Рассвет твоего сердца

Смена в детском лагере — это маленькая жизнь. Для кого-то она пролетает незаметно, будто 21 день — одно мгновение, в котором так хочется остаться навсегда; для других же время останавливается, и каждая секунда превращается в вечность, что тянется словно смола, окутывающая маленькую букашку, и лишь через много лет она превратится в янтарь, сопоставимый с драгоценным воспоминанием о беззаботном детстве. «Рассвет», пожалуй, был вполне обычным лагерем. Попасть в него было не очень сложно, однако свой отпечаток в сердце он оставлял навсегда. Заведение это относительно старое, и за своё существование уже создавшее присущие исключительно ему особые традиции. Приезжающим сюда детям привыкнуть к их тонкостям довольно легко, а что насчёт вожатых? Бытует мнение, что лишь тот взрослый извне, кого лагерь проверит временем и сам пустит в свои пределы, позволив стать одним из сотен его истинных горящих сердец, сможет понять все обычаи и будет удостоен чести передавать эти знания будущим поколениям. Быть может, за это его и любили? Рассвет отторгал неискренних людей, в чьих силах было очернить ребячьи души, и это делало его комфортным и безопасным. Лето только начиналось, и лагерь, овеваемый нежным морским бризом, пока готовился к заезду первых жителей. Смотря на ныне тихое и безмятежное место, где слышны были лишь крики чаек, сложно было поверить, что совсем скоро его заполнят шум, гам и детский смех. На фоне заката виднелась одинокая фигура, бредущая по пирсу. Это был Альбедо, новоиспечённый вожатый. И хотя о данной должности сообщала надетая на него форма, в остальном молодого человека невозможно было отличить от ребёнка: мягкие черты лица, маленький рост и большие наивные глаза так и кричали о том, что пареньку было не больше шестнадцати. Вот только во взгляде читалась серьёзность, словно внутри детского тела был заперт какой-то важный взрослый. По факту так и было. Белокурый юноша, казалось, двигался в никуда, размышляя о предстоящих днях. Для него в новинку было всё, начиная от лагерной атмосферы и заканчивая работой с детьми в целом. Он никогда не бывал в подобных местах ребёнком, а о работе, стадиях и логике развития коллектива или смены знал лишь в теории. Усомниться в качестве материала, что был преподнесён бывалыми специалистами на школе вожатых, конечно, было нельзя, но первый опыт всегда самый волнительный, и можно бояться очень многих факторов, осложняющих жизнь педагогу. Что если не смогу поладить с напарником? А если не выйдет завоевать авторитет? Получится ли сплотить ребят в отряде? Вопросы полностью заполняли мысли, и от них очень скоро заболела голова. Из кармана послышался едва различимый писк от пришедшего на телефон уведомления, вскоре заставивший Альбедо прибавить шаг, чтобы вовремя дойти до белого здания корпуса, видневшегося вдали. Вожатская, как и кабинет директора лагеря, располагалась на первом этаже. Весь педагогический состав уже находился внутри, когда блондин вошел в помещение. Он хотел было закрыть дверь, однако кто-то дёрнул её в противоположную сторону быстрее. Как только до молодого человека дошло, что это была директор лагеря Джинн, он извинился, сконфуженно опустив голову, и поспешил занять место за вытянутым деревянным столом. Девушка же по-доброму усмехнулась и, пройдя в конец кабинета принялась объявлять ордена (так в Рассвете называли отряды) и вожатых, которые будут на них стоять. — Первый орден, самый старший… Эола и Эмбер еще не поправились? Блондинка подняла голову и окинула взглядом вожатскую, после чего опустила его на Лизу. — До сих пор болеют, но послезавтра обещали прибыть в полном здравии. Оторвавшись от бумаг произнесла старшая вожатая, а затем снова уткнулась в документы. Джинн же помедлила, думая кого можно было бы поставить вместо прихворавших. Что-то дернуло её на не самое разумное с логичной точки зрения решение, и в итоге выбор пал на весьма неопытного педагога. — Альбедо, будешь стоять на замене. Лиза тебе поможет. Услышав это, молодой человек вопросительно посмотрел на директрису. Действие такого характера с её стороны вовлекло белокурого парня в вихрь мыслей еще более бурных и тревожных, чем были раньше. И до самого окончания планерки он кувыркался в неуправляемом потоке, попутно стараясь уловить все детали завтрашнего дня, что, конечно же, абсолютно не вышло. Из вожатской Альбедо вышел одним из последних. На ватных из-за накатившего волнения ногах он медленно добрался до своей комнаты и почти сразу рухнул на кровать. Ночь выдалась бессонной. Вожатый долго ворочался, стараясь выкинуть из головы всё ненужное и лишнее, но удавалось не слишком хорошо. Пронзительный визг будильника, предвещающий начало нового дня, заполнил тихую комнату едва ли не сразу после того, как блондин успокоился и прикрыл глаза. Беспорядочно ерзая рукой под подушкой, Альбедо только спустя минуту нащупал телефон и, выключив громкое нечто, лениво перевернулся на спину и посмотрел на время. На экране показывалось 7:56, а чуть ниже была написана дата: 1 июня. Стоило только убрать гаджет от лица, как в глаза сразу ударили солнечные лучи, отчего захотелось уткнуться обратно в подушку и снова заснуть. Увы, работа не будет ждать, поэтому, сделав усилие над собой, молодой человек поднялся с кровати и направился в ванную. Глядя на себя в зеркало, парень подметил, что в целом выглядит относительно неплохо даже с учётом недосыпа и своего по-утреннему растрёпанного внешнего вида. Параллельно в голове пронеслась мысль о том, что на всякий случай стоит запомнить себя таким, не даром же ходят слухи о том, что вожатые почти не спят? И непонятно, на сон попросту не хватает времени или волнение одолевает педагогов перед каждой встречей с детьми. Как бы то ни было, сейчас не тот момент, когда можно отвлекаться на подобного рода размышления. Следующие 5 минут Альбедо потратил на приведение в порядок того гибрида одуванчика и плакучей ивы, который он называл своими волосами; сегодня определенно не следовало закрывать себе обзор: вдруг не разглядишь свой орден? Как только патлы блондина были заплетены, перестали ему мешать, и все остальные утренние ритуалы были выполнены, он вернулся в комнату. На дверце шкафа висела форма: пастельно жёлтые шорты и белая рубашка. Оглядывая себя и завязывая главный атрибут любого вожатого: галстук, который, к слову, идеально попадал в тон синей бананки, что вмещала всё необходимое по типу телефона, портативной зарядки и прочего, молодой человек не мог в очередной раз не заострить внимание на факте того, что даже в одеянии работника педагогического состава он всё ещё был похож на дитя, а его панама с замысловатым узором лишь усугубляла эту проблему. Вскоре сборы были завершены. Альбедо спустился на первый этаж, держа курс на столовую. Он не слишком любил разговоры с другими вожатыми, но именно сегодня оказался в центре внимания, ведь это его первая смена, а он уже на старших ребятах. Многие старались дать какие-то советы, что заставляло молодого человека чувствовать себя маленьким и беспомощным котёнком. Но едва он завершил трапезу и дошёл до дверей, ведущих к свободе от непрошенных лайфхаков, как почувствовал чью-то руку у себя на плече и вздрогнул от неожиданности. Лиза, кажется, всегда подкрадывалась незаметно, и этот раз не стал исключением. — Ты же помнишь о чём вчера говорила Джинн? После распределения расселяем детей, сразу просим отзвониться домой, потом забираем телефоны, лекарства и всякие чипсы, сухарики и прочую запрещенку. Я присоединюсь к вам позже. Альбедо быстро закивал, стараясь не показывать, что вчера на планёрке его разум был занят совсем не алгоритмом действий во время заезда. — Д-да, конечно… Телефоны и запрещенку же потом к себе, а лекарства в медпункт? На всякий случай переспросил он, не желая в будущем заиметь проблемы. — Именно. И постарайся влюбить в себя поменьше девчонок! Напоследок сказала старшая, игриво подмигнув, и поспешила удалиться, оставив белокурого вожатого в полном недоумении. Спустя несколько секунд он очнулся от непонятливого ступора и поспешил к выходу из корпуса. До приезда детей оставался ещё час, который было решено провести на площади перед зданием. Минуты до прибытия пролетели на удивление быстро. Первый автобус приехал с некоторым отрывом от других. Двери распахнулись и следом за сопровождающим из него с воплями вывалился высокий синеволосый юноша. Улыбка на его лице сияла, затмевая солнце, и заражала окружающих; даже уголки губ Альбедо поползли вверх. Подросток был невероятно взбудоражен происходящим, как будто это не простая поездка в лагерь, а путешествие, которое было мечтой всей жизни. — Вы готовы повеселиться? Это будет лучшая смена! Громче неистовых визгов заводилы была только музыка, играющая из его колонки. Это был Моргенштерн. Кадиллак. Паренька, кажется, совсем не напрягал текст музыкального произведения, совсем не соответствующий этике детского лагеря. Юноша двигался в такт и явно наслаждался происходящим, пока одной из сопровождающих не пришлось его припустить. Конечно, он посопротивлялся некоторое время, но музыку всё таки выключил. После сей сцены на лице светловолосого вожатого застыла гримаса непонимания и боли, а в голове промелькнуло: «Боже, только бы этот особо упорствующий индивид оказался не в моем ордене…»