Выбор за тобой

ИЗАБЕЛЛА Прошло две недели с того вечера. Я больше не виделась с Рафаэлем. Не разговаривала ни с Джессикой, ни с Луисом, не доводилось. Мы редко встречались в стенах школы, когда не ездили туда вместе. И почти не общалась с Джейсоном, которого тоже очень редко удавалось видеть. Как бы всё это печально не звучало, всё было не так уж и плохо, потому что, я больше времени проводила со своей семьёй. Мы устраивали барбекю вечером, папа готовил шашлык, и даже отношения между Дженной и родителями налаживались, хотя и она, и они думали, что это невозможно. Но на самом деле, при каждой встрече было видно по их слезившимся глазам, как отчаянно они нуждались друг в друге, как скучали и были рады встрече. А блог Дженны, тем временем, становился ещё популярнее. Я была рада за неё. Очень. Рада была видеть как счастливы родители, и как налаживаются отношения в нашей семье. Но у меня внутрь всё горело синим пламенем. Это то, что невозможно было объяснить. Прекрасная реальность, раздирающий тебя на части внутренний мир. Я не знала, что со мной происходит, но было такое ощущение, что я схожу с ума. Я плакала каждый вечер и уходила целиком в музыку. Моя жизнь не стояла на одной точке, но мне было морально слишком плохо. Конечно, при таких-то возможностях, как у меня, я могла легко обратиться к психологу или психотерапевту, но... всё переставало иметь смысл. Я не чувствовала никакой нужды в психологе. Я чувствовала, что мне нужно полежать на дне. Отдохнуть, переварить всё, что потрясло меня, пережить это и, в конечном итоге, отпустить. Я часто слушала разговоры родителей за столом, когда они обсуждали стройки какой-то больницы на земле, которую папа хотел выкупить у Рафаэля, и не переставала восхищаться им и его работой. Мои отношения с сестрой стали ещё теплее, чем были когда-то раньше. Я ощущала доверие такое к ней, какого не ощущала ни к кому и никогда. Я и мама уже два раза готовили торт вместе, и к сожалению оба раза, получилось что-то немыслимо отвратительное на вкус, но к нашему обоюдному удивлению, папа ел, все что мы готовили и хвалил любые наше старания. — Изабелла, ты в школу не опаздываешь случаем? Уже ведь девять часов утра, — сказала Дженна, пока тихо и никого не трогая, пила свой утренний кофе. Если бы я пошла на первый урок, я бы не успела выпить кофе. Вот мне и нужно было срочно, что-то решать. — Дженна, ну ты же моя сестра. Ты же должна поощрять каждый мой каприз, пока родители не видят, — проскуливая каждое слово, проговорила я. Я давила на жалость как обычно. Мне конечно не нравятся манипуляции, и я почти не применяю подобные приёмы, только если очень нужно. Да и Дженна никогда на такое не велась. Черт возьми. — Но образование это важная штука, сестренка. Я махнула ладонью. — Я тебя умоляю, что важного в том, что я буду знать, что в каком-то там году умер писатель Барак Обама? Я же не вернусь в прошлое и не верну его к жизни. — Милая, — произнесла сестра, переводя свой взгляд с ноутбука на меня. — Что. — Барак Обама бывший президент штатов. И он живой. Я пожала плечами. — Ну... подумаешь, чуть-чуть перепутала. Дженна закатила глаза, и я улыбнулась. Я оставалась последние три дня у неё, потому что родители уехали на неделю по каким-то делам, в Берлин и собирались возвращаться в ближайшие дни, по идее. — Джен, — позвала я, и сестра снова подняла на меня свой взгляд, — а когда возвращаются родители? — Их самолёт завтра утром. Поедем встречать вместе? — Конечно. У меня были такие грандиозные планы, кстати, после того, как мама вернётся. Хочу показать вам обоим одно платье, которое увидела пока листала ленту пинтерест, а ещё я сохранила рецепт одного яблочного пирога. Хочу, чтобы мы приготовили втроём, может хотя бы так у нас получится, что-то съедобное. Джессика постучала пальцем по подбородку и весело улыбнулась. — Неплохая идея, а платье я тоже хочу увидеть. Может я даже буду знать, где такое найти. — Не сомневаюсь, — я встала с места, накидывая на плечо чёрный рюкзак, — с твоим-то числом подписчиков в инстаграмм, не знаешь ты, они будут знать точно. Она довольно кивнула. — Зависть это грех, сестренка. — А я никогда не была святой. Я бы хотела прогулять школу, но бабушка тщательно следила за моим посещением. Раньше я была так довольна и горда, тем о ВОТ моя то бабушка, сидит на посте директора в моей же школе. Ты могла делать, что хочешь, как хочешь, и никогда не получать взбучку, но теперь все изменилось. И я не знаю, что послужило причиной ей взяться за моё, как говориться, воспитание. До школы я прошлась пешком, слушая в наушниках русский рэп. Я не понимала ни одного слова, даже когда забивала перевод в интернете... но я получала такой бешеный кайф просто от самих ритмов и дерзкого голоса, что перевод просто не требовался. Сегодня было очень жарко, и на мне были простые светло-голубые джинсы и белая майка. Я быстро дошла до школы, с опозданием на почти два урока, но всё же, дошла ведь. Постучалась в кабинет литературы, извинилась за опоздание и села за свою привычную парту. Мой взгляд метнулся на Джессику, которая сидела передо мной. А на парте, слева от неё сидел Джейсон, которого я не видела уже дня три так точно. Выглядели они оба неважно, хоть у Джессики я видела лишь спину, а у Джейсона был настоящий фингал под глазом. Если говорить честно, я не знала, что между всеми нами происходит. Друзья меня бросили, а лучший друг, который обещал никогда не предавать, никогда не оставлять, вдруг решил именно это и сделать. И причём сразу после того, как переспал со мной? В любом случае, это выглядело именно так, и никак иначе. Но я уже ничего не могла со всем этим поделать, у меня не было сил разбираться, или думать о прошлом и сожалеть о нём. Я уже устала от всего этого. Единственное, что мне оставалось это просто жить. Я решила не надевать наушники на уроке литературы, это было бы уже слишком ненормально, неприлично и вредно, к тому же. Посреди урока, Джессика попросилась выйти, придерживая одним локтем рот, и я попросилась выйти за ней. Как бы и что не происходило, она была моей подругой. И если ей плохо, то я не собираюсь стоять в стороне и смотреть. Я спустилась по ступенькам на нижний этаж и завернула в женский туалет, откуда послышались звуки рвоты. — Джессика? Джессика, ты здесь? Я волнуюсь. Я прошла внутрь. В кабинках вроде никого не было, но у раковины свисавшую лицом вниз, и умывающую рот, я увидела Джессику. Я подошла к ней и положила ладонь на спину, приглядываясь в её глаза. — Что с тобой? Ты неважно себя чувствуешь? Джессика подняла на меня свой взгляд и начала плакать, опустив свою голову мне на плечо. — Изабелла, как же мне было плохо без тебя. Почему ты просто бросила нас всех, и меня? Почему? Мы ведь были подругами с детства? — Это Я бросила ВАС? — Ты не представляешь, что со мной происходило, пока тебя не было. Я помотала головой, обратила взгляд на своё отражение в зеркале. — Джесс, я не понимаю. Объясни пожалуйста. Джессика глубоко вздохнула и подняла на меня решительный взгляд, вытерев нос рукавом. — Изабелла, я беременна. Родители, еще не знают об этом, а Луис бросил меня. Он меня бросил! Ублюдок! — Что?! Беременна?! Джессика продолжала плакать, закрыв лицо ладонями. — Изабелла, я не понимаю, как это могло произойти, мы ведь были так осторожны. У меня не было слов, чтобы её утешить. Я сама была в шоке. А Луис... как он мог так поступить? Как мог бросить любимую девушку вот так просто, учитывая, что никаких финансовых проблем между ними даже не было? Или он просто не любил её? Разве такое возможно? Было слишком много вопросов, и слишком мало ответов. Джессика не знала, что делать, я видела как она разрывалась внутри от того, что обрушилось на неё так резко. — Родители же могут возненавидеть меня. А если они выгонят меня из дома, Изабелла? А что если больше не станут меня признавать? Мои глаза полезли на лоб. — Почему это?! — Забеременеть до свадьбы, от сына друзей твоих родителей, который тебя бросил узнав об этом, это позор для моих родителей, Бэлла. — То есть, ты опозоришься за то, что это ОН обрюхатил тебя, а затем бросил?! Серьезно? Пускай это ему будет стыдно, Джесс, а не тебе, потому что ты ни в чем не виновата. Она продолжила плакать, качая головой из стороны в сторону. — Попробуй объяснить это людям... — Забей на людей. Ты сама хочешь этого ребёнка? — прямо спросила я. Она поморгала мокрыми ресницами. — Ты хочешь этого ребёнка, Джесс? — Я... я не знаю, Бэлла. Я... никогда не думала о подобных вещах, и я не... не знаю, что значит быть матерью, за мной все детстве смотрела няня, ты ведь знаешь! Я кивнула и вытерла слезу на её щеке. — Мы это не наши родители. Если ты хочешь ребёнка, искренне от сердца, то полюбишь его. Сейчас он может стать твоим новым шансом, Джесс. Я плохо разбираюсь в жизни, как и ты, но точно знаю — произошедшие события не бывают никогда случайными, за ними всегда кроется, что-то хорошее, как правило. Я не знаю, что ещё сказать, просто знай, что я всегда рядом с тобой и всегда поддерживаю тебя, тебя и каждое твоё решение. Тогда, сейчас, и потом, мы лучшие подруги. Мы крепко обнялись, и я предложила сходить в кабинет к моей бабушке и объяснить сложившуюся ситуацию. Бабушка никогда меня не осуждала, не учила жизни, а лишь подталкивала принять решение, которое будет правильным для меня, самой. Я всегда уважала её и хотела находиться поблизости к ней, поэтому в принципе, я и училась в старшей школе Норвуда. Точнее, это была ещё одна причина. *** Нас впустили к бабушке почти сразу же, когда мы дошли до кабинета её заместителя, который был проходом в дверь бабушки. Я никогда не видела такого человека, который так спокойно реагирует на беременность восемнадцатилетней девушки, которую бросил после этого парень. Изабелла плакала, я говорила, а бабушка слушала и кивала. Когда я закончила, бабушка встала с места, взяла из аптечки какую-то капсулу и передала её Джессике вместе с маленькой бутылкой воды. — Сейчас, единственное, что тебе нужно, это успокоиться. Я понимаю всё, что ты чувствуешь. Полностью. Мы обязательно поговорим, но для начала тебе нужно прийти в себя. Джессика смахнула слезы и выпила малиновую капсулу, запив водой. — Родители, как я поняла не знают, верно? — вопрос обращался ко мне, потому что Джес ещё не была в состоянии говорить. Я кивнула. — Джессика, ты сама то хочешь этого ребёнка? Потому что, если нет, это вполне нормально желание для девушки твоего возраста, — сказала бабушка, и её выражение лица изменилось, — ты его хочешь. Джессика молчала. — Я не хочу убивать его. Он получился случайно, но он совершенно невинен. Совершенно чист, и имеет право жить. А я хочу дать ему все эти права. Ведь эта душа выбрала меня, выбрала меня в качестве своей матери, как я могу убить её? Я перевела свой ошеломлённый взгляд на Джессику. Мне казалось, что я знала её, знала её характер, то какой она человек, но она была... гораздо более глубокой. И очень сильной. — Вот и оно. — Что? — недоуменно заморгала Джессика, и я закивала. — Решение. Девочки, говоря откровенно, я не знаю зачем вы обратились ко мне. Джессика то, что произошло это сложно, но это не конец света. И если ты хочешь знать моё мнение, то это прекрасно, потому что со мной в мои семнадцать лет произошло тоже самое, и я вырастила замечательную дочь, а сейчас передо мной, сидят моя внучка и её подруга. Просто понимаешь, что я хочу до тебя донести? Это твоя жизнь. И этот ребёнок. Он твой. Точнее, пока это всего лишь плод. Аборт это не кара, у тебя есть право решать хочешь ты этого или нет. А если ты хочешь, то никто не имеет отнимать у тебя право материнства. Все будут учить тебя, поучать, оскорблять, унижать, сплетничать за спиной, без сомнения. Тебе нужно быть готовой к этому. Будет больно. Но в конечном итоге, это будет того стоить, — бабушка наклонила голову ниже, — послушайте, вы пришли ко мне за советом? Но он вам просто не нужен. Тебе, Джесс, он не нужен. Я не психолог и не особо умею утешать. Ты просто должна сделать то, что считаешь нужным правильным, то как ты, считаешь сама. Больше мне сказать нечего. Мы ушли из школы пораньше. Джессика собиралась рассказать о произошедшем родителям, и о том, что не собирается делать аборт. Я же хотела, встретить родителей в аэропорту вечером, вместе с Дженной, а до этого, просто принять душ и отдохнуть. У меня почему-то безумно болела шея. И хотелось спать. Я вернулась домой, в даун таун. Выпила обезболивающую таблетку, и от шеи и от головы, отчего-то же должно было помочь. Пока таблетка действовала, я наполнила ванну горячей водой, которая вспенилась из-за моего жаклинового масла. Я погрузилась в воду и моё тело полностью расслабилось, а в ушах играла одна из очень классных русских песен. Точнее сказать, мне нравился перевод этой песни. О любви, о страхах, о внутренних демонах. «Вокруг тебя театр из аристократов, Миленьких подруг и ванильных ребяток. Они считают, что ты ангел, но все это вата. Внутри тебя вулкан, и я просто взорву твой кратер. Выкинь маску! Детка, покажи свое лицо. Милая принцесса, но в душе ты тушишь огонь. Борешься со своей темной стороной, Но все усилия на ноль, когда ты со мной! Ведь твое нижнее, такое лишнее. Твои нежные глаза, как небо чистое. Твои дьяволы в душе за милым личиком, Нашептали мне что ты пылаешь искрами. И я знаю, ты могла бы жить по правилам, Но причиной стали лёгкие касания. Твои ангелы внутри тебя не справились, На свободу все желания. Ведь я - любимец твоих дьяволов, Твоих дьяволов, твоих дьяволов.» «Любимец твоих дьяволов», — про себя повторила я и подняла глаза к глянцевому потолку. Всего две недели назад, я была самым ужасным человеком в своих глазах и в миг всё переменилось, изменилось представление о себе. Я ведь совсем не плохая. Какие бы мысли и чувства не посещали меня, я никогда не делала никому ничего плохого. И я не была демоном. Я была просто человеком у которого были свои боли, свои страхи и свои ошибки. С каждым днём я все больше убеждалась в том, что не хочу тратить свою жизнь на сожаления о том, что сделала. Я просто хотела отпустить всю эту боль и разочарование. Жизнь никогда не стояла на месте, и мне нужно было двигаться дальше. А прямо сейчас... я была просто человеком, среди таких же миллиардов других людей. Мы были едины. Может это и называлось Богом или Вселенной? Единство всего, что окружало тебя. Единство человечества, единство всего Мира, включая всех его обитателей. В этом момент я вспомнила одно выражение, которого сказала нам учительница по философии ещё в самом начале сентября месяца: «...А Жизнь — это имя Бога.» «А может так оно и было? Может Бог каждый из нас был частичкой Бога?» Около шести часов вечера за мной приехала Дженна, и мы поехали в аэропорт. Я была разодета так, словно собираюсь на дискотеку. Но что поделать? Настроение у меня было озорное, и событие было важное. — Я кстати заказала китайскую еду, и отдельно для тебя, бургеры и сало. Честно, не понимаю, как ты ешь всю эту дрянь. Я пожала плечами. — Честно не знаю. Мне просто нравится и всё. Здоровью не мешает, прекрасные анализы. — А фигура не меняется совсем, — рассмеялась Дженна, — я не понимаю, куда у тебя испаряется вся еда. Не в коня корм, как говориться. — Это по-твоему важно? — всерьёз поинтересовалась я. — Что? Что важно? — Дженна продолжала следить за рулём. — Фигура. Просто мне всегда казалось, что оттого что ты худеешь или оттого, что набираешь, ничего не меняется. Ты же не становишься тупее, когда полнеешь, например? Чувство юмора ведь никуда не пропадает, верно? Сексом хуже занимаешься? Нет. Нет. И нет. Тогда почему все так сильно парятся из-за веса? Мне этого не понять наверное, но... это неадекватно. Дженна кивнула. — С тобой многие не согласятся, Бэлла. К примеру, полненькая девочка с целлюлитом не вызывает возбуждения у мужчин. Что ты на это скажешь? Я фыркнула. Глупый вопрос. — Ну пускай тогда дрочит, если он считает, что его рука лучше женщины. Это лишь говорит о том, какой он мудак и только. Дженна рассмеялась. — На вопросы, которые мне присылают в колонке, над которыми я порой думаю несколько часов, ты отвечаешь за пару минут. — Ну это же типичная психология, сестрёнка, — заявила я с умным видом, — потому что, для тебя твоя работа супер важна, ты стараешься найти подход к каждому человеку, который обращается к тебе за помощью. А я же... другое дело. Я не жалею. А говорю правду безжалостно, такую, какая она есть, потому я не работаю в той же сфере, как и ты, и не стараюсь кому-то понравится. — Хорошее качество в человеке. — Неа. К моим близким людям оно не относиться. Из моей сумочки начал доноситься телефонный звонок, а затем и из кармана Дженна. — Что это такое? — пробубнила она, и остановилась на краю почти трассы, перед полями. — У меня незнакомый, — сказала я. — Тоже самое. По моей коже прошёлся электрический заряд. Тело похолодело. У меня было плохое предчувствие. — Алло. — Это Изабелла Холт? — Верно, это я, — ответила я, нахмурив брови, и выходя из машины. — Примите наши соболезнования. Самолёт ваших родителей потерпел крушение, двигатель взорвался и сгорел прямо во время полёта вместе со всем самолётом и его пассажирами внутри.