Первый ряд, пятнадцатое место

В ресторане Антон сидел совсем потерянный. Он не помнил, что ел, что говорила ему мама и что он отвечал. В голове поселилось множество вопросов, ответ на которые был пока один - Арсений. Откуда узнал, что Шастун ужинает с матерью? Арсений. Как он его нашел? Арсений. Зачем он вообще подошел? Арсений. Арсений! Арсений! Парень сходил с ума. Нельзя, не получается на все вопросы так ответить. А ведь мужчина ждет, что Антон ему напишет. И он, конечно, напишет, но… – Так вот я ему говорю, мол у меня юбилей, а вы так порадовали меня сегодня. Он улыбался так мило, поздравил, спросил, одна ли я, мол не хорошо, если одна в такой день. А я ему: “Нет, нет, я с сыном”, на тебя указала, пока ты в очереди стоял. Такой галантный этот Арсений, кому-то с ним очень повезет. – Что? – Антон очнулся, услышав знакомое имя. – Что ты говорила? – Галантный, говорю, Арсений. Очень милый! – Анна Васильевна вопросительно посмотрела на сына, вдруг ожившего. – Так ты с ним говорила? – сердце бешено забилось. Наверно, это ответы начали врываться в голову. – Так я ж тебе сразу как из театра вышли сказала. У них там фотосессия была, я и подошла по пути в дамскую комнату. Да, ответы нашлись сами собой. Антон сразу понял, что его мама, очень добрая женщина, рассказала Арсению и про ресторан, и про него, наверняка, рассказала. Дай Бог, что она ему адрес не дала и ключи в карман не бросила. Не то, чтобы Антон был бы против такого исхода, но все же… После ужина Шастун нежно попрощался с мамой, вызвал ей такси до отеля и включил телефон. Антон уже решил, он напишет, не упустит шанс снова, но перед отправкой замялся. Что написать? “Привет, я у ресторана. Маму проводил, жду тебя.” Глупость. “Привет. Я свободен.” Добби, мать его. Парень раз десять печатал текст, стирал и снова печатал. Время уже было не детское, аж 22:03, так что Шастун быстро набил короткое “Я всё” и отправил. Ответ пришел быстро и Антону он не очень понравился. Арсений написал: “Буду через 5 минут. Не уходи только никуда :)”. Это что, была шутка над ним? Определенно какая-то попытка подстебать. Ответ “Я тогда не ушел от тебя, а убежал” показался парню забавным, но отправлять ничего не стал. Антон решил скоротать время за одной-другой сигареткой и достал пачку, сразу вспомнив осуждающий взгляд актера. Нет, конечно, его это не остановило, просто чувство было странное. Он стоял у дорогого ресторана, в котором играла красивая классическая музыка, курил и ждал встречи с мужчиной, по которому очень давно сходит с ума. Мог ли он представить, что такое с ним может произойти взаправду? Нет, нет и еще раз нет. Антон и курил сейчас только для того, чтобы руки не дрожали. Что теперь он будет делать? Во что он вляпался? А что, если он разочаруется в Арсении как в человеке? Слишком много вопросов. Антон затянулся еще раз и вместе с дымом попытался выгнать из головы навязчивые мысли. – Надеюсь, это только третья с того момента как я ушел, – прозвучал за спиной голос актера и Антон, сам не зная зачем, выкинул в сторону почти целую сигарету, словно он мальчик, которого застукала учительница на заднем дворе школы. – Четвертая, – ляпнул парень, разворачиваясь к Арсению. Как же это все было странно. Они вдвоем стоят рядом, говорят. Антону начинало казаться, что все это - сон и игра воображения. – Хорошо, – Арсений улыбнулся и зачем-то поправил воротник на пальто Шастуна. – Не думаю, что ты все еще голоден, так что предлагаю кафе или бар, на твое усмотрение. – Бар, – не раздумывая выпалил Антон, чем снова вызвал улыбку актера. Да, этот вечер на трезвую голову ни один из них не вывезет. Арсений пошел впереди, Антон плелся сзади. Слишком все было неловко, как-то странно. “Странно” - это слово описывало всю жизнь Антона, каждый его день и его самого. Он боялся что-либо говорить, но и молчать ему было неприятно. Пока парень решал, что же ему делать, актер уже спускался в какое-то подвальное заведение и ждал, когда Шастун проследует за ним. Что ж, если так, по мнению Арсения, выглядят бары, то у Антона для него плохие новости. Это был самый смазливый бар из всех, что знал парень. Да, там полумрак, есть барная стойка и там даже наливают пиво, но все это выглядело так… мило и уютно, что хочется заказать ванильный милкшейк, а не пинту крепкого разливного. Арсений занял стол в самом темном углу. Ну, так показалось Антону или его разыгравшемуся воображению. – Не стой, раздевайся, – спокойно произнес актер, стягивая с себя пальто. В голове Антона мелькнула мысль о ширинке брюк, но он вовремя ее остановил и нервно хмыкнул, удивляясь самому себе. Да, себя обманывать смысла уже не было - полумрак, красивый мужчина в рубашке и его горящие голубые глаза оказали на парня самое разогревающее действие. Он, разумеется, не собирался с разбега прыгать актеру на колени, но будь его моральные принципы более шаткими - как знать… В целях безопасности, неизвестно только чьей, Антон положил свое пальто на диванчик, тем самым отделяя себя и свою невинность от Арсения. Тот, конечно, жест не оценил, наверное, даже не понял, поэтому пальто плавно переместилось на свободный стул и Шастуну не оставалось ничего кроме как сесть рядом с мужчиной на диванчик. – Костюмы тебе очень идут. Почему ты их раньше не надевал? – заявил вдруг Арсений, так обыденно оглядев Антона. – Повода не было, – оборвал парень, совершенно не понимая что происходит. – Разве поход в театр - не повод? – Нет, если ты ходишь в него чаще, чем к себе домой, – выпалил Антон и только потом понял, что он сказал. Это было очередное позорное фиаско и парень уже действительно задумался о побеге, но Арсений засмеялся. Так звонко, так чарующе, что Шастун не сдержал восторженного взгляда. Актер даже смеялся красиво. – Ты - чудо, – уже успокаиваясь сказал Попов. Все так же просто, обыкновенно, словно говорит ему подобное каждый день. Антон смутился и стал взглядом искать официанта, который спас бы его от всего происходящего. И спасение было призвано незамедлительно - парень заказал себе желанное разливное, Арсений - воду. Это показалось нечестным, но менять выбор никто не стал. Как только напитки оказались на столе, оба поняли, что настало время для вопросов. Шастун не умел долго ждать, поэтому начал рубить с плеча. – Как ты узнал, что сигареты было две? – тихо произнес он, всматриваясь в свой стакан. – Это действительно то, что тебя волнует сейчас? – Арсений усмехнулся и посмотрел на парня прищурившись. Антон не мог считать с его лица абсолютно никакой эмоции, даже намека на нее. – Нет, – ответил Антон и замолчал. В конце концов, он попытался. Актер просто пожал плечами и отвернулся. Чего он добивался? Свести с ума? Вытащить из него какую-то информацию? В любом случае Антон взрослый человек и на манипуляции реагировать не будет. Становилось неловко, тревожно и все сильнее хотелось уйти, но каждый раз, когда парень смотрел на сидящего рядом Арсения, это желания замолкало. Волосы. Его волосы были слегка растрепаны, по-домашнему небрежны. Спина. Было видно по спине, что мужчина тоже напряжен. Рука. Эта красивая, сильная рука, сжимающая стакан с водой…Антону безумно захотелось на мгновение стать этим стаканом. – Если ты хочешь что-то сказать - просто скажи. Не надо испепелять взглядом, – актер повернулся к Шастуну. И снова эта улыбка. Антону показалось, что он начал ее понимать, эту улыбку. Она - такая же привычка, как и поцелуй в щеку, как ровная осанка и хорошие манеры. Привычка... – В какой момент ты перестаешь играть и становишься обычным человеком? – резко заявил Антон. Это, пожалуй, прозвучало грубо для них двоих, но Шастун за это не переживал. Эта улыбка, эти манеры – все в Арсении вдруг показалось ему лишь актерским амплуа, а себя он увидел наивным дурачком. Сейчас он сильно проникся мыслью о том, что для актера все это - игра, повод развлечься, в то время как для Антона это было чуть ли не смыслом жизни, как минимум смыслом последних месяцев. Попов поменялся в лице и парень не распознал, хорошая ли это перемена. Актер повернулся к нему всем телом, насколько это позволял их столик, конечно, и вдруг схватил за руку. Сжал крепко, да, как стаканчик с водой. Парень посмотрел на Арсения испуганно и удивленно, правда тому уже было все равно. – Антон, на сцене играют, – мужчина очень четко выделил это слово, – только дилетанты, ни капли не преданные своему делу и искусству. А актеры на сцене живут, дышат тем же воздухом, что их персонажи, испытывают те же чувства, что они. Актеры, возможно, живут больше, чем любой другой человек. И если ты думаешь, что я ради какой-то игры взял тебя сейчас за руку - подумай еще раз. И рука у тебя очень холодная, кстати. Антон улыбался сам не зная почему. Как самый настоящий идиот он слушал это и улыбался, смотрел мужчине в глаза и видел в них обычного человека, а не типичного актера. Шастун растаял от слов, таких обычных слов, которые даже не о нем. Он растаял от тепла чужой руки, так крепко сжимающую его собственную. Он растаял от одной только надежды, что такого прекрасного мужчину однажды сможет назвать “своим”. Антон засмущался от своих мыслей сильнее, чем мог себе вообразить. Парень буквально рухнул головой в грудь Арсения, нервно посмеиваясь с самого себя. Они все еще держались за руки, так долго, что рука Шастуна уже успела согреться. Но он не двигался. Этот момент был странным, да, как и всегда очень странным. Что за близость сейчас между ними? Что они вообще делают? И, самое интересное, что будет, когда Антон наконец поднимет голову и посмотрит в глаза Арсения? “Не важно” - остановил себя Антон и глубоко вдохнул парфюм мужчины, блаженно прикрыв глаза. Если его желание и должно было сбыться каким-либо образом, то этот - самый идеальный.