Лисий жемчуг

***

Марк сам не знает, от чего просыпается посреди ночи, но по привычке думает, что Юта опять сложил на него все свои конечности, забыв во сне, как его человечья тушка отличается по весу от тела лисёнка. Теория не подтверждается, когда простой тест с ощупыванием пустующего пространства рядом с ним показывает, что в кровати он один. Облюбованный подоконник тоже пустует, и хотя причин для беспокойства пока нет, Марк настораживается — вылезает из-под одеяла, зовёт его сначала в спальне и лишь потом выглядывает на улицу через окно, немного свешиваясь вниз. Тусклое освещение с террасы едва позволяет увидеть забор и беседку, не говоря о том, что на границе леса и их участка жуткая темнота съедает каждый кусочек света, осмелившийся покинуть пределы деревни. Мягкий холодный ореол вокруг скрытой за редкими облаками луны тоже не слишком-то помогает что-то рассмотреть на заднем дворе, но Марк всё равно зовёт, и ответная тишина с вкраплениями трели сверчков ему не нравится. Попытка успокоиться благополучно проваливается, когда он замечает то, что не столько заставляет испугаться, сколько вводит в недоумение. Хоси но тама, подвешенная на ремешке, аккуратно лежит на тумбочке и, как маленький прикроватный ночник, освещает подушку с марковой стороны. Её мягкий свет голубыми змейками ложится на ткань, струится по стенам и тянется слабыми лучиками в темноту комнаты, будто ищет что-то или кого-то. Марк хочет думать, что его догадки не верны, но у него не получается. — Джон, ты видел Юту? — тараторит он, сбегая вниз по лестнице и примечая издалека, что Джонни почему-то болтается на кухне, не то карауля Джемина с ночной смены, не то ждёт, когда счётчик его просмотров в блоге перевалит за какое-то знаковое число. — Нет, не видел, — предварительно вздрогнув от неожиданности, немного заторможено отвечает он, и подозрительно щурится. — А ты чего такой нервный? — Он ушел. Юта ушел, — отрезает Марк, будто тот факт, что он скажет это вслух, поможет ему это принять как можно скорее. Попытка заставить себя думать, что Юта оставит свою хоси но тама и просто выйдет прогуляться, кажется смешной. — Ушел один в лес, чтобы не подвергать нас опасности и помочь Куну и Тэну в битве с аякаши… Я точно знаю, иначе он бы не оставил свою силу мне. Ну какой же глупый кицунэ. Марк плюхается на выдвинутый стул и выкладывает на стол ошейник с подвеской, пялясь на неё растерянным взглядом. Мысль о том, что ему на сохранение буквально оставили чужую жизнь и волю, силится сложиться в три погибели, чтобы уместиться в черепной коробке, но раз за разом терпит поражение. «Глупый Юта», — думает Марк снова и снова, сжимая ошейник в руке, пока Джонни не укладывает на его плечо ладонь. — Марк, я знаю, о чём ты сейчас подумаешь. Тебе не стоит этого делать, — серьёзно качает головой он, действительно опережая марково желание немедленно собраться и бежать следом. — Если он принял это решение, значит, на то были причины, Юта не глупый. Точнее глупый, но не совсем, — поразмыслив немного, нехотя говорит Джонни, изображая что-то абстрактное в воздухе. — Ты его не знаешь, — невесело усмехается Марк, вставая с места. — Ты представь: он и эти огромные демоны. Я видел их и не могу оставить его одного, пусть даже с Куном и Тэном. Я… пообещал ему, что бы ни случилось, всегда быть на его стороне и защищать. — Думаю, этим ты сейчас и занимаешься, — Джонни кивает на хоси но тама, — если эта светящаяся штука так важна, может, лучше тебе не высовываться? Марк качает головой и с неприятной сухостью во рту ощущает чувство вины. Может, Юта никуда бы не ушел, если бы он не был таким неуверенным всё это время? Если бы предложил поехать с ним в свободный мир, где Юте не будет угрожать ничего, кроме шума пылесоса, общественного транспорта и слишком острых куриных крылышек из доставки? Может, всё было бы иначе, если бы он был уверен, что Марк хочет быть с ним рядом и никуда не отпускать? Что, если все эти наигранные жалобы были не прихотями капризного лисёнка, а просьбами не бросать его и бесконечными намёками на желание ответной любви? Он всего лишь маленький кицунэ, желающий найти безопасное для себя место между двумя мирами, где его всегда будут ждать, как дома, и любить. У Марка есть такое место рядом с собой, и он хочет, чтобы Юта об этом знал. Он боится его потерять. — Нет, я не могу просто сидеть здесь и ждать, пока он в опасности, — качает головой Марк, вставая в решительную позу, и крепит ошейник на руку, обворачивая его два раза вокруг запястья. — Только не говори, что пойдёшь в лес ночью один, вообще не имея понятия, куда идти. Хотя бы разбуди Винвина! — не даёт проходу Джонни. — Заклинания Винвина пока нужны здесь на случай, если демоны учуют старый след и наведаются в деревню. И я буду не один. Сердце Юты приведёт меня к нему, я смогу почувствовать, где он, — возражает Марк, слабо улыбаясь, и подносит хоси но тама к лицу. Теперь энергия кицунэ всегда будет с ним, и что бы ни случилось, они смогут защитить друг друга от злых сил.

***

*** Влажная трава неприятно цепляется за кроссовки при беге, будто хочет приковать Марка к земле и утянуть куда-то вниз, как чавкающее болото. И хотя он помнит, что трясин в этой местности не наблюдается, глаза у страха всё равно велики. Не добавляют очарования, казалось бы, уже более менее знакомым местам и тропинкам и бесформенные тени, падающие чёрными кляксами на всё вокруг. Под влиянием фантазии они превращаются в недружелюбных существ с едва различимыми очертаниями когтистых лап и раскрывающихся пастей. Марк никогда не думал, как плачевно рассказы Юты о прошлом леса могу повлиять на его воображение. Теперь размышления о том, что где-то в почве под его ногами лежат останки людей, осмелившихся однажды разозлить ёкаев, кажутся более жуткими, чем обычно. Он знает, что аякаши и демоны где-то здесь — прячутся за деревьями и в их кронах, смотрят на него, чувствуют его силу и присутствие энергии кицунэ. Одни из них настроены дружелюбно, а другие — вовсе нет, и это заставляет мурашки на шее неприятно копошиться за шиворотом. Если бы не постоянные мысли о Юте и сосредоточенность на следовании за светом хоси но тама, Марк бы точно тронулся умом. Он соврёт, если скажет, что ему совсем не страшно, но фантазии о том, что может случиться с его глупым и в то же время любимым кицунэ, навевают больший ужас. Недавно прошедший дождь ночной прогулке совсем не друг, и хотя Марк предусмотрительно берёт с собой фонарик, чтобы нигде случайно не поскользнуться, из головы как-то вылетает, что при беге источник света болтается в руке, не особо освещая дорогу. Из-за своей же спешки он едва не сваливается прямо в уже знакомый овраг, но на адреналине рефлексы срабатывают исправно. Марк смотрит через наполненную туманом яму в лес на противоположной от него стороне и ёжится под доносящийся издалека шум водопада. Не зря в прошлый раз это место показалось ему жутким — иногда тьма прячется в самых неприглядных и отталкивающих одним лишь своим видом уголках планеты. Марк ищет самую неглубокую часть оврага, чтобы перебраться через него, и почти шлепается в скользкую грязь в затуманенной низине, когда отвлекается на пойманные лучом света от фонаря маленькие следы в мокрой земле. Если это лисьи лапки Юты, то, возможно, он ещё не успел влипнуть во что-то. По крайней мере так хочется думать — хоси но тама светится в марковом рукаве, значит, сердце кицунэ живо, и пульсация его энергии придаёт сил. Марк выкарабкивается из оврага, еле вытаскивая вторую ногу, и даёт себе несколько секунд передышки, сидя на коленях на земле. Капли с травы сразу же впитываются в его штаны, из-за чего ткань раздражающе прилипает к коже. За неприятным ощущением слегка теряется общая настороженность, и Марк упускает тот момент, когда прямо перед ним до пугающего резко вырастает что-то настолько белое, что на секунду слепит глаза, заставляя попятиться назад и едва не свалиться обратно в овраг. Сердце сжимается до болезненной судороги в груди, готовое в любой момент выскочить прямо через саднящее от бега горло, и Марк почти уверен, что приступ неизбежен, когда переводит взгляд выше, на вырисовавшееся лицо бледной фигуры. — Ничему вас, глупых людей, жизнь не учит, — пренебрежительно фыркает Янян, складывая руки перед собой. Марк думает, что никогда ещё не был так рад чьим-то грубостям. Поразительно, как ситуация меняет отношение к некоторым вещам. Собственный вздох облегчения вызывает звон в ушах. — Чего расселся? Что ты вообще тут делаешь? — Янян явно не в восторге от встречи, но даже это не способно погасить радость от его присутствия. — Подожди, дай отдышаться. Мне кажется, я только что чуть не умер, — признаётся Марк, поднимаясь на ноги, и чувствует, как его шатает. — Правда? А, прости, думал, это и была твоя цель. Решил, что сердечный приступ будет более гуманным, чем быть сожранным демонами, — ровным тоном говорит Янян, и Марк не сразу улавливает сарказм в голосе, подвисая на пару секунд. — Если не хочешь умереть, тебе вон туда, — чеканит он, указывая в противоположную от оврага сторону. — Я… но мне нужно в лес, — вспоминает Марк, успокоившись порядком, и подбирает с земли свой валяющийся фонарик, попутно пряча в рукаве сияние хоси но тама. Ни к чему пока кому-то о ней знать. — Ага, всем вам нужно. Говорю же, ничему жизнь не учит. Мы что вам сказали? Сидеть на жопе ровно и не высовываться, пока мы не закончим зачистку от демонов. Я сюда не нанимался нянькой для туристов. Стою тут, границу охраняю от всяких слабоумно-отважных, — причитает Янян, явно намекая на Марка, но тот может думать только о Юте и о том, как ему чертовски не нравится доносящийся из глубин чащи рёв и слабые вспышки света в кронах. — Я знаю, что вы говорили, но это было до того, как Юта сбежал сюда, чтобы сражаться с демонами, — перебивает пламенную речь Марк, и Янян хоть и замолкает, но ничто на его лице не выдаёт никакого удивления. Хотя о чём вообще речь, это же Янян — он даже не моргает, а к выходкам ёкаев скорее всего привык настолько, что выслушивает их от Куна вместо новостей по утрам. — Мне нужно к нему, это важно. — Ах ну да, любовь, бла-бла, — вспоминает Янян, усмехаясь, и Марк пытается игнорировать свои красные уши от мысли, что весь лес, полный ёкаев, в курсе его личной жизни, — знаешь, мне-то тебя не жалко, а вот Куну ты вроде нравился живым, — хмыкает он. — Куну? — Ага. Он мне по первое число вставит, если узнает, что я тебя не остановил, так что, если ты вдруг там умрёшь и потом станешь неупокоенной душой, юрэй или ещё чего похуже, не говори ему — тогда пропущу, — буднично просит Янян. Марк не особо вдумывается в моральную сторону сей сделки, потому что энергия хоси но тама тянет его дальше в лес, а ещё яняновы пустые зрачки начинают давить на него своей чернотой. — По рукам, — соглашается Марк и, восстановив дыхание, проходит мимо, — спасибо. Тяжёлый взгляд Яняна ещё какое-то время движется по его стремительно удаляющейся спине, но потом исчезает. Вместо него Марк чувствует рядом с собой попутный ветер, будто несущий в своих потоках его едва различимый шепот — трудно разобрать, но кажется, словно это сообщение для Куна о том, что Юте нужна помощь. Марк усмехается. Может, Янян ему не слишком нравится, но в чём-то ему можно доверять. Как только Марк достигает густой чащи, температура воздуха резко падает до совершенно не свойственной летнему лесу даже ночью. Лёгкая ветровка спасает от прохлады, однако совершенно не помогает не учуять какую-то потустороннюю вонь, которую в мире людей могла бы источать лишь огромная куча гниющих отходов. Поблизости Марк ничего такого не наблюдает, и догадки о том, что так скорее всего ощущается присутствие поблизости целой своры демонов, заставляют его поёжиться. Он прикрывает нос рукавом и сбавляет шаг, прежде чем ступить на особо подозрительную территорию: выкорчеванные с корнями деревья, куцые кусты с облетевшими листьями, жухлая трава, бирюзовый туман, стелящийся по почти голой земле, и трудно объяснимое чувство пустоты и одиночества. Если так выглядят последствия «зачистки» Куна и Тэна, Марк бы в её эпицентре оказаться точно не хотел. Он получше прячет хоси но тама и чувствует исходящее от неё тепло. Возможно Юта уже где-то близко, только слишком сильный всплеск его энергии может доставить много проблем. Винвин говорит, что энергия Марка позволяет скрывать силу кицунэ от чужих любопытных глаз, но сумеет ли демон учуять её, находясь на расстоянии нескольких метров, сказать сложно. Марк однажды задался вопросом, может ли он использовать хоси но тама также, как это способны делать демоны, желающие ею завладеть, только в мирных целях. Пошел он с этой мыслью естественно к Винвину, а не к Юте — тот и так каждого шороха пугается, и дополнительные поводы для волнений ему точно не нужны. Марку даже было немного совестно донимать Винвина расспросами, ибо его добрая душенька отказать не может, однако ценность тех вещей, о которых он способен рассказать после долгого обучения у Тэна и Куна, кажется ему стоящей того. Марк бы не решился идти за Ютой совершенно один, если бы Винвин не сказал, что в руках таких людей, как он, хоси но тама способна стать и защитой, и мощным оружием в борьбе с тем, что хозяин магии кицунэ считает враждебным. Марк не мнит себя оммедзи и не переоценивает свои возможности, однако уверен, что, если ему удастся как-то направить эту энергию против демонов, он в случае чего спасёт Юте жизнь. В противном случае хоси но тама в его руках не имеет никакого смысла. Выдыхая остатки своих сомнений в пропитанный вонью воздух, Марк движется по бывшему полю боя в сторону раздающегося неподалёку грохота, а когда замечает между стволов деревьев знакомые очертания аманодзяку, тут же пригибается, выключая фонарь, и падает в хлипкий куст. Земля под его ногами проводит мелкую дрожь, и он понимает, что демон на этот раз либо больше предыдущего, либо их несколько. Сердце кицунэ волнуется в такт его собственному, только звучащему глухими ударами в висках. Марк готов поклясться, что хоси но тама в его руках даже делит с ним одно дыхание, но знакомый голос неподалёку отвлекает его, заставляя забыть обо всём. — А ну отпусти меня, мешок вонючей демонической сущности! Я ничего тебе не скажу! — воинственно кричит Юта, тем не менее последние его слова звучат более сдавленно, словно ему сложно дышать. В ответ на это аманодзяку только издаёт пускающий по загривку мурашки рык. — Фе, святые Кунтэны, сюда бы Джэхёна с его ванильным варевом за двести баксов. Ты давно пасть чистил? В порыве эмоций Марк едва не выпрыгивает из укрытия, однако успевает себя остановить, прежде чем совершить глупость. Юту поймали и ему явно не хватает кислорода — марковы кулаки твердеют так резко, что ему самому становится страшно от своей ярости. Он выглядывает из-за кустов и видит, как в огромной лапе трепыхается и матерится зажатый в тиски Юта. Вид у него не самый бодрый, не говоря о грязной шерсти, разлохмаченном хвосте и едва способных отбиваться лапах. Марк старается подбежать ближе, прячась за деревьями, а когда выдаётся удачный момент, целится в голову аманодзяку подобранным с земли островатым булыжником. — Эй ты, чудище! Найди себе противника по росту, — кричит Марк в широкую спину, и когда демон растерянно оборачивается от такой наглости, запускает камень прямо ему в лоб. Увы, это не заставляет его разжать свою лапищу. — Марк? Марк! — пищит Юта сдавленно, и его едва слышно за разъярённым рёвом раненного аманодзяку, сотрясающим воздух. Марк не успевает ничего сказать — ответная атака демона настигает его так быстро, что времени хватает только на то, чтобы отпрыгнуть в сторону и не стать салатом, нашинкованным длинными когтями. Впрочем, дереву возле которого он стоял секундой ранее, так не везёт. — Я вытащу тебя, Юта, держись, — закашливаясь от вони, обещает Марк и смотрит по сторонам, ища хоть что-нибудь для защиты и нападения. Биты Джэхёна чертовски не хватает и времени для сожалений нет, поэтому приходится схватить оторванную от дерева массивную ветвь, которая тут же колется занозами. Марк думает, что достаточно сильный удар по лапе демона всё-таки заставит его неосознанно ослабить хватку, однако как это сделать, не задев Юту, он пока не знает. Аманодзяку тем временем не особо стремится к передышке, будто хочет прихлопнуть Марка, как надоедливую муху, поэтому не прекращает наступать, размахивая одной лапой почти перед самым носом. Пару раз удаётся остановить его энтузиазм импровизированным мечом и чередой крепких ударов, вот только ветвь уже трещит по середине и норовит разломаться. Юта пытается впиться клыками в демона, отвлекая внимание на себя и позволяя Марку ускользнуть в сторону, и хоть это у Юты благополучно получается, за это он получает приличную встряску и очередной оглушительный рёв прямо в морду. К марковому же несчастью, отбегает он довольно далеко и спиной к чаще. Он совершенно не видит ни того, что скрывается в темноте, ни вырванного из земли корня, ни жуткой улыбки демона, которая искривляет его и без того сморщенную страшную морду, когда Марк запинается и падает на перерытую влажную землю. — Марк, сзади! Огромная хрень, обернись! — кричит Юта, еле придя в себя и отплевавшись от наверняка невыносимо противного привкуса от плоти аманодзяку, но когда Марк оборачивается, предпринимать что-то становится слишком поздно. Выползший из кромешной темноты демон с капающей из пасти зловонной слюной возвышается над ним, как смертельное цунами над берегом, готовое смести всё на своём пути, не зная жалости и не видя преград. Марк ощущает это, лишь заглянув в два бездонных демонических глаза цвета магмы из недр самого ада, пока перед его собственными за ничтожное мгновение проносится вся его недолгая жизнь, а страх превращает мышцы в дерево. Когда аманодзяку замахивается лапой, на фоне, словно сквозь толстую мембрану, Марк слышит крики Юты, который также, как и он сам, наверняка понимает, что, возможно, летального удара не избежать, и всё равно просит бежать, телепортироваться, испариться — любой ценой спастись. Марк знает, что не успеет, но делает отчаянный рывок — перекатывается в сторону по грязи, зажмурившись, что есть сил, и… не чувствует удара. Грязь норовит затечь в глаза, но Марк успевает подняться с земли на колени и неверяще смотрит на то место, где сейчас предположительно должно было валяться его смертельно раненное тело. — Чего смотришь, принц-спаситель хренов? А ну в сторону! — кряхтит Кун, сдерживая аманодзяку своей ветвистой и на удивление оказавшейся крепкой палкой, и Марк чувствует, как земля под его ногами начинает мелко вибрировать от концентрации энергии. — Ты что, оглох? — слышится уже с другой стороны голосом Тэна, и он выдёргивает Марка из ступора как раз в тот момент, когда аманодзяку с Ютой в лапе набрасывается на него с протяжным воем. В голову ударяет мысль, что он чуть не умер за сегодня уже два раза, но, к счастью, затуманенный страхом рассудок трезвеет, когда Куну удаётся отбросить демонов на добрых пять метров. Впрочем, Юта всё ещё у них, и Марк чувствует, как тревожно бьётся сердце кицунэ в его рукаве. — Трое на двоих, мы в плюсе, — декламирует Кун, вставая впереди Тэна, будто готов защищать его любой ценой. Вот только прежде чем он успевает закончить мысль, третья демоническая фигура жирной чёрной кляксой выползает из чащи, будто выжидала подходящего момента, чтобы помочь окружить их, — поправочка — трое на троих, — он чешет лоб и кивает подошедшему поближе Марку. Замученная морда Юты заставляет кровь в марковых венах кипеть и бурлить, однако не успевают они сделать и шага, как боевой настрой резко меняется, когда аманодзяку с не предвещающим ничего хорошего взглядом сжимает тельце кицунэ в своей лапе, заставляя его жалобно запищать. — Я… не могу дышать, — болезненно хрипит Юта, вырываясь из последних сил, — я умираю, Марк! — Остановись! — отчаянно кричит Марк, вырываясь вперёд, но Кун вовремя стопорит его, кажется, быстрее осознавая, что чем ближе они подойдут, тем меньше у Юты шансов не оказаться задушенным. — Еще один шаг — и я выпущу из этой глупой зверушки кишки, — злорадно басит аманодзяку, и тем не менее это не останавливает Юту от колкости. — Сказал вонючий демон с соломой вместо мозгов! — Лучше помолчи, дурачье рыжее! — рыкает Кун, сжимая челюсти. — Что тебе нужно? — Он обращается к демону и тяжело дышит, словно очень зол. Впрочем, посмотрев на покалеченный лес, догадаться о причинах не так уж трудно. — Покажите нам, где кицунэ прячет свою силу, и мы отпустим эту лисичку, — глядя прямо в глаза Марку, отвечает демон — кажется, понял, для кого из всех присутствующих здесь Юта важнее всего, и не намерен упускать шанс этим воспользоваться. Видать, не такой уж и глупый. — Ещё чего захотел! Единственное, что мы тебе покажем, так это кузькину мать! — храбрится Юта, однако уже секундой позже начинает непрерывно болезненно скулить, едва не теряя сознание, и это совсем не похоже ни на одно его глупое притворство. — Тогда я раздавлю тебя, как букашку, — гогочет аманодзяку, и демоническое эхо его утробного голоса тонет в липкой темноте чащи. Напряжение повисает над лесом, как тяжелые грозовые тучи, готовые в любой момент породить молнию. Марк впивается пальцами в ладони до болезненного онемения и до последнего не хочет верить, что ничего не может сделать. Точнее он может, но это так рискованно, что сердце готово выпрыгнуть из груди от волнения. Марк ощущает тепло и трепет в своём рукаве. Юта доверил ему самое ценное, что у него есть, поэтому он не собирается сдаваться просто так, он не позволит ему умереть, не оставит. Марк сделает всё, чтобы его спасти, у него хватит на это сил. Трясущимися пальцами Марк достаёт из рукава жемчужину и делает шаг вперёд, выставляя руку. — Вот то, что тебе нужно! — громко говорит он, и хоси но тама озаряет пространство вокруг себя голубым светом, позволяя рассмотреть переливающуюся в воздухе энергию во всей красе. Глаза аманодзяку вспыхивают от предвкушения. — Отпусти Юту — и сила кицунэ будет твоей, демон! — Что? — восклицает Тэн, глядя на сжавшегося в комок Юту, который пытается прикинуться камушком. — Ты! Глупый кусок шерсти! Как ты мог не сказать! Юта на это лишь высовывает язык и расслабляет лапы, будто притворяется мёртвым. — Идёт! — не обращая внимания ни на что, соглашается демон, и хотя Марк ему ни капельки не верит, от плана отступать не собирается. — Нет, я не позволю, — возражает Кун, преграждая путь, но Марк настроен так серьёзно, что не боится даже его. — Доверьтесь мне, Кун. Я знаю, что это трудно, но просто доверьтесь. Если ничего не получится, у вас двоих всегда есть возможность сравнять это место с землёй, а до тех пор я хочу воспользоваться хотя бы одним единственным шансом, чтобы вытащить Юту. Я его не оставлю, — вкрадчиво говорит Марк, не собираясь отступать, и смотрит в недоверчиво прищуренные глаза Куна до победного. Пара секунд молчания кажется целой вечностью под гнётом энергии, излучаемой его телом, но Марк не отступает, даже когда чувствует, как вокруг электризуется затхлый воздух. Да, может, в этом лесу он никто, но намерения его всегда были добрыми и чистыми. Кун это понимает ничем не хуже, и хотя скептические нотки не перестают играть в его взгляде, он отступает в сторону и пропускает Марка вперёд. Хоси но тама колется в марковой руке, как маленькое соцветие репейника, но это приятное чувство — словно короткие иголочки передают ему свою энергию, смешивают её с его собственной и создают осязаемый поток, бегущий по телу щекоткой. Марк медленно шагает вперёд, стараясь не терять концентрацию, и фокусируется на спокойствии. Винвин сказал, что управлять силой хоси но тама можно лишь с незатуманенным сознанием и чёткой целью, а значит, Марк должен держать себя в руках. Юта смотрит на него жалобными виноватыми глазами, будто одновременно хочет и попросить о помощи, и заставить бежать как можно дальше, забыв о нём. — Не бойся, малыш, всё будет хорошо, — кивает Марк, надеясь, что Юта помнит, как он спас его у водопада, говоря именно эти слова, и видит в чужих маленьких зрачках понимание. Хоси но тама набирает силу и мощь, распространяет свой свет и греет маркову ладонь, концентрируя с каждой секундой всё больше и больше энергии. От этого чувства тело тяжелеет, словно свинцовое, а в ушах шумит, как от звука разгоняющегося коллайдера. Марк направляет эту мощь вслед за своими мыслями, подходит всё ближе к аманодзяку с вытянутой рукой и, когда чувствует, что жемчужина почти готова распасться на мелкие частицы, взорваться от переизбытка энергии и выпустить разрушающую всё зло вокруг волну света, делает последний шаг вперёд. Именно в этот момент яркая вспышка пронзает сгустившуюся темноту тёплыми лучами и слепит Марка своим звёздным сиянием.

***

Юта чихает трижды: запах земли и пыль забивают острый лисий нюх. Он инстинктивно прикрывает кнопку носа лапой и различает шепот лесных аякаши: — Он пришел в себя! Кицунэ! Кицунэ живой! Ага, с чего бы тут помирать. Он же обычный лисенок — гоняет деревенских кур, наводит кипиш на улицах и радует глаз туристов. Муши, светлячки и цуру переговариваются совсем рядом, и Юте ничего не остается, как слушать их болтовню: — Ну и здоровый же был тот аманодзяку! — Да, но этот человеческий мальчик… — Значит, это правда, что его уничтожил человек? — У него была какая-то сила. Аманодзяку уничтожен человеком? Юта дёргает усами и пытается собраться, припомнить последние события из своего недавнего кицунячьего прошлого. Откуда в лесу аманодзяку, если Кун и Тэн их давно выгнали? И что за человек? Человек… Ах да, Юта припоминает: — М-марк? Он лепечет негромко, но похоже, добряк цуру догадывается, о чём бормочет кицунэ. Юта чувствует чьи-то тёплые руки и нежные поглаживания по лапам. Становится очень спокойно, и Юта беспечно проваливается в крепкий сон без сновидений.

***

— Потыкай его палочкой, вдруг он сдох! Проснувшись, Юта сразу узнаёт голос этого гадкого комментатора. И, ну точно, спустя секунду его мысль подтверждается: — Нет, Дже, лисёнок просто крепко спит. Марк использовал заклинание, про которое я ему говорил, но такое внезапное и грубое применение силы истощило их обоих... Уловив суть винвинового рассказа, Юта восстанавливает потерянные пазлы недавних событий в памяти. Вот он мчится в лес, встречает аманодзяку. Честно говоря, он надеялся заманить его поближе к Куну или хотя бы Яняну и дать им уничтожить демона, но план как всегда накрылся медным тазом. Юта даже не удивился. Появление Марка в разгар его отважной битвы с превосходящим размерами и тупостью противником зажгло надежду в трепещущем сердечке юного кицунэ. «Доверься мне», — словно бы говорил Марк, и Юта ни секунды не сомневался. За громкой руганью и самонадеянным трепыханием в лапах аманодзяку он скрывал, как сильно боится за Марка. Было совершенно очевидно, что в нём говорят чувства, что вся эта магия — сплетение их сил и духовной энергии, — это любовь. И душа кицунэ безропотно повиновалась нежному прикосновению, тонкому электрическому разряду, шедшему из глубины маркового разума. Бусинка хоси но тама озаряла лесную чащу на добрые пару-тройку метров. Юта почувствовал, как слабеет хватка аманодзяку, и из последних сил цапнул его зубами. Демон взревел, а после отшвырнул лисью тушку прямо в поросшие мхом камни. Хребет пронзило ужасной болью. Находясь в сознании, Юта ощущал связь с Марком и как его сила плавно перетекает в браслет на его руке, делая его нечеловечески сильным. Последнее, о чём подумалось, прежде чем он отключился, обрадовало кицунэ — Марк пришел за ним, пришел спасти его. Для Юты этого было достаточно, чтобы улыбнуться и отрубиться с довольной мордой. Проспал он похоже достаточно долго. Тогда в лесу его подлечил опытный цуру, владеющий знаниями целителя, а здесь, дома, куда его доставили, судя по болтовне Джехена и Винвина, день назад, за их с Марком состоянием следит второй. Едва вся картинка произошедшего складывается в Ютыной (нездоровой) голове, как он подскакивает на лапы и, завопив на весь дом, соскакивает с винвиновых колен: — Ма-врк! МА-АРК! Марк, где ты? — Не ори, пришпаренный! — Джехён успевает потянуть за хвост и, во избежание быть покусанным, крепче перехватывает рвущегося в маркову комнату кицунэ. — В порядке Марк, успокойся. Пошел просить твоей лапы у Куна с Тэном и заодно договориться, чтобы Винвина со мной отпустили. Сладко стелет, прикидывает Юта. Он подозрительно осматривает Джехёна, держащего его на вытянутых руках. Принюхивается, стараясь учуять Марка или Джонни, к которому и то больше доверия. — Чего ты усы топорщишь, шкурка? — от Джехёна добрых слов он не ждёт, но за такое обращение к представителю древнейшего вида аякаши можно запросто получить проклятие или что похуже. Загвоздка только в том, что Юту ещё подобным премудростям не обучили. Винвин, ощущая накал страстей, забирает кицунэ обратно. — Милый, давай лучше лисенок со мной будет, — Винвин разрешает Юте удобно устроиться на диване и продолжает. — Марк действительно поехал, чтобы утрясти все эти вопросы. Всё-таки мы с тобой не городские жители и не люди. Но я думаю, ни Кун, ни Тэн больше не станут возражать. В некотором роде Марк доказал, что способен защитить тебя от любой опасности. А я… я всё равно хочу уехать с Джехеном. Правда, дорогой? — Угу. Глазки у Джехёна беспокойно бегают от его ненаглядного к закрытому бару, дальше к окну и к лежащему на столе новенькому Apple. Джехён явно не против накатить для успокоения нервов, но твёрдо взялся за своё перевоспитание. Ужас, до чего любовь доводит. В следующий час Юта успевает поесть, выслушать подробную историю своего спасения и битвы Марка с аманодзяку, в ходе которой он использовал силу и заставил демона отпустить кицунэ, а после кинулся добивать его с такой отвагой, что даже Кун не сразу опомнился, кто тут главный по лесу. Когда всё было кончено, на зов Тэна слетелись целители цуру, и теперь Юте и Марку полагалось отдыхать и набираться сил. Подцепив когтем куриное крылышко, Юта задумчиво произносит в воздух: — А с чего вы взяли, что Марк собирается увезти меня с собой? Закатив глаза и сдержав очередной порыв приложиться к виски, Джехён заявляет: — Ты действительно своим лисьим мозгом не понимаешь или прикидываешься, хитрая жопа? Обглоданное до косточки крылышко почти случайно падает в беленький пакет от Шанель, в котором лежит только привезённый заказ. Юта невинно дёргает ушами. Нет, ну а кто ставит ценные вещи в непосредственной близости от обеденного стола? — Ой, с когтя соскочило! И мысленно добавляет: «Я тебе ещё новые духи со стойки смахну, падла, только отвернись». У этого конфликта есть только одно решение, но Марка до сих пор нет, а лёгкой панике поддается даже Винвин, не вовремя вспоминая про импульсивность Тэна, который чисто из принципа может быть против людей. Хмурое настроение окончательно бы заполнило дом, если б не шум машины и бодрый оклик Джонни прямо с порога: — Эй, женатики, везём вам королевское благословение, брусничное вино и лесное привидение бонусом. Из-за спины Джонни выныривает бледная фигура Яняна. — Вообще-то, я не привидение. Но что вам объяснять. К Яняну кидается Винвин, следом семенит Джехён — голоса и фразы сливаются в фоновый шум. Ветер из раскрытых дверей подбирается к кончику хвоста, дружелюбно поднимает рыжую шерсть. Юта подскакивает, в прыжке оборачиваясь в человека, и несётся на порог, чтобы прямо там рухнуть в раскрытые марковы объятия. Он прижимается сильно, облепляет всего Марка, и слушает, как его смех щекочет уши и шею: — Привет, лисенок. Юта, мой кицунэ, я давно хотел тебе сказать, но не знал как. Могу я сказать сейчас? Юта трётся о родное крепкое плечо, находит маркову ладонь и чувствует, как между их сжатых рук перекатывается жемчужинка. Она мерцает мягким и нежным теплом, обволакивая их фигуры, и Юта понимает, что это за свет, что за сокровище он получил, встретив Марка. — Я тоже тебя люблю, Марк, — отвечает Юта и, повернувшись в сторону шумной компании на кухне, добавляет, — но подошву джехёновым гуччи я всё равно отгрызу!