Враги бывают разными

– Ты вспотела. – Деймон хмурится, а может, и нет. Слышу хруст ветки. Значит, кто-то подкрадывается к нам сзади. Приподнимаю брови и кошусь в ту сторону, Деймон кивает. Мой час настал, а ему нужно добыть флаг. Хватаю его за пейнтбольный комбинезон и, развернув вокруг себя, прижимаю к дереву. – Что ты… – начинает говорить он у меня за спиной, но я оглядываю местность, ищу, где засада. Я – Лара Крофт, поднимающая оружие, с глазами, пылающими жаждой возмездия. Вижу за бочками вражеский локоть. – Иди! – кричу я, перебираю пальцами в толстых перчатках, нащупывая курок. – Я тебя прикрою! И вдруг это случилось. Бах, бах, бах! Меня пронзает боль – руки, ноги, живот, грудь. Я вою, но выстрелы не прекращаются, я вся забрызгана белым. Это беспощадное убийство. Деймон аккуратно разворачивает нас и прикрывает меня от выстрелов своим телом. Я чувствую, как он вздрагивает от всё новых и новых пуль, рука его приподнимается и обхватывает мою голову. Вот бы остановить время и немного поспать прямо здесь. Деймон поворачивает голову и сердито кричит на нашего убийцу. Выстрелы прекращаются, и я слышу триумфальный клич Саймона, он стоит наверху пригорка и размахивает флагом. Чёрт бы его побрал! Это была моя работа, и он не дал мне её сделать. – Ты должен был уйти. Я прикрывала тебя. Теперь мы проиграли. – Меня едва не валит с ног новый приступ тошноты. – Прости-и-и, – саркастически говорит Деймон. К нам подходит Кол с опущенным пистолетом. Я тихо хнычу. Боль пульсирует по всему телу. – Прости, Елена. Мне очень жаль. Я слегка… перевозбудился. Слишком много играю в компьютерные игры. – Видя выражение лица Деймона, Кол делает несколько шагов назад. – Ты на самом деле сделал ей больно! – рявкает на него Деймон, и я чувствую, как он поддерживает мою голову рукой и продолжает прижимать меня к дереву, обхватив мои колени своими. Смотрю влево, там Эмили, она разглядывает нас в бинокль. Потом опускает его и что-то записывает в планшете, губы её усмехаются. – Пусти! – Я толкаю Деймона изо всех сил. Тело у него большое и тяжелое, а мне так жарко, что хочется сорвать с себя одежду и окунуться в холодную краску. Мы все, немного запыхавшись, возвращаемся на стартовую площадку под балконом. Я прихрамываю, и Деймон бесцеремонно берёт меня под руку, вероятно, чтобы я шла побыстрее. Вижу наверху Джозетт, она опускает солнцезащитные очки. Я машу ей, как бедный котёнок из мультфильма, – ой, ой, ой! Потерь много. Люди стонут и осторожно потирают запачканные краской части тел. В воображении заново проигрываются сцены баталий. Оглядываю себя и вижу, что спереди я почти целиком залита краской. У Деймона грудь в порядке, но на спине сплошь краска. Что доказывает, какие мы разные. Когда я стаскиваю с себя шлем и перчатки, Деймон передаёт мне свой планшет со списком команд и бутылку воды. Я подношу её к губам и опустошаю, почти не заметив как. Ощущения странные. Деймон спрашивает сержанта Пейнтбола, есть ли у них аспирин. Тайлер пробирается ко мне мимо наших павших товарищей. Я прекрасно понимаю, как отвратительно должна выглядеть. Он смотрит на меня спереди: – Ух! – Я один сплошной синяк. – Отомстить за тебя? – А то, это было бы здорово. Кол из общего отдела любит пускать в ход оружие. – Считай, о нём уже позаботились. Как же так, Деймон? Ты прострелил мне ногу, а я был в совершенно другой игре. – Прости, я перепутал, – говорит тот, но в его тоне сквозит неискренность. Тайлер притеняет глаза ладонью, а Деймон ухмыляется, глядя в небо. Наши коллеги ходят туда-сюда и машут руками, измазанные краской и страдающие от боли, не зная, что делать дальше. Ситуация быстро разлаживается. Я смотрю в листок на планшете. Вижу, что Деймон записал меня в одну с ним команду на каждую игру, возможно по требованию Джозетт. Она ничего не узнает. Пусть себе разгадывает задачки судоку на балконе. Быстро беру карандаш и вношу в список изменения, прежде чем назвать составы следующих команд. Народ сбивается в кучу и жалуется. – Погоди, сейчас принесут аптечку. Ты лучше посиди в сторонке остальную часть вечера. С тобой что-то не так, – говорит Деймон. Я снова смотрю вверх на Джо, а потом обвожу взглядом всех вокруг. Скоро я, вероятно, встану во главе этого сборища. Нынешний вечер – хорошая проверка, тут нет сомнений. И я не собираюсь проявлять слабость. – Ага, ты говорил мне это со дня нашей встречи. Наслаждайся окончанием вечера. – Я не оглядываясь ухожу к своей новой команде. Кажется, это самый длинный вечер за всю мою жизнь, но в то же время он пролетает как молния. Ощущение, что за тобой всё время следят, напрягает нервы, и в нашей маленькой команде мгновенно завязываются крепкие узы. Я толкаю Квинтуса из отдела по работе с дебиторскими задолженностями в укрытие, а нас сверху поливают розовые пули. – Давай! Давай! – ору я, как спецназовский взводный, а Бриджит тем временем на корточках подкрадывается к флагу, брызги краски фонтанчиками взлетают вверх у её пяток. Насколько я не в себе, становится ясно во время третьей смены команд, после того как я схватила флаг. Знаю, это крайне печально, но, честно говоря, я ощутила такой триумф, будто покорила Эверест. Мои товарищи по команде закричали, а баскетболистка Саманта – из локвудцев – подхватила меня с земли и закружила. Я немного срыгнула. Руки у меня трясутся от напряжения, пистолет держать тяжело. Всё кажется немного нереальным, как будто в любой момент я очнусь от дурного послеобеденного сна. Небо раскинулось над головой серебристо-белым куполом. Смотрю на окружающие меня блестящие от пота лица. И чувствую такое родство с этими людьми. Вот гаминовец хлопает ладонью в ладонь локвудца, и оба разражаются хохотом. Мы вместе. Может, идея Деймона устроить эту игру была вовсе не плоха. Может, единственное, что способно по-настоящему объединить людей, – это боль и схватка. Соперничество и состязание. Может, главное – пережить что-нибудь вместе. А где же все-таки сам Деймон? В продолжение остальной части вечера я вижу его разве что во время смены команд. При взгляде на каждого крадущегося между деревьями человека глаза играют со мной шутки. Я вижу очертания плеч Деймона, изгиб его спины. Но потом моргаю, и это оказывается кто-то другой. Я жду одного фатального выстрела. Красного пятна на месте сердца. – Где Деймон? – спрашиваю я судей, но те пожимают плечами. – Где Деймон? – задаю я вопрос всем, кто попадается на пути. – Где Деймон? Ответы становятся какими-то отрывистыми и раздраженными. Хватаюсь за свой пейнтбольный костюм, несмотря на ритмичные хлопки и треск оживлённой перестрелки вокруг. Безуспешно пытаюсь оттянуть воротник-стойку – прохладному воздуху подставляется всего полдюйма потной кожи. Потом меня выворачивает. Там ничего, кроме воды и чая. Мне сегодня не хотелось ни обедать, ни завтракать. Забрасываю блевоту песком и вытираю рот тыльной стороной ладони. Планета вращается слишком быстро, так что я держусь за дерево. Воздух становится прохладнее, звучит финальный рожок, и мы все устало бредём обратно к главному штабу. Все явно утомлены. Пока мы снимаем костюмы, царит суматоха. Каждый на что-нибудь жалуется. У сержанта Пейнтбола такой вид, будто он оценивает свои шансы остаться в живых. Деймон стоит, уперев одну руку в бедро, и я инстинктивно поднимаю пистолет. Момент настал. Елена против Деймона, тотальное уничтожение. Он подходит ко мне и забирает оружие с абсолютно невозмутимым видом, моя боевая стойка его не смущает. Я стаскиваю шлем. Он встаёт позади меня, его пальцы скользят по моему взмокшему загривку. Это всё равно что прикоснуться к проводу под напряжением, и я как-то странно рыгаю. Деймон берётся за замочек молнии на спинке моего костюма и резким движением опускает его вниз. Я прыгаю на одной ноге, чтобы снять комбинезон, и откидываю в сторону руки Деймона. – Ты нездорова, – ставит диагноз он. Я уклончиво пожимаю плечами и, виляя бёдрами, поднимаюсь по лестнице к ожидающим развязки Джозетт и Старому дегенерату. – Похоже, получилась отличная командная работа, – говорит Джо. Мы издаем слабое «у-р-ра-а!», подбадривая друг друга. Я приподнимаю край футболки. Синяки побагровели. От запаха кофе меня начинает подташнивать. Я подхожу к краю балкона. Деймон слишком долго заправлял этим маленьким шоу. Надо спасать ситуацию. – Могу я пригласить наших четырёх судей подняться и обсудить примеры командной работы и проявлений отваги, которые они отметили? Судьи высказывают свои соображения, я пытаюсь собрать их мнения воедино. Очевидно, Викки устроила суматоху, позволив своему товарищу по команде поскользнуться и добыть флаг. – Я за это получила четыре пули! – кричит Викки, потирая бедро и морщась. – Но ты получила их ради команды, – говорит мистер Локвуд, выводя себя из ступора, который, как я начинаю подозревать, вызван прописанными ему таблетками. – Хорошая работа, юная леди. – А что касается храбрости, – говорит Эмили, и у меня появляется тяжесть в животе, – Малышка Елена совершила нечто выдающееся. Поднимается шум радостных возгласов, я машу рукой, чтобы утихомирились. Если ещё кто-нибудь назовёт меня маленькой, крошкой, смешной малышкой, я испробую на нём какой-нибудь приём карате. – Она приняла на себя не меньше десяти выстрелов, защищая коллегу от человека, который немного перешёл границы. Он останется неназванным. – Эмили в упор смотрит на Кола, тот опускает голову, как виноватая псина. Другие люди хмуро смотрят на него. – Она встала впереди своего коллеги с раскинутыми в стороны руками и готова была защищать его до самой смерти! – Эмили изображает мои действия: руки прямые, как у пугала, тело вздрагивает от выстрелов. Она хорошая актриса. – И к своему удивлению, я заметила, что защищала Елена не кого-нибудь, а Деймона Сальваторе! Раздаётся дружный смех. Люди весело переглядываются, две девицы из отдела кадров даже толкают друг дружку локтями. – Но… но потом! Он развернул её вокруг себя, чтобы защитить, и получил выстрел в спину! Защитить её! Это было действительно нечто. Забавный факт: в обеденный перерыв Эмили читает на кухне любовные романы. Я ловлю взгляд Деймона, он грубо вытирает лоб рукой. – Похоже, пейнтбол сегодня свёл нас всех вместе, – с трудом выговариваю я, и все аплодируют. Если бы это была сцена из телесериала, то мы только что подошли к точке, за которой следует моральный вывод: перестаньте ненавидеть друг друга. Джозетт довольна, губы её изогнуты в понимающей улыбке. Оплачиваемый отгул отдан Вики, и она с глубоким поклоном получает свой шуточный наградной сертификат. Сьюзи сделала несколько удачных снимков этого момента. Я прошу её прислать их мне по электронной почте, чтобы подготовить информационное письмо для сотрудников. Джозетт хватает меня за локоть: – Не забудь, в понедельник меня не будет. Я медитирую под деревом. Все направляются к автобусу, и мне очень радостно видеть, что теперь довольно трудно определить, кто из нас гаминовец, а кто локвудец. У всех вид пассажиров, вместе переживших крушение поезда; грязная одежда и вспотевшие красные лбы. У большинства женщин под глазами тёмные круги от размазавшейся туши, как у панд. Несмотря на физический дискомфорт, возникло некое новое ощущение товарищества. Джозетт и мистер Локвуд укатывают, рванув с места, как психованные гонщики. Нескольких человек забирают супруги, поднимается кутерьма – машины выворачивают со стоянки и разъезжаются, пыль стоит столбом. Мы подходим к автобусу. Женщина-водитель откладывает газету и открывает дверь. – Пожалуйста, подождите несколько минут, – говорю я ей и трусцой бегу назад – в штаб. Заскакиваю в туалет, и меня сильно рвёт. Не успеваю я увериться, что больше позывов к рвоте не будет, потому что меня вывернуло до полного опорожнения внутренностей, раздаётся резкий стук в дверь. Есть только один человек, который мог бы стучать с таким нетерпением и вкладывать в свой стук столько раздражения. – Уходи, – говорю я ему. – Это Деймон. – Я знаю. – Меня снова тошнит. – Ты больна. Я предупреждал тебя. – Он легонько крутит дверную ручку. – Я сама доберусь домой. Уходи. Наступает тишина, и я делаю вывод, что он ушёл к автобусу. Меня снова прополаскивает. Мою руки, прислонившись к раковине, водяные брызги пропитывают джинсы. Элвис на майке влажно прилипает ко мне. – Я больна, – говорю я своему отражению в зеркале. У меня озноб, глаза блестят. Я сизо-серо-белая. Дверь с треском открывается, я пронзительно вскрикиваю от страха. – Плохо дело. – Брови Деймона сходятся к переносице. – Ты неважно выглядишь. Я едва могу сфокусировать взгляд. Пол ходит под ногами. – Я не вынесу. Эта поездка на автобусе. Я не могу. – Я позвоню Джозетт. Пусть возвращается, она ещё не могла далеко уехать. – Нет-нет! Со мной всё будет в порядке. Она едет в оздоровительный центр. Я могу сама о себе позаботиться. Деймон прислоняется к дверному косяку, на лбу у него собираются морщины. Я привожу себя в чувство, набирая горсть холодной воды и выливая её сзади себе на шею. Волосы выбились из узла и липнут к коже. Я споласкиваю рот. – Ну вот, я в порядке. По пути назад Деймон защипывает двумя пальцами острый кончик моего локтя, как пакет мусора. Чувствую жадные взгляды, наблюдающие за нами сквозь тонированные стёкла автобуса. Вспоминаю двух девушек, которые пихали одна другую локтями, и стряхиваю с себя руку Деймона. – Я могу оставить тебя здесь, а потом вернуться и забрать, но на это уйдет по крайней мере час. – Ты? Вернёшься и заберёшь меня? Да я проведу здесь всю ночь. – Эй, не говори так больше, ладно? – Он раздражён. – Ага-ага. Отдел кадров. – Пошатываясь, я залезаю в автобус. – О боже! – громко восклицает Эмили. – Елена, ты выглядишь ужасно. – Елена! – окликает меня Тайлер с задних рядов автобуса. – Я занял тебе место. Он где-то так далеко, будто я смотрю на него в перевернутую обратным концом подзорную трубу. Если я сяду там, то заблюю всех, это точно. «Прости», – говорю я Тайлеру одними губами, сажусь на переднее сиденье и закрываю глаза. Деймон прижимает тыльную сторону ладони к моему влажному лбу, и я шиплю: – У тебя рука холодная. – Нет, это ты вся горишь. Нужно вызвать врача. – Сегодня пятница, уже вечер. Какие шансы, что это случится? Мне нужно лечь в постель. Поездка до дома проходит скверно. Я поймана в ловушку бесконечного, ничем не примечательного временного интервала. Я жук в банке, которую трясет ребёнок. Автобус качается, в нём жарко, душно, я ощущаю каждый толчок и поворот. Фокусируюсь на дыхании и на ощущении руки Деймона, которая прижата к моей. На одном особенно резком вираже он подставляет плечо и поддерживает меня в вертикальном положении. – Зачем? – бессмысленно спрашиваю я и чувствую, как он пожимает плечами. Мы выгружаемся перед зданием «Л и Г». Несколько женщин собираются вокруг меня, я пытаюсь понять, что они говорят. Деймон держит меня за ворот влажной футболки и говорит им, что всё в порядке. Происходят оживленные дебаты с Тайлером, который всё время спрашивает меня: «Ты уверена?» – Конечно она уверена, твою мать! – громыхает Деймон. Потом мы остаёмся одни. – Ты поедешь на машине? – Джерри нужны еще одни выходные. Механику. Я поеду на автобусе. Деймон двигает меня вперёд – тяжело дышащую, потную марионетку. Вкус на языке кислотный. Деймон убирает руку с моей шеи и цепляется пальцем за шлевку сзади на моих джинсах, другой придерживает меня за локоть. Чувствую, как костяшка его пальца давит на точку над ложбинкой между ягодиц, и громко хохочу. Ступени на подземной автостоянке крутые, и я останавливаюсь, но Деймон толкает меня вперёд, руки его напрягаются. Он чиркает пластиковым ключом по пропускному устройству, мы входим внутрь, и он аккуратно подводит меня к своей чёрной машине. Чувствую запах выхлопных газов и бензина. Чувствую все запахи. Сухо блюю за колонной. Деймон озабоченно кладёт руку между моими лопатками. Несколько раз поглаживает круговыми движениями. Меня сотрясает новый приступ рвоты. Деймон усаживает меня на пассажирское сиденье. Забрасывает на заднее сумку, о которой я и думать забыла. Заводит машину. Я мельком вижу своё отражение в боковом зеркале: голова свернута набок, на скулах – тёмные тени, тушь размазалась. – Ну что? Тебя стошнит в машине, Печенька? – В его голосе не слышно ни нетерпения, ни раздражения. Он открывает окно с моей стороны на несколько дюймов. – Нет. Может быть. Ну, вероятно. – Используй вот это, если понадобится, – говорит он мне, подавая использованный стакан от кофе навынос. Включает задний ход. – Говори, куда ехать. – Катись в ад! – Я снова начинаю смеяться. – Так вот, значит, откуда ты явилась. – …ткнись. Давай налево. Я, как навигатор, провожу машину к дому, где живу. Глаза держу полуприкрытыми, считаю вдохи и выдохи, и меня не рвет. Это достижение. – Здесь. Перед домом будет в самый раз. Деймон качает головой, и я, не в силах сопротивляться, показываю ему своё пустующее парковочное место. Ему приходится помочь мне вылезти из машины, и я повисаю на нём. Моя щека мигом ложится на что-то вроде его груди. Рука обнимает нечто вроде его талии. Он нажимает кнопку, и вот мы уже стоим напротив друг друга в кабине лифта. Игра в гляделки перекрывается жарким, потливым воспоминанием о том последнем разе, когда мы делали это вместе. – В тот день у тебя глаза были как у серийного убийцы. – Должно быть, вместе со рвотой я изрыгнула из себя словесный фильтр. – У тебя тоже. – Мне нравится твоя футболка. Очень. Она на тебе отлично смотрится. Деймон озадаченно оглядывает себя: – В ней нет ничего особенного. Мне… мне твоя тоже нравится. Она такая большая, как платье. Двери лифта открываются. Я вываливаюсь наружу. К несчастью, Деймон меня не оставляет. – Здесь. – Я прислоняюсь к двери своей квартиры. Деймон находит ключи в моей сумке и отпирает дверь. Никогда не видела человека, которому больше хотелось бы получить приглашение войти. Он просовывает голову в дверной проем. Руки цепляются за косяк, будто он вот-вот ввалится внутрь. – Это не то, чего я ожидал. Не так уж… цветасто. – Спасибо тебе. Всего хорошего. – Я проталкиваюсь на кухню и хватаю стакан. Потом пью прямо из-под крана. – Думаю, мы могли бы найти клинику, которая работает в вечернее время, – произносит у меня за спиной Деймон и забирает стакан, прежде чем я успеваю его уронить. Он придвигает к стенке тостер и, чтобы заполнить неловкую паузу, складывает кухонное полотенце. Потом скребёт ногтем приставшую к столешнице крошку. О боже, он из тех мужчин, которые любят чистоту! Ему хочется засучить рукава и начать мыть и чистить. – Тут такой бардак, да? – Я указываю на чашку с отпечатком помады на краю. Он смотрит на неё с вожделением, и мы одновременно пытаемся разойтись в тесном пространстве. – Позволь мне отвезти тебя к врачу. – Мне нужно прилечь. И всё. – Может, позвонить кому-нибудь? – Мне никто не нужен, – гордо заявляю я и протягиваю руку за ключами. Деймон держит их вне пределов досягаемости. — Мне никто не нужен. Я позабочусь о себе сама. Справлюсь. Я одна в этом мире. — Продолжаю. – Одна во всем мире? Как драматично! Схожу в аптеку и посмотрю, что я могу сделать для тебя. – Конечно-конечно. Приятных выходных. Когда дверь за ним прикрывается, я заново утверждаюсь в мысли, что моя квартира похожа на зону стихийного бедствия, загромождена вещами и, да, довольно бесцветна. Отец называет мою берлогу «иглу». У меня не хватило времени, чтобы придать ей отпечаток моей личности. Я была слишком занята. Застеклённый шкаф со смурфами занимает бóльшую часть стены в гостиной, но без подсветки он тонет в темноте. Слава богу, Деймон ушёл! Кровать моя выглядит так, будто я видела тревожный сексуальный сон, что верно. Простыни сбиты и смяты, а та сторона, где должен спать мужчина, завалена книгами. Из ящиков, как салат из бургера, торчат лямки нижнего белья и краешек трусов со смурфами. Беру с прикроватной тумбочки копию страницы из ежедневника Деймона и прячу её. Принимаю душ: он восхитителен, мучителен, бесконечен. Делаю воду прохладной и ледяной. Потом включаю горячую и разогреваю себя изнутри. Ловлю ртом струйки. Выдавливаю себе на макушку горку шампуня и даю воде смыть его. Свидетельство того, что я, вероятно, близка к смерти, – отсутствие желания воспользоваться кондиционером для волос. Голова идёт кругом и полнится нелепыми образами. Я прислоняюсь к кафельной стенке и вспоминаю, каково это было – опираться спиной на дерево, когда Деймон Сальваторе прикрывал меня своим телом. Наедине с собой я могу воображать что хочу, и мысли мои вовсе не прогрессивные, созвучные двадцать первому веку. Это развратные, брутальные мысли пещерной женщины. В моих мечтаниях Деймон наэлектризован животным инстинктом защищать меня, его большие руки с крепкими мышцами обхватили моё тело. Он принимает на себя все удары, и это его привилегия. Он напичкан по самое некуда природным супернаркотиком тестостероном. Я завернулась в Деймона и защищена от всех напастей, которые может послать мне мир. Всему болезненному или жестокому придётся сперва пробиться сквозь него, прежде чем оно доберётся до меня. И этого никогда не случится. – Жива? Я вскрикиваю, когда понимаю, что резонирующий голос звучит не в моём воображении, и вжимаюсь в кафель. – Не входи! – Дверь я закрыла. Спасибо вам, ангелы-хранители. Скрещиваю руки поверх частей тела, которые просвечивают на флюорографии. – Конечно я не войду, – рычит Деймон. – Я совершенно голая. Синяки… – Я акварель Моне, фиолетовые кувшинки плавают на зеленой воде. Он ничего не отвечает. – Ты иди. В гостиную. Вытирание причиняет боль. Приоткрываю дверь ванной и слышу тишину. Семеню в спальню и нахожу белье – отвратительный бежевый лифчик, шорты и старый верх от пижамы с миленьким динозавром на нем, глаза его сонно полуприкрыты, а под ним написано: «Соннозавр». Голая, одеваюсь, меня отделяет от Деймона стена. Я люблю тебя, стена. Хорошая стена. Бросаюсь на постель, так что матрас жалобно взвизгивает, и больше ничего не слышу.

***

Просыпаюсь, как на вулкане. – Нет! Нет! – Я не отравлю тебя. Хватит кривиться. – Рука Деймона поддерживает меня за шею, а другая вкладывает мне в рот две пилюли. Я делаю глоток воды, после чего Деймон меня отпускает. – Мама всегда давала мне лимонад. И сидела со мной. Когда я просыпалась, она всегда была рядом. А твоя? – Я говорю, как пятилетняя девочка. – Мои родители были слишком заняты, работали сменами, следили за другими больными, так что на меня у них времени не оставалось. – Врачи. – Да, я был не в счёт. – Резкость тона выдаёт, что это болезненная тема. Чувствую его руку у себя на лбу, пальцы лёгкие и напряжённые. – Давай измерим температуру. – Я чувствую себя так глупо. – Голос у меня искажён из-за термометра во рту. Наверное, Деймон купил его, потому что у меня градусника нет. Я переживаю момент, которому судьбой назначено стать самым неприятным воспоминанием в моей жизни. – Ты никогда не позволишь мне забыть об этом. – Вот что я пытаюсь сказать. Благодаря термометру получается какая-то невнятица, будто у меня контузия. – Конечно позволю. Не сжуй термометр, – тихо отвечает он, вынимая градусник у меня изо рта. В приглушённом вечернем свете глаза Деймона стали тёмно-синими. Он смотрит на меня внимательно, почти как врач, а потом нежно проводит по моему лбу, уже не проверяя температуру, а просто так. Немного поправляет мою подушку. Глаза у него совсем не такие, какие я привыкла видеть. – Ладно. Останься на минутку. Но если хочешь, можешь уходить. – Елена, я останусь. Когда я наконец засыпаю, то снится мне Деймон, сидящий на краю моей постели и наблюдающий за тем, как я сплю.