудом удаётся держать глаза открытыми, мне так уютно. Так тепло. В окружении его запаха и хлопковых простыней. – Нет таких мазохисток, которые хотят выйти за меня замуж. Я немного возмущена этим заявлением. – Кто-нибудь найдётся. Ты прекрасен. Аккуратен. Высок и мускулист. У тебя высокая должность. Хорошая машина. Великолепные зубы. Ты в целом полная противоположность большинству парней, с которыми я встречалась. – Значит, все они были… ужасные грязные тролли… безработные… и меньше тебя ростом? Как такое возможно? – Ты, видно, читал мой дневник. Последний из парней был так субтилен, что мог влезть в мои джинсы. – Но он, наверное, был милым. Чтобы быть полной противоположностью мне, он должен быть жутко милым. – Деймон смотрит в стену. – Он был, наверное. Но и ты бываешь милым. Например, сейчас ты очень мил. Чувствую на ключице укус и весело фыркаю: – Ладно, ты никогда не бываешь милым. И Деймон на месте укуса оставляет нежный поцелуй. – И когда же ты порвала с этим миниатюрным мужичком? – Деймон начинает целовать мою шею, неспешно, любовно и мягко. Откинув голову назад, чтобы ему было удобнее, я снова вижу часы на радиоприемнике. Реальное время движется быстро. Я размышляю, есть ли у меня в сумке злаковый батончик. – Это случилось за пару месяцев до слияния «Л и Г». Мы какое-то время не встречались. На работе было столько проблем, и я редко видела его. Потом мы договорились, что надо сделать перерыв. Да так и не завершили его. – Прошло много времени. – С тех пор я постоянно донимаю тебя приставаниями. Но ты не ответил на мой вопрос. Погоди, не говори ничего, я не хочу знать. Думать о том, как Деймон ублажает другую женщину, слишком тяжело. – Почему? – Ревнива. – Я издаю стон, и Деймон начинает тихо посмеиваться, но потом становится серьёзным. Он до боли неловок, когда дело доходит до объяснений. – Я встречался кое с кем, но мы порвали отношения на первой неделе после переезда в новое здание «Л и Г». – «Л и Г» рушит отношения. – Мне хочется прикусить язык, но слова так и сыплются изо рта. – Могу поспорить, она была высокая. – Да, довольно высокая. – Деймон тянется к прикроватной тумбочке и берёт с неё свои часы. – Блондинка. Застёгивает браслет на руке и, не глядя на меня, отвечает: – Да. – Чёрт побери, почему они всегда высокие блондинки?! Могу поспорить, у неё голубые кукольные глаза и загорелая кожа, а её отец – пластический хирург. – Ты читала мой дневник. – Вид у Деймона слегка встревоженный. Я прижимаюсь щекой к его плечу: – Я лишь предполагала, что она моя полная противоположность. – Она была… – Деймон задумчиво вздыхает, и у меня сжимается сердце. Сидящая во мне маленькая пещерная женщина, ревнивая хранительница своей территории, подходит к входу в пещеру и хмурится. – Она была просто такой милой. – Гм… милая… Отлично. – И у неё были светло-голубые глаза. – Деймон следит, как я перевариваю сказанное. – Это веская причина для разрыва. Знаешь что? У тебя слишком синие глаза. У нас ничего не выйдет. – Я надеялась получить умное возражение, но вместо этого он вяло отвечает: – А ты действительно думала, что выйдет? Теперь настал мой черёд произносить «гм». Я уже наполовину заползла в свою ракушку, когда Деймон выпаливает: – Прости! Всё вышло не так! Не могу удержаться от своих циничных выходок. – Для меня это не новость. – Вот почему у меня нет девушки. Они все меняют меня на милых парней. Он глядит в потолок с таким глубоким сожалением в глазах, что меня посещает ужасная мысль: он по кому-то сохнет. Высокая блондинка разбила ему сердце, переметнувшись к кому-то попроще. Это, конечно, объясняет его предубеждение против милых парней. Пытаюсь придумать, как спросить его, но Деймон смотрит на часы: – Нам лучше поторопиться.