Танцуй, взлетай и падай

Маи не знает, чем она руководствуется, — бесстрашием или глупостью, — когда собирается на драку местных криминальных авторитетов, шугаясь собственного неприметного отражения в зеркале. Она надевает мешковатый спортивный костюм, прячется за чёлкой и капюшоном; наносит лёгкий макияж в качестве маскировки, чуть подчёркивает скулы и разглаживает неброские румяна по щекам. Со спины походит на невысокого худощавого паренька. Опасно идти в такое место одной. Она прекрасно понимает, что там могут с ней сделать. Маи не глупая, не хочет подвергать себя опасности, но в борьбе между здравым смыслом и любопытством неизбежно побеждает второе. В висках трепещет крыльями бабочки безрассудная мысль: «Я буду просто наблюдать, и никто меня не тронет». Не зря говорят: «Нейтралитет хранят мудрецы. Нейтралитет священен как закон божий». У Маи спирает дыхание, когда закрывается дверь в квартиру. Она пробегает вниз по ступенькам и слышит гам, заполонивший автомобильную свалку. «Ох, сколько же народу там собралось?» — думает Маи и ныряет в толпу, как в омут беспроглядный. Кто-то толкает в бок, кто-то ненарочно наступает на кеды. Она жмурится и шикает, однако удерживает язык за зубами, хоть и велико желание огрызнуться. Ей даже немного стыдно перед собой; вон как ловко отражала удары старшего Хайтани и брыкалась в руках младшего, а сейчас не может дать отпор каким-то уличным забиякам. Только вот разница между тем, что случилось пару часов, и тем, что происходит сейчас, колоссальна. Тогда Маи владел не холодный рассудок, а адреналин, кипевший в венах плавленным золотом. И Хайтани были лишь в тандеме. Она не разбирается в криминале, но ясно как дважды два: большинство собравшихся — мелкие сошки, которые жаждут урвать лакомый кусочек, если не в качестве приза, то как развлечение уж точно. Но мелкие сошки, как бы глупы и слабы не были поодиночке, объединившись, становятся грозными врагами. Благоразумнее будет помалкивать. Очевидно, на автомобильной свалке не впервой проводятся подобные мероприятия. Уж больно чисто здесь для первого раза. Где-то в середине местности располагается что-то вроде арены: пол устлан бамбуковой циновкой и на ней идёт бой на кулаках между двумя босыми парнями. Один — верзила, другой — мелкий, юркий, но, видно, не слишком прозорливый, поскольку у него уже заплыл глаз, кровоточил нос и распухла верхняя губа. Противник же самодовольно ходил взад-вперёд, принимая лавры победителя в виде одобрительного свиста. «Это же, очевидно, неравный бой, куда смотрят судьи? И есть ли они вообще?» — негодовала Маи. Ей не было жаль этого паренька, ибо он знал, во что ввязывался, приходя сюда, но проявление бесспорной несправедливости ее раздражало. Она не могла оставаться равнодушной, когда остальные вели себя как ни в чём не бывало. Зрители выстроились полукругом, а короли пиршества под самодельным навесом сидели на раскладных стульях. Выглядели лениво и независимо. Маи сразу их узнала. Пока она терзалась сомнениями, насколько безопасно будет подойти к ним, ее тронули за плечо, но отнюдь не случайно, как было до этого. Если кто-то присмотрелся к ней и без труда распознал в ней девушку, она ударит его кулаком в подбородок и немедленно убежит. К чёрту это всё! Маи резко обернулась, испуганная и побледневшая. Небрежным движением одернула капюшон и смахнула холодную капельку пота на виске. Она почувствовала себя в безопасности, когда увидела перед собой низенькую миловидную девушку с доброжелательным личиком. Из общей картины выбивались только глаза, вспыльчивые и чёрные, как тлеющий уголь, что не выражают ничего, кроме холодного интереса и расчёта. Длинная чёлка заколота коралловым крабиком в форме бантика. Она выглядит, как ребенок, но многочисленные пластыри на щеках выдают в ней подростка-бунтаря с суицидальными наклонностями. — Привет. Я тебя здесь раньше не видела. Новенькая? Маи едва не подскакивает от удивления. Густой, рокочущий и даже немного грубоватый голос девушки не вяжется с её образом. Вспомнив, что нужно ответить, Маи пожимает плечами и с опаской оглядывается по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто. — Да не боись, — видя предельную настороженность, девушка нагло дергает её за рукав кофты, — никому мы не сдались. Таким как мы легко затеряться. Маи недоверчиво вскидывает бровь, оглядывая её провокационный наряд: клетчатая мини-юбка, колготки в сетку и футболка с большим черепом. Та, поняв всё, прикрывает рот пухлыми пальцами и невинно хихикает. — Поверь, на дешёвые шмотки купятся такие же дешевые парни. Таким прикидом здесь никого не удивишь. — Но я еще не видела здесь девушек, — неуверенно говорит Маи, не ощущая связи с чудаковатой незнакомкой. Они на разных волнах. — Ох, они почти все в другом месте! «Что бы это значило? Что-то мне подсказывает, что ничего хорошего» Маи хочет спросить, но не успевает: — С кем пришла? — Одна, — ровным тоном отвечает она, выдерживая испытующий взгляд тёмных глаз. Кажется, на секунду в них вспыхивает огонёк любопытства, но потухает так же стремительно, как и загорается. — Кому ты лапшу на уши вешаешь? В такие места не приходят в одиночку. Маи вдруг расслабляется, понимая, что эта взбалмошная ей не навредит. Она лишь хочет выведать информацию, не более. — Что ж, ты поймала меня за нос. Я здесь по приглашению. Маи веселеет, даже улыбается. Всё-таки хорошо, что они встретились. От этого разговора и ей что-нибудь перепадёт. Она подробнее узнает, каким образом организовывалось это сборище. — И где твои покровители? «Покровители?» — Почему тебе так интересно? — она, конечно же, понимает, но прикинуться дурочкой всегда полезнее — выслушает разъяснения и заодно выведает что-то нужное. Болтливые люди, объясняющие одно, неизменно выдадут что-то второе, а за ним и третье. — Я тут давно и многих знаю. Ты — новое лицо. Мой интерес очевиден. — Боюсь, если я скажу, ты мне не поверишь. — А ты рискни. — Братья Хайтани. Незнакомка закашлялась, скорее притворяясь, чем действительно не находя себе места от шока. — Ну, примерно такой реакции я ожидала. Слушай, ты ничего такого не подумай, мы особо не знакомы. — А ты хороша, — Маи не нравится интонация, но она не уточняет, что незнакомка имеет в виду. Должно быть, в мире гопников прийти куда-то в сопровождении королей Роппонги — весьма престижно. Но её волнует не преступная иерархия, а собственная безопасность. «Кого ты обманываешь? — жалит каверзными вопросами подсознание. — Будь тебе дело до собственной безопасности, разве пришла бы ты в логово врага? Глупая, безрассудная». — Не думаю, что это комплимент. Я просто дура, раз оказалась здесь, — у Маи вдруг открываются глаза, и она пятится, словно впервые за всё время осознала по-настоящему, где она находится и кто её окружает. — Мне следует уйти. — Не вздумай, красотка, — незнакомка дергает за пальцы несильно, но настойчиво, из-за чего Маи ясно видит сложившийся пазл: до окончания драки ей не уйти отсюда. — Приглашение от них — честь, хоть и сомнительная. Сегодня у тебя будет возможность подзаработать. Маи вздрагивает. Возможно ли, что девушки здесь — груша для битья? Или разменная монета? Или… Нет-нет-нет! — Каким образом? — Бои на ставки. И не только. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Девушка недоговаривает. Воображение Маи усиленно придумывает худшее развитие событий. — Я не брала с собой денег. Мало ли, какое отребье здесь шатается. — Это разумно. — Мы уже столько болтаем, но так и не узнали имен друг друга. — Я Линг. — Маи, — Линг протягивает руку, и она с охотой, пусть и с внутренней опаской, пожимает, вкладывая в этот жест всю добрую волю. Пусть Линг знает, что она не слабохарактерная и держит это в уме. — Ты китаянка? — Наполовину. Мама приехала в Японию как турист, но втюрилась в моего отца и осталась здесь жить. — Здорово. Браки между японцами и китайцами — большая редкость. — Браки между японцами и кем угодно, ты хотела сказать, — беззлобно пожурила Линг. — Все виной ваш расизм. — Или ваша злопамятность. — Есть, что помнить и на что злиться! Ну да ладно, не будем об этом. — Твой отец, должно быть, очень обаятельный. — Да не то чтобы. Жрёт и бухает целыми днями. Ну и периодически ссорится с мамой. Меня не трогает и ладно. Я не упускаю ни единого повода слинять из дома. — Мне очень жаль. Маи искренне соболезновала Линг. Неудивительно, что она тусовалась с гопниками. Разве ребенок, воспитанный в любящей семье, полезет в грязь? Эта мысль вызвала неконтролируемую усмешку: она была желанным ребенком. Проявление родительской нежности читалось даже в контроле и порой излишней опеке. Тем не менее, она согласилась на приглашение братьев Хайтани. Имеет ли она право осуждать всех собравшихся здесь? — Да брось. Присядем? — Линг кивает на старую машину, и Маи следует за ней, к пыльному капоту. Прежде чем сесть, она пытается отряхнуть его от слоя грязи, однако попытка не увенчивается успехом, и, сдавшись, побеждённая Маи присаживается рядом с Линг. — Линг, а ты с кем пришла? — С парнем. Он участвует в сегодняшней драке. Ты следила за его боем. Маи в ужасе округляет глаза. Тот здоровяк живого места на парне Линг не оставил, а она так спокойна! Как она может?! — Да не смотри ты на меня так. Я не бесчувственная. — Но ты не переживаешь за него? Совсем?! — А чего переживать? Это же парни. Подерутся да успокоятся. Ну, заработает пару ссадин. Ничего страшного. Ему полезно, а то больно борзый. — Пару ссадин? Ты вообще видела, что у него с лицом? Или ты так уверена в его силе? — Дело не в силе. Он хитрый, выкрутится как-нибудь. А вот и он, смотри. В самом деле, по направлению к ним, прихрамывая, ковыляет, опираясь на плечо противника, парень Линг. — А разве вы не… — Маи сбита с толку. — Что? — хрипло хохочет парень Линг, благодаря здоровяка и жестом показывая, что он может идти. — Мы дрались по договоренности. — Хочешь сказать, вы друзья? — Прикинь, так бывает. — Но он жестоко поколотил тебя! Ты не смог бы дойти без помощи. — И что с того? Не понимаю, как это мешает ему быть моим другом. Маи хочется выцарапать себе глаза и издать пронзительный, раскатистый вопль, который остановит раздающийся тут и там гогот, свист и хруст костей. «Это гопники, Маи, спокойно. Они мыслят по-другому, живут другими ценностями, вот и все. Для них регулярные избиения, судя по всему, норма». — Надеюсь, ты принес мне победу, — Линг меняется в присутствии своего парня: вскидывает пышные накрашенные ресницы и заправляет длинную челку за ухо. — В противном случае можешь ко мне не подходить. — Конечно, куколка, — парню приходится приложить усилие, чтобы дотянуться до лица девушки и чмокнуть в щёку. «Ему так больно двигаться…» — Маи едва ли не плачет, вспоминая тренировки в танцевальной школе. Не раз она подворачивала ногу и растягивала руку по неосторожности, а иногда зарабатывала синяки, потому что одногруппницы подставляли ей подножки. Однажды, устав терпеть, она потаскала одну из них за волосы, но мадам Жозель, прознав об этом, отстранила от занятий на наделю. Несправедливо! Но, по крайней мере, в тех страданиях был смысл, ведь Маи приносила свое тело в жертву искусства. Она с благоговением относилась к танцам, но драки… Бессмысленная жертва! Никакие деньги не стоят разбитого носа. — Как ты победил? Друг поддался? Я ясно видела, что ты проигрывал. Парень Линг оскорблённо фыркнул, но она ответила вместо него: — Исао мазохист. Он более опытный боец, чем Керо. Так что кто кому поддавался я ещё поспорю. «Ему пришлось заплатить слишком высокую цену за такую мелочь. Это будет заживать долго. Тело не железное. Если бы меня так избили в то время, когда я ходила в танцевальную школу, мадам Жозель меня на порог бы не пустила. Она не переносит неопрятность учениц, для неё это дело чести». Маи ощетинилась, чувствуя странное тепло от наплыва воспоминаний. Неужели… скучает? По этой ворчливой старой карге?! Она тряхнула головой. Да ни за что на свете! Исао протянул Линг выигранные деньги, и они принялись ворковать. Маи поняла, что стала третьей лишней и поспешила удалиться. Похоже, «дружеские» бои продолжались; проследив за выражением лиц парней на арене, Маи сделала вывод, что они не настроены враждебно. «Если они так дерутся с друзьями, то мне страшно представить, на что похожа расправа с врагами». Маи суетливо осмотрелась. Братья Хайтани исчезли из виду. «Может, всё-таки следует сбежать по-тихому? Вряд ли они меня заприметили, так что…» Не успела она додумать, как все замолкли, расступились, оставляя место одному-единственному голосу, чей обладатель по-царски восседал на старом джипе, возвышаясь над всеми, кто стоял на земле. Он даже громкоговоритель достал. — Не могу определиться — это нелепо или похвально? Ошибка Маи состояла в том, что она уже во второй раз забыла про младшего брата. Он подкрался сзади и тихо шепнул на ушко: — Похвально. Если решишься сказать моему брату иное — костей не соберёшь. Его дыхание щекочет шею, словно лапки насекомого, взбирающегося вверх по коже. Омерзительно. Девушка не спешит оборачиваться. Сжимает губы в тонкую полоску, подавляя жалобный стон, помня, что слёзы тут никого не подкупят. Риндо нашёл её, а значит мечтать о побеге можно прекратить. Он накрывает глаза чёрной повязкой, завязывает узелок на затылке. Мурашки табуном бегут по спине, но она одёргивает себя от сопротивления. — Хорошая девочка. — Меньше всего на свете я бы хотела пресмыкаться перед вами, — выпаливает Маи, не сдержавшись, но Риндо лишь снисходительно закатывает глаза. Он берет её за локоть и ведет в неизвестном направлении. А, впрочем, реши он погеройствовать и проводить до дома, она бы и тогда не стала противиться, ибо с закрытыми глазами всё равно не разобрала бы дороги. Она чувствует, как перед ними расступаются, и от этого осознания хочется выть. Сотни глаз обращены на них. Она привлекла внимание здешнего сброда, а значит в будущем проблем не оберёшься. — От тебя не требуется пресмыкаться, лишь быть покладистой определенное время. — О, велика разница! — Прости за это. Риндо опускается перед ней на колени, и она буквально проглатывает желчное желание врезать ему. Он снимает с Маи кеды, носки, и откладывает куда-то в сторону. Затем его руки жестко смыкаются на тонкой щиколотке, после приказывая отойти. И она отходит, чувствуя стопой циновку, залитую чем-то жидким. Кровь. Он привел её к арене. Фу! — Но ты сама пришла. Может быть, мы бы оставили тебя в покое, если бы ты проигнорировала приглашение. — «Может быть» — не гарантия, даже не пятьдесят на пятьдесят. Это почти да. — Хорошо, я бы оставил тебя в покое, но не мой брат. Идти против него — безумие. — Ты просто снимаешь с себя ответственность! Ты тоже был там, но ты не остановил своего братца, значит ты соучастник! — Может быть. — Ты невыносим. — Спасибо. Стой смирно. В голосе появляются повелительные нотки, когда он видит, как она в сердцах порывается снять повязку. — Мне страшно, — признается Маи. На неё тяжёлым валуном давит мысль, что она, босая, стоит на циновке, на которую пролилось столько крови. — Я знаю. Но ты должна быть сильной и терпеть. Маи чувствует, как Хайтани уходит, но отчаянно кричит ему вслед: — Терпеть это удел слабаков! — и роняет шепотом: — А я не хочу больше быть слабой…