Враги бывают разными

Утром звоню Джозетт и говорю, что похмелья у меня нет, но есть личные проблемы и я немного задержусь. Она проявляет понимание и советует мне отдохнуть и взять отгул. – Отдохни и доделай свою заявку, потому что, дорогая, завтра она должна быть готова. Я скучаю по сегодняшней бледно-жёлтой рубашке. Это цвет стен детской, когда пол ещё не рожденного ребенка – сюрприз для родителей. Это цвет моей трусливой души. Вчера вечером, после того как Деймон ускользнул от меня с лицом, омрачённым чувством вины и сожалением, я привела себя в порядок и вернулась к Тайлеру спасать вечер. У нас с ним есть кое-что общее. Его родители завели ферму для развлечения, так что рассказ о том, как я росла среди грядок с клубникой не вызвал обычной порции весёлого, покровительственного пренебрежения. Такой оборот придал мне смелости, и я задержалась на этой теме дольше обычного. Мы обменялись историями о жизни на ферме. Я наблюдала за лицом Тайлера, выражения сменялись на нём, проплывая лёгкими облачками. Мы просидели в баре несколько часов, смеялись, будто старые приятели, которым уютно вместе, как паре домашних тапочек. Я должна быть счастливой и испытывать восторг. Мне нужно вылизывать свою заявку на работу. Надо подумать о следующем свидании. Но заканчиваю я вечер тем, чего делать не следовало: лежу в кровати с закрытыми глазами и проигрываю в голове поцелуй. Печенька, если бы мы флиртовали, ты бы знала об этом. Может, он забыл, что я Елена Гилберт, радующая людей Клубничная Печенька, и я для него трансформировалась во что-то другое? Замкнутое пространство, непривычный макияж, короткое платье и свежий парфюм. В мгновение безумия, которое длилось на протяжении спуска с десятого этажа в подземный, я превратилась для него в объект вожделения. И он определенно принадлежал мне. Мне нужно было проверить теорию, которая созрела у меня некоторое время назад. Какая теория? Какое-то время назад – это сколько? Если я была объектом некоего эксперимента на людях, он мог бы соблюсти приличия и познакомить меня со своими заключениями. Стоит мне вспомнить о том, как он тихонько прикусил мою нижнюю губу, и между ног у меня начинается какое-то трепетание. Когда я думаю о его руке на своих бёдрах, тянет положить ладонь на то место, в которое впечатались растопыренные пальцы Деймона, и ощупать его. А крепость тела? На несколько секунд я перестаю дышать. Интересно, какой я показалась ему на вкус. А на ощупь? Я шатаюсь по дому в пижаме, уже три часа дня, истекает срок для подачи заявки, и это меня парализует. Вдруг меня пугает звонок в дверь. Первая мысль: это Деймон пришёл утащить меня на работу. Вместо этого за дверью обнаруживается человек из службы доставки цветов. Огромный букет розовых, как губная помада, роз. Вскрываю маленький конвертик, на карточке три слова: «Ты всегда прекрасна». Подписи нет, но она не нужна. Без труда представляю себе, как теплеет лицо Энджелы, когда она передает Тайлеру бумажку с моим адресом и бормочет: «Я тебе его не давала». Даже кадровички нарушают правила ради любви. Пишу ему сообщение: «Спасибо тебе большое!» Он отвечает почти мгновенно: «Я прекрасно провёл время. Хотел бы увидеться с тобой еще раз» Отвечаю: «Непременно)» Я стою, уперев руки в бёдра, и смотрю на цветы. Лучшего времени для подпитки эго не придумаешь. Поворачиваюсь к компьютеру. Эта работа будет моей. А Деймон уйдёт. – Пора покончить с этим.

***

Входя в кабинет в пятницу, вижу краем глаза огромное горчичное пятно. Вешаю пальто и сразу отправляюсь в кабинет Джозетт. Хоть раз она пришла рано. Я готова обхватить её руками и крепко сжать в объятиях. – Я здесь, – говорю я, и она делает мне знак, мол, входи, и я закрываю за собой дверь. – Подала? – (Я киваю.) – Деймон тоже. И еще два внешних соискателя. Как прошло свидание? Ты в порядке? Джозетт всегда образец хладнокровия. Сегодня на ней блейзер поверх футболки из чистого шёлка, убранной внутрь юбки. Джо не носит ничего такого простого, как хлопок. Надеюсь, после смерти она завещает мне свой гардероб. Я опускаюсь на стул: – Всё прошло хорошо. Я была с Тайлером Локвудом из отдела дизайна. Надеюсь, с этим сложностей не предвидится. Он уходит от нас на следующей неделе, будет фрилансить. – Жаль. Он хорошо работает. Не вижу проблем в том, что вы встречаетесь. В голове всплывает поцелуй с Деймоном в лифте. Вот это действительно проблема. – Но что-то случилось, – догадывается Джозетт. – Мы с Деймоном крупно поссорились перед свиданием, и это меня смущает. Проснулась сама не своя. Как будто, если войду сюда, нас обоих, утопающих в крови, увезут на каталках санитары. Джо задумчиво меня рассматривает: – Из-за чего вы поссорились? Может, это не лучшая идея – обсуждать мои личные проблемы с Джозетт. Я совершенно непрофессиональна. Щёки у меня начинают пылать, а когда я не могу придумать, что соврать, то выдаю информацию в урезанном виде: – Он думал, что я вру про свидание. Такая я неудачница. – Интересно, – медленно произносит Джозетт. – Ты подумала об этом хорошенько? Я пожимаю плечами. Да уж, я так подумала, что почти довела себя до бессонницы. – Меня расстраивает, что я позволяю ему давить на мои больные точки. Вы даже не представляете, как это тяжело – сидеть напротив него и постоянно выдерживать атаки. – Кое-какое представление об этом я имею. Это называется балансированием на грани войны, дорогая. – Она тычет большим пальцем в стену. Джозетт именно тот человек, которому можно довериться. За стеной у неё  – мистер Локвуд, строит замыслы уничтожения противницы. Она смотрит туда же, куда и я. Мы слышим слабый звук сморкания, фырканье и какое-то ворчание. – С чего он решил, что ты лжёшь? И почему это тебя так расстраивает? – Джо рисует завитушки в своем блокноте, чем слегка гипнотизирует меня. Сейчас она выступает в роли психотерапевта. – Он думает, что я предмет для шуток. Всегда смеётся над занятиями моих родителей. Уверена, он потешается и над школой, где я училась. Над моей одеждой. Ростом. Лицом. – Джозетт терпеливо кивает, следя за тем, как я пытаюсь облечь в слова свои путаные мысли. – Мне неприятно, что он так обо мне думает. Это сбивает меня. Я просто хочу, чтобы он меня уважал. – Ты заслужила репутацию располагающего к себе, отзывчивого человека, – поддерживает меня Джозетт. – Ты всем нравишься. Он единственный, кто упирается. – Он существует ради того, чтобы сжить меня со свету. – Может быть, я немного драматизирую. – А ты – его, – замечает Джозетт. – Да. И мне не хочется быть такой. – Не общайся с ним сегодня. Ты можешь на несколько дней занять пустой кабинет на третьем этаже. Мы переведём звонки туда. Я качаю головой: – Соблазнительно, но нет. Я с этим справлюсь. Займусь составлением квартального отчёта и буду сдерживаться. Я всё ещё помню вкус его губ. Я втягивала в себя его горячее дыхание, пока мои лёгкие не наполнились им. Его воздух был в моём теле. За пару минут он научил меня тому, чего я не узнала за всю свою жизнь. Забыть, что он существует, будет для меня испытанием, но вся эта работа – сплошные испытания. Тихо прикрываю дверь кабинета Джозетт и собираюсь с духом. Поворачиваюсь. Вот и он, сгорбился над своим столом. – Привет, – получаю я робкое приветствие. – Здравствуй, – отвечаю я сухо и цокаю шпильками к своему столу. Его следующая фраза меня изумляет. – Прости меня. Я очень, очень виноват, Елена. Я ему верю. Воспоминание о смятении, написанном на лице Деймон, когда он отшатнулся от меня в баре, две ночи почти не давало мне уснуть. Теперь настал момент восстановить статус-кво. Я могла бы наорать на него, он бы облаял меня в ответ. Но я не хочу быть такой. – Я верю твоим словам. Мы оба готовы заулыбаться и смотрим на губы друг друга. Призрак поцелуя брезжит между нами. Деймон сегодня не так безупречен, как обычно. Слегка помят – вероятно, плохо спал пару ночей. Галстук повязан небрежно, на щеках тень лёгкой поросли. Волосы не причёсаны, с одного бока рогом торчит непослушный вихор. Он сегодня практически гаминовец. Выглядит божественно и смотрит на меня с воспоминанием в глазах. Мне хочется бежать, пока ноги не подкосятся. Смести всё рукой с его стола. Я чувствую прикосновение одежды к коже. Вот какие ощущения вызывает у меня взгляд Деймона. – Давай сложим оружие, а? – Он поднимает руки, чтобы показать: они пусты. Кисти у него большие – легко обхватят мои лодыжки. Я сглатываю. Дабы скрыть неловкость, я изображаю, что вынимаю из кармана пистолет и отбрасываю его в сторону. Деймон забирается в воображаемую заплечную кобуру, достаёт из неё оружие и кладёт на свой ежедневник. Я извлекаю из невидимых ножен на бедре кинжал. – Всё. – Я указываю под стол. Деймон опускает руку к лодыжке и притворяется, будто вытаскивает из ножной кобуры револьвер. – Так-то лучше. – Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. – Ты очень странная, Печенька. – Голос у него не злой. Я с натугой разлепляю веки, и игра в гляделки едва не убивает меня. Глаза у Деймона синие, как грудь павлина. Всё меняется. – Ты собираешься жаловаться на меня кадровикам? У меня в груди что-то болезненно схлопывается. Так вот почему он так дерьмово выглядит. Вчера у него был адский денёк – предвкушал, как его выведут из здания под белы рученьки при моём появлении. Вид моего пустующего стола, должно быть, внушал ему ужас. Он сидел и представлял, как его швырнут в камеру за то, что обижал хрупкую женщину. Теперь всё ясно. Ну и глупа же я. – Нет. Но давай больше никогда не будем упоминать об… этом? – Слова звучат с лёгкой хрипотцой. Я спускаю Деймона с крючка, вместо того чтобы изводить пугающей перспективой. Ещё один шаг к тому, чтобы быть человеком, который мне нравится. Тем не менее Деймон хмурится, как будто он глубоко оскорблён. – Ты этого хочешь? Киваю, но какая же я маленькая лгунья. Всё, чего я хочу, – это целовать тебя, пока не засну. Я хочу забраться к тебе под одеяло и узнать, что творится в твоей голове и у тебя под одеждой. Пусть даже при этом я буду выглядеть полной дурой. Дверь в кабинет мистера Локвуда открыта, а потому я говорю как можно тише: – Это сводит меня с ума. Деймон понимает, что я не выдумываю. В глазах у меня застыло отчаяние. Он кивает, как будто нажимает на клавиши «Выделить всё» и «Удалить». Поцелуя не было. Молю: пусть что-нибудь случится и эта сцена завершится. Противопожарные учения. Или звонок от Джулс, которая скажет, что больше никогда не сможет выполнить задание к сроку. Не я одна молюсь об обрушении перекрытий. – Как прошло… свидание? – Голос у Деймона тихий, костяшки пальцев побелели. Быть обходительным со мной – это стоит ему немалых усилий. – Хорошо. У нас много общего. Я безуспешно пытаюсь вывести компьютер из спячки. – Вы оба невероятно маленькие. – Деймон хмурится, глядя на свой монитор, будто ему никогда не доводилось участвовать в более неприятной беседе. Проявлять дружелюбие ко мне без натуги пока не получается. – Он даже не стал подшучивать надо мной из-за клубники. Тайлер… он… милый. Он мне подходит. – Больше я ничего не могу придумать. – Значит, милый – это то, чего тебе хочется? – Этого все хотят. Родители годами упрашивают меня найти себе какого-нибудь милого парня. – Я стараюсь говорить без напряжения, но внутри затеплился огонёк надежды. Мы разговариваем как друзья. – А мистер Милый Парень отвёз тебя домой? Я понимаю, о чем он спрашивает. – Нет. Я вызвала такси. Сама. Деймон тяжело вздыхает. В изнеможении трёт руками лицо, потом смотрит на меня сквозь пальцы: – Во что нам теперь играть? – Как насчёт игры в нормальных коллег? Или можем поиграть в дружбу. Я умирала от желания попробовать обе игры. – Поднимаю взгляд и перестаю дышать. Деймон сидит прямо и сердито смотрит на меня: – Обе будут пустой тратой времени, ты так не считаешь? – Что ж, жаль. – Если бы я сказала это с сарказмом, он бы не понял серьёзности моих слов. Деймон открывает ежедневник, в руке карандаш, делает пометку за пометкой. Я только успеваю моргать, а потом отворачиваюсь к своему компьютеру. Сил больше нет переживать из-за его проклятого ежедневника. Карандаш Деймона, мои шпионские эксперименты — всему конец, прямо сейчас. Всё это было пустой тратой времени. Уверяю себя, что надо радоваться.

***

Сегодня восхитительный день чёрной футболки. Напишу об этом в дневнике. Поведаю своим внукам. Отрываю от неё взгляд, но через мгновение глаза сами собой тянутся обратно. Под этой футболкой – тело, от которого затуманятся очки пожилой библиотекарши. Думаю, нижнее белье скатывается с меня, завиваясь, как горящая бумага. После поцелуя, о котором я больше не вспоминаю, миновала неделя. Алфавитную ветвь «Локвуд и Гамин» согнали к автобусу, как стадо скота. – Расписки, – снова и снова повторяет Деймон, и люди суют ему в руки листки. – Расписки мне. Деньги – Елене. Эй, тут нет подписи. Подпиши. Расписки. – Кто такая Елена? – спрашивает человек в конце очереди. – Деньги – Елене. Это смешная женщина 170 см ростом вон там. Волосы. Помада. Лена. Я знаю, кого вскорости изрешетят шарики с краской. Очередь двигается вперёд, и меня почти придавили к автобусу. – Эй, я не говорил вам топтать её. Деймон будто взмахом бича отгоняет толпу назад и приводит меня в равновесие, как кеглю в боулинге, тепло его руки пробирается сквозь рукав. Джулс берёт меня за локоть другой, и я едва не выпрыгиваю из шкурки. – Прости, что опять просрочила сдачу отчета. Не могу дождаться, когда мне удастся нормально выспаться. Я как зомби. Она передаёт мне двадцатку, ногти у неё подпилены на французский манер. Я прячу в кулак свои, слегка слоящиеся. – Надеюсь на одолжение, – говорит Джулс, над её плечом я вижу Деймона — он напрягся, склонил ухо в нашу сторону, как спутник-шпион. Подслушивать неприлично. Я оттаскиваю свою собеседницу немного в сторону, оставляя руку вытянутой, чтобы люди продолжали вкладывать в неё двадцатки. – Ну что там у тебя? – Внутри заранее всё опускается. – Моей племяннице шестнадцать, и ей нужно пройти где-нибудь практику. Её школьный психолог считает, что это поможет ей увидеть личностные и профессиональные перспективы. Не может же она пропускать уроки и просто спать весь день, понимаешь? Подростки понятия не имеют, что такое работа. – Поговори с Энджелой, она что-нибудь организует. – Беру деньги ещё у кого-то. – Они всегда хотят работать с дизайнерами. – Нет, я хочу, чтобы она стажировалась у тебя. – У меня? Почему? – Возникает сильное желание сбежать. – Ты единственная из всех здесь, кто сможет быть достаточно терпеливым с ней. Она несколько строптива. Впервые в жизни мне хочется, чтобы вмешался Деймон. Тревога. Тревога. Прошу. Посылаю сообщения в его шпионское ухо, но спутник их не принимает. Деймон, SOS, SOS. Я всё для тебя сделаю, если ты вмешаешься. – У неё много проблем. Наркотики и ещё кое-что. Прошу тебя, Елена. Это будет много значить для её матери, – может, девочка соберётся и снова войдёт в колею. – Что ж… Могу я подумать на эту тему? – Я отвожу взгляд от Деймона, который бросил подслушивать и теперь повернулся к нам, уперев одну руку в бедро. – Мне нужно знать сейчас. Через полчаса она встречается в школе с психологом. Предполагается, что у неё уже будут какие-то варианты. – Джулс смотрит на меня, её рот изогнулся в выжидательной улыбке. – Сколько это будет продолжаться? День? Джулс подходит ко мне на шаг и до боли сжимает мне руку своими холёными пальцами: – Две недели во время следующих школьных каникул. Ты такая добрая. Спасибо тебе, я сейчас же пошлю ей сообщение. Она не слишком обрадуется, но ты приведёшь её в чувство. – Погоди… – начинаю я, но она уже жмёт на клавиши. – Ну вот, все прошло хорошо. Знаешь, что бы сказал ей я? – спрашивает Деймон. Я зарываюсь рукой в волосы. Скальп горяч и колок. – Заткнись! – Я бы сказал ей одно короткое слово. Это просто, тебе нужно использовать такой метод время от времени. Произнеси вместе со мной. Нет. – Привет, – с улыбкой произносит Тайлер, вставая в очередь. – Нет. Привет. – Я надеваю на лицо свою самую солнечную улыбку. Надеюсь, на его светлой серебристой коже есть крем от загара. – Хорошо, что ты пришёл. Полагаю, сыграть в пейнтбол – это прекрасный способ отметить последний рабочий день. – Ага, будет весело. Эстер сказала, я не обязан приходить, но мне самому хотелось. К тому же ребята из отдела пригласили меня на прощальный обед. Бóльшую часть этого я знаю, всю неделю мы слали друг другу мейлы, и я помогала Тайлеру отнести несколько коробок к его машине. Маленькая иконка в виде конвертика на панели инструментов вызывала у меня лёгкие приступы возбуждения. Всё утро меня бросало в жар от беспокойства. Совсем потеряла голову. Я определенно близка к кризису. – Расписку, – встревает Деймон. Тайлер протягивает ему листок, не отрывая от меня взгляда, и говорит: – Мне нравится, как у тебя сегодня уложены волосы. Польщённая, я пригибаю голову. Это правильное замечание в мой адрес. Я до смешного тщеславна, когда речь идёт о моих волосах. Кондиционер, которым я пользуюсь, стоит, наверное, дороже кокаина. – Спасибо, они немного растрепались. Думаю, ещё не совсем высохли. – Ну, мне нравится, как они растрепались. – Тайлер прикасается к кудрявому локону, который примостился у меня на плече. Мы встречаемся взглядами и начинаем смеяться. – Могу поспорить, так и есть, негодник. – Я качаю головой. – Передай ей деньги и садись в автобус, – медленно произносит Деймон, как будто Тайлер совсем уж простачок. Они обмениваются недружелюбными взглядами. Я беру у парня двадцатку и одариваю его улыбкой цвета «Огнемёт». – Будем в одной команде? – Да, – говорю я, а Деймон в один голос со мной рычит: «Нет». Он действительно поднаторел в произнесении этого слова. – Команды сформированы заранее! – рявкает он, и Тайлер бросает на него взгляд, который ясно говорит: «Что за козёл?» – Я надеялся… – начинает Тайлер, но Деймон стреляет в него ответным взглядом: «Что бы ты ни затеял, ничего не выйдет». Последний человек в очереди отдаёт мне деньги, и мы остаёмся стоять в тумане какого-то странного напряжения.