Амбивалентность

      Белые кристаллики падали в тёмного цвета жидкость, растворяясь. Ойкава гипнотизировал стаканчик с кофе. В последнее время он слишком злоупотребляет прибавителем энергии, но по-другому не получалось.       Какофония звуков в кафе его раздражала, но достать из воздуха регулятор громкости жизни он, к сожалению, не мог.       Объяснение было настолько простым, отчего звучало даже забавно: он настолько не мог понять ситуацию, что его бесило всё живое и не живое в радиусе нескольких световых лет. Его бесила система, в которой, по непонятным причинам, существуют соулмейты. Его бесил процент удачи. Его бесил Сугавара, который с ним не разговаривает уже третий день. Его бесило абсолютно всё.       И это множество сливалось в цельный шар размером с метеорит и давило его настроение куда-то вниз, под землю.       — Не много ли сахара? У тебя будет диабет, от него можно умереть, — забавная интонация в голосе напротив совершенно не веселила. Тоору поставил сахарницу со звонким стуком на стол.       — Было бы неплохо.       — У-у-у, да у нас тут комок депрессии. А ты мне завещаешь свои виниловые диски Ланы Дель Рей?       — Нет, Куроо, их похоронят со мной, — фыркнул шатен и, наконец, посмотрел на своего друга. — Я завещаю тебе максимум свои долги. Сойдёт?       — Ты жесток! — фыркнул брюнет. Одной рукой он приобнял рядом сидящего блондина, который всё это время смотрел в телефон. — Кенма, он меня обижает, разберись с ним!       Глаз Тоору дёрнулся. И в каком месте он его обижал? На этой сцене сегодня только Ойкава главный герой страдатель.       — Нет. Я для тебя какой-то наёмник? — Кенма хмуро посмотрел на Тецуро.       — Ты мой цепной котик.       Ойкава вздохнул и медленно посчитал до трёх.       Кенма укусил Куроо в руку, отчего тот громко ойкнул. Тоору не сдержал победной улыбки.       Это как старая отработанная схема, которая всегда-всегда работала. Ведь Козуме не любил, когда Тецуро так его называет. Тем более, у каждого котика есть свои клычки.       И вновь он вспомнил о Коуши. О его растерянном взгляде и поспешном побеге в подсобку. Ему нужны были ответы, но он боялся идти прямо в лоб спрашивать у Сугавары. Он знал, что реакция будет такой же.       — Ойкава, что случилось? — тихий и спокойный голос над ухом выбил шатена из колеи. Акааши сидел со спокойным выражением лица, но взгляд его то и делал, что бегал по Тоору.       Всегда казалось, что у Кейджи есть расположенность к дедуктивному методу.       — Я встретил соулмейта, — слова так легко вырвались из груди Ойкавы, отчего все за столиком мгновенно затихли. У Тецуро и Кенмы мгновенно закончилась кровавая война, в которой Кенма то и дело кусал брюнета. Несколько забавных следов светились на руке.       Повисла задумчивая тишина. Скорее всего, они сразу поняли, что тут есть свои подводные камни.       — Хей, хей, хей! — к столику подпрыгнул Бокуто, часто дыша. Кажется, он бежал. — Простите за опоздание, задержали на лекции, там препод такой…       Котаро резко замолчал, медленно осматривая своих друзей, которые сидели с кислыми лицами.       — Вы сахар с солью перепутали? Надеюсь, вы её не нюхали, — нервно произнёс шумный парень.       — Ойкава встретил соулмейта, — сразу же пояснил Кейджи для своего парня.       Глаза Бокуто мгновенно загорелись; ещё чуть-чуть и он начнёт кричать от счастья. Подсев с другой стороны от Тоору, он крепко обнял его, прижимая к своей сильной груди.       — Это же круто! Почему вы сидите, как на похоронах?       — Потому что, бро, тут есть какие-то исходящие проблемы. Так кто эта счастливица, Ойкава? — Куроо прищурился.       — Сугавара Коуши, — промямлил Ойкава, будучи всё ещё прижатым к Котаро. Сейчас он буквально окружён и рядом не было Ивайзуми, чтобы использовать его, как живой щит.       — Оу… — медленно произнёс Бокуто, отпуская друга. — А в чём проблема?       Да, все привыкли видеть Тоору с девушками, но их система ценностей спокойно допускает однополые контакты. Всё-таки не угадаешь, кто будет твоим соулмейтом — парень или девушка.       Даже если у тебя нет родственной души, никому дела нет до того, с кем ты в отношениях. Лишь бы всё было в рамках разумного.       — Проблема в том, ребята, что… Он не сильно этому рад? Я не знаю, как это объяснить нормально… — Тоору устало вздохнул и поправил волосы.       И тогда он рассказал в деталях все свои двухдневные приключения. И про странную встречу, и про первое касание, и про второе касание. И про фееричный побег в подсобку и трагичный уход Ойкавы в дождь под ручку со своими переживаниями.       Вновь вспомнив всю ситуацию, Тоору почувствовал, как огонёк надежды неумолимо тухнет. Пока не вздохнул рядом сидящий Акааши. Он был словно спасительный маяк посреди бескрайнего буйного ночного океана.       — Понятно. Этот парадокс называется диалетеизмом. Очень редкое явление, но всё-таки встречающееся.       Все синхронно посмотрели на Кейджи, как на учёного, который во время зомби-апокалипсиса сказал, что есть лекарство.       — Что это значит? — Ойкава нахмурился.       — Если говорить простыми словами, Коуши не отличает, где правда, а где ложь. Возможно, в прошлом у него произошёл сбой на подсознательной почве. Это происходит, когда ты настолько сильно влюблён в человека, что внушаешь себе вашу родственность душ. Пытаешься переиграть систему, но вместо этого тебя перемыкает. Единовременное утверждение и отрицание. Для одного человека всё ложно, но для другого всё истинно. После такого опыта люди перестают верить этому внутреннему навигатору, — Кейджи указал на кисть, смотря на друзей, которые старались вникнуть в его слова. Кенма и Ойкава ещё как-то начали обрисовывать картинку в голове, но вот Куроо и Бокуто смотрели так, словно Акааши говорил с ними на арабском.       — Разве можно внушить себе, что другой человек твоя родственная душа, когда это не так? — хмуро произнёс Бокуто.       — Да, если сильно любишь.       — Но ведь я тебя сильно люблю, так почему не чувствую жжения? — Котаро подпёр голову, смотря на Акааши, который зарделся.       — Потому что у тебя нет в этом потребности, — Кейджи нахмурился. — То есть, тебе просто не нужно знать, что я твой соулмейт, чтобы любить меня.       Верно, в этом был смысл. Ещё со старшей школы Акааши и Бокуто были вместе. В какой-то день Котаро поклялся, что даже если найдёт когда-нибудь своего соулмейта, он останется с Кейджи. Бывший капитан Фукуродани настолько сильно любил своего друга, что готов был идти против системы, ведь, как он заявил: «Не божествам выбирать, кого мне любить». Это был очень романтичный порыв, порыв протеста, за который в вознаграждение светловолосый получил любовь Кейджи. Так они и были вместе уже несколько лет.       Это всегда умиляло Куроо и Кенму, которые как раз с детства знали, что они родственные души. А в последствии восхитило Ойкаву, который с ними подружился.       — А у Сугавары была потребность? Может, у меня тоже вот этот вот… Диалетеизм? — тихо произнёс Ойкава, пытаясь сложить в голове все пазлы.       — Нет, у тебя не было причин и мыслей видеть в нём своего человека. Ты же не влюблён. А у него, в своё время, видимо, были. Очень интересное проявление бунтарства. Скорее всего, есть какие-то вытекающие факторы, почему он сам себе внушил это. Это понесло за собой слом, и теперь он просто… Не поверил тебе. Может, подумал, что ты шутишь, — Акааши сделал небольшой глоточек своего горького кофе.       — Я похож на шутника? — невесело усмехнулся Тоору.       — Да, — шутливо произнёс Тецуро, за что получил в бок от Кенмы. — Нет.       Ойкава усмехнулся и начал медленно попивать своё переслащённое кофе. Было всё равно на отвратный вкус, просто нужно было всё обдумать.       — А ты ему писал? Пытался поговорить насчёт того, что произошло? — тихо вклинился в разговор Козуме.       — Нет, он мне тоже не писал, — Ойкава отрицательно покачал головой.       — Конечно, не писал, у него же явные проблемы с определением своего эмоционального поля, — Тецуро хмыкнул, складывая руки на столе в замочек. — И всё же, почему-то больше всего я удивлён тому, что это Карасуновская птичка. Был так близко, и вы даже не знали.       Ойкаву в который раз пробрала усмешка; и ведь Куроо прав. Они столько лет были знакомы, играли против друг друга и ни разу не почувствовали этого. Когда же Сугавара сломался? Смог бы Ойкава прийти раньше и не дать этому случиться? Теперь это тоже будет его беспокоить.       — Ладно, план такой: мы через Дайчи найдём его, потом как-нибудь украдём фургон, как-нибудь доедем до Сугавары, украдём его, чтобы не сбежал, потом за нами будешь ехать ты, Ойкава, в машине полиции. Ты его спасёшь от злых негодяев в лице нас, и он поверит, что ты нигде его не обманывал! — гениально выдал Тецуро, даже не обращая внимания на все ужасные несостыковки в своём плане. Выглядел при этом он так, словно выдвинул идею, как выращивать цветы на Марсе.       — Бро, ты гениален! — радостно воскликнул Котаро. Одного поля ягода. — А ещё нам нужны солнцезащитные очки и… Я за рулём!       — Бокуто, у тебя нет даже прав, — учтиво заметил Кейджи.       — И что, Акааши? Я уверен, что мой бро прекрасно с этим справится! Ведь он поистине брофантастичный водила…       И началась пятиминутная сценка, где Куроо и Бокуто восхваляют друг друга, возводя до уровня олимпийских богов. Ойкаву всегда забавили эти моменты; на лице появилась искренняя улыбка.       — Ты улыбаешься, — довольно заметил бывший капитан Некомы. — Наконец-то.       Ойкава тихо засмеялся. Конечно, брюнет просто старался повеселить друга. Это было так мило, от чего хотелось пустить слезинку счастья. Однако шатен сдержался.       — Просто теперь мне стало легче. Спасибо, ребята.       — Так план Куроо-бро в силе? — невинно похлопал глазками Котаро.       — Нет, — синхронно произнесли Кенма, Кейджи и Тоору.       Обстановка сразу же перестала быть напряжённой. Появилась лёгкость и дружеская атмосфера.       Ойкава знал теперь, что ему нужно было самому поговорить с Коуши, пока он не заперся в четырёх стенах собственного страха. Благодаря Акааши, шатен начал понимать ситуацию лучше, однако чего-то не хватало. Буквально одного кусочка для цельной картины.       Ему нужна была история Коуши. И не из уст его друзей, а от него лично.       Попрощавшись с ребятами спустя час их непринуждённой посиделки, Ойкава вышел на улицу. Погода располагала к себе: ярко светило солнце, сакура буйно цвела, и это был рай для глаз. Весна была самым прекрасным временем года, по мнению парня. Он мгновенно почувствовал эмоциональный подъём.       Достав телефон, Ойкава открыл диалог с Сугаварой, который был в сети. Он как будто ждал.       oitooru: вопрос жизни и смерти, Бодрячок-кун! мне срочно нужно узнать твой номер телефона!!! это очень важно и срочно.       Тоору присел на ближайшую лавочку. Сейчас он бесстыдно играл на спасательных чувствах Сугавары, ведь знал, что тот может подумать о настоящей чрезвычайной ситуации, в которой не до переписок. Это было не хорошо, но прямо сейчас шатену хотелось слышать его голос, а не видеть символы на экране.       Без лишних слов Сугавара скинул свой номер, так быстро, словно был наготове всё это время.       Ойкава мгновенно набрал его и вслушался в секундные гудки.       — Алло? Ойкава, что случилось? — Сугавара говорил спокойно, но в голосе то и дело проскакивали нотки нервозности. Явно упорно скрывал, что взволнован.       — Хотел услышать твой голос, — Тоору сам не понял, как эта фраза вырвалась из него. Он слегка покраснел.       — А… — лишь произнёс Коуши с трудом. Кажется, теперь он был сильно растерян.       — И… Я хотел извиниться за тот вечер в баре. Кажется, я тебя напугал.       Сугавара долго молчал. По звукам было сложно понять, где он находится. Лишь какое-то отдалённое подобие речи, словно из сериала по телевизору. Сероволосому явно было трудно подобрать слова, но Ойкава и не торопил. Он поднялся с лавочки, начиная медленно и бесцельно идти вперёд. Люди торопились, куда-то бежали, держа в руках стаканчики с кофе. Странно, ведь уже не утро для такого ажиотажа.       — Нет, всё в порядке, это мне нужно извиниться. Мне не стоило убегать в подсобку, просто это было…       — Странно? — как с языка снял Тоору, чуть улыбаясь. — Понимаю.       Коуши нервно усмехнулся. В трубке послышалось какое-то шуршание, а затем хлопок двери. Значит, парень куда-то вышел.       — Очень странно. Я не знаю, что думать или говорить в такой ситуации, если честно. В голове пусто. И почему-то это меня бесит.       — Наверное, это люди и думают, когда впервые встречают своих соулмейтов, — Тоору прикусил язык. — Точнее, во второй раз.       Это ощущалось, как конец всего; вот, сейчас Коуши бросит трубку и больше никогда не вступит с шатеном в разговор. Ему следует быть аккуратнее.       Но, вопреки всему, Сугавара молчал, лишь звуки ходьбы были доказательством тому, что он ещё на связи.       — Может… — осторожно начал шатен, нервно смотря на деревья, как на врагов. — Поговорим об этом? Ну, о твоём первом разе…       — Нет, — мгновенно отрезал Сугавара. — Я не хочу об этом говорить. Пока что.       Ойкава вздохнул; иного он и не ждал.       — Может, тогда просто поговорим с тобой? Прогуляемся как-нибудь? На улице в ближайшее время стоит прекрасная погода.       — Хорошо, — согласился Сугавара. — Завтра нет занятий и у меня выходной. Если ты свободен, то было бы чудесно.       — Свободен, так что договорились.       Ойкава свернул на менее людную дорожку. Лепестки сакуры красиво опадали на тротуар, отчего было даже жалко ступать по ним. Парень улыбался, беззаботно — от этого разговора ему стало ещё легче. Словно все те трёхдневные терзания улетучились вмиг. Да, его всё ещё беспокоило, что он не может увидеть всю картину, понять все причины, но Коуши с ним разговаривает, не избегает — и это уже поистине прекрасно.       — Но всё-таки, — продолжил разговор Ойкава. — Я думал, ты спрячешься от меня в бункер, мистер Бодрячок.       — Были мысли, — Коуши хрипло засмеялся.       Сердце шатена отчего-то забилось быстрее, ведь он думал, что уже не получится услышать смех этого непредсказуемого парня.       — И всё-таки, я же не трусишка, как в школе. Я больше тебя не боюсь, Великий король, — голос у Суги был ехидным.       — Ты боялся меня в школе? — Ойкава засмеялся. — Я настолько был страшным?       — Да, — с усмешкой произнёс Коуши, но затем чертыхнулся. — Я не имел виду внешность! Лишь твой образ на площадке. И подачи.       То как нервно говорил Сугавара, пытаясь замять свою оговорку, позабавило Ойкаву ещё сильнее. Он смеялся громко и открыто, не обращая внимания на прохожих людей, которые изредка оглядывались.       — То есть, внешне я красавчик, да? — самолюбиво проворковал Тоору. Ему явно не нужен был ответ на этот вопрос, но загнать в краску бывшего связующего Карасуно очень хотелось. Жаль, что он этого не увидит.       — Ты напрашиваешься на комплименты? Кажется, тут и так всё ясно, так что пропущу этот вопрос, — фыркнул Коуши. Он явно смутился. — Прости, Ойкава, мне нужно делать проект с одногруппником, он меня уже ждёт.       — Ты жесток, Бодрячок-кун! — театрально фыркнул шатен, но затем лишь засмеялся. — Хорошо, беги. До завтра. И не шалите там!       — Чего-о-о?       — Пока!       Ойкава сразу же сбросил трубку, останавливаясь посреди дорожки. Лбом он прижался к тёплому экрану и вновь засмеялся.       В его душе начала цвести весна; всё было совершенно не так плохо, как он предполагал. Да, перед ним росли колючие кусты проблем, но даже от таких сорняков нетрудно избавиться. Всему своё время.       И если у них всё получится с Сугаварой, то будет ли Тоору счастлив? Почему-то ему казалось, что да. Эта детская мечта встретить своего соулмейта приобретала новые краски, более яркие. И ведь она, по сути, уже исполнилась. Просто нужно приложить усилия к тому, чтобы не упустить её.       Даже в своих прошлых отношениях Ойкава не чувствовал такого трепета.       Наверное, его детская наивность так и не исчезла со временем.       Тоору вздохнул полной грудью, продолжая широко улыбаться; пускай не пропадает, пускай она цветёт дальше.       Завтра будет важный день, ведь ему нужно строить крепкий мостик к хорошему отношению с Сугаварой. С этим язвительным, но очень трепетным парнем.       Было бы чудесно.